"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

Меж тем совсем стемнело, луну закрыли облака, и перед каждым из ёкаев возник синий хи-но тама, распространявший зловещее призрачное сияние. Хизаши услышал знакомый звук трущихся друг о друга чешуек и обернулся как раз тогда, когда к нему подкралась змееподобная Нурэонна.

– Доброй ночи, Хизаши-сан, – поздоровалась она и кокетливо поправила длинные спутанные волосы, черными водорослями прилипшие к нагому телу. Ее раздвоенный язык быстро пробежался по темным губам, и Хизаши поморщился. Нурэ-онна легко заманивала в свои лапы недалеких человеческих мужчин женскими прелестями, пряча под водой змеиную половину, но на Хизаши такие уловки не действовали. Нурэ-онна казалась ему донельзя вульгарной. Даже тануки, на что те еще развратники, носили одежду, подражая людям. И хвост – не оправдание.

– Почему не смотришь на меня? – сообразила Нурэ-онна и капризно нахмурилась. – Мы же с тобой так похожи, почему бы не…

– Потому, – обрубил Хизаши. Его огонек мигнул, реагируя на настроение.

– Этот хэби видно решил, что мы ему не ровня, – хихикнула горная старуха Ямауба. – Высоко метишь, небось, в предводители Парада?

Процессия растянулась по дороге, ведущей к ближайшей деревне, но когда Хизаши ответил, его услышали все.

– Ха! К чему мне такая морока? Что хорошего в том, чтобы первым вышагивать по дорожной пыли? – Хизаши сложил руки на груди и гордо вскинул голову.

– Так что же у тебя на уме?

– Я стану ками.

Ночная тишина взорвалась многоголосым хохотом, рычанием, фырканьем, воем и тявканьем. Беззвучно смеялись даже огни кицунэ-би.

– Что такого веселого я сказал? – обиделся Хизаши.

– А ты сам не понял? – Ямауба аж за живот схватилась. – Кто ж тебя в ками-то возьмет? Ты же ёкай!

– И что? Я много таких историй слышал.

– Эх, молодость, – усмехнулся седой тануки. – Кто из нас в юности не мечтал о большем?

– Ему уж под двести, – возмутилась Ямауба.

Нурэ-онна свистяще захихикала, прикрывая рот когтистой ладонью. Хизаши смерил ее презрительным взглядом.

– Вот увидите, я найду молящихся, получу свой храм и стану ками, а вы так и будете грязь месить.

– Ты чего там тявкнул, щенок?! – рыкнула крупная ногицунэ с блестящим черным мехом. – А?! Ну-ка повтори!

Что дикие лисы, что призрачные, что божественные – одна порода. Хизаши не стал даже удостаивать ее ответом. Он вообще не собирался пока хвастаться, но у него уже начал появляться план, как исполнить свою задумку. Будучи неприметной змейкой, он много где успел побывать за почти два столетия жизни, много слышал, много видел и точно знал – уж у кого-кого, а у него шансы возвыситься есть.

Довольно быстро суета, вызванная дерзким заявлением, сменилась прежней привычной неспешностью. По пути присоединялись все новые и новые ёкаи, и на подходе к людскому жилью собралась, наконец, вся сотня во главе с предводителем – морским прорицателем хонэнгамэ. Черепаха тяжело шла впереди и несла синий фонарь на длинном шесте, чтобы каждый смертный увидел приближение Парада ста духов. Хякки яко окутывала плотная, леденящая душу осорэ, и всякий, окажись он достаточно близко, замер бы от ужаса, а то и вовсе рехнулся. Но и смертные не дураки, мало кто решился бы покидать жилище в такую ночь, встретить случайного путника – редкость по нынешним временам.

Хизаши вместе со всеми начал спуск в низину, где раскинулась деревенька, несмотря на такой поздний час все еще манящая светом окон. Люди боялись засыпать, молились, чтобы их минула печальная участь стать добычей Хякки яко. Парад потянулся вниз цепочкой синих огней, то появляясь, то снова исчезая во тьме. Если не всматриваться, можно было заметить лишь покачивающиеся в воздухе сгустки синего пламени да нечеткие силуэты всех мастей, и только звук шагов ничего не скрывало. Парад ста духов вошел в деревню и медленно двинулся через ее центр, мимо запертых домов, мимо колотящихся сердец, скрытых ненадежными стенами. Хизаши тоже чувствовал сладковатый аромат человеческого страха, что в эту ночь был приятнее самых изысканных людских благовоний. И в нем просыпался голод, тот же, что дремал в настоящих змеях и делался невыносимым, стоило ощутить запах крови. Это первобытное чувство ему отчего-то не нравилось, хотя и не было в нем ничего необычного. Люди смертны и слабы. Права рэйко, надо напоминать им о страхе, пока они не забыли, что это такое.

Но Хизаши не хотел, чтобы его только боялись. Душа стремилась к чему-то иному, названия чему он пока не сумел подобрать. У людей на все хватало слов, и это было еще одним различием между ними и хэби по имени Хизаши.

– Эй, не спи, – толкнул его в бок острым локтем долговязый гараппа [200]. – Предводитель что-то почуял.

Хонэнгамэ и впрямь встал на месте, и самые нетерпеливые едва не врезались в его покрытый илом панцирь. Хизаши протиснулся вперед сквозь взволнованную толпу и раньше, чем услышал, сам ощутил близкое человеческое тепло. Инстинкты ёкая толкали его на охоту, и когда предводитель качнул головой, все с воем бросились врассыпную. Поднялся ветер, замелькали лисьи огни, знаменующие появление Парада, и люди в мнимой безопасности своих домов застыли в страхе.

– Поймала! – закричала Ямауба и вытащила на призрачный свет верещащую женщину. Мужчину держала в хвосте Нурэ-онна и, кажется, он был уже мертв.

– Беги! – вдруг страшно закричала пойманная женщина. – Беги, Сатору! Беги скорее!

Раздался треск разрываемой плоти и хруст костей. Горная старуха отбросила безвольное тело, подняла повыше оставшуюся в руке голову с разинутым в крике ртом и вдохнула в нее зеленовато-синий огонек, вспыхнувший в мертвых глазницах. Получившийся фонарь Ямауба намотала волосами на кулак и победно расхохоталась.

– Мальчишка сбежал, – протянул гараппа и облизнулся. – Интересно, каковы на вкус его внутренности?

– Тебе их все равно не хватит, дылда, – старый тануки возник рядом с ним и покачал барсучьей головой. – Пускай лучше наш «ками» развлечется.

Его хитрый взгляд остановился на Хизаши, а следом за ним и почти сотня других. Хизаши гордо выпрямился, расправил плечи.

– Если уж вам детеныш не по силам, то так уж и быть, – сказал он и ринулся на ни с чем не сравнимый запах.

В своей высшей форме из трех Хизаши мог настигнуть маленького беглеца мгновенно, но нарочно дал ему немного времени. Разумеется, тот мчался к скромному святилищу за деревней, наверное, рассчитывал на помощь ками или даже самих богов. Но ночь Хякки яко была временем обакэ и целиком принадлежала только им. Мальчишка упал, не добежав всего ничего. Луна выглянула из-за облаков, и безжизненный серебристый свет заиграл на точно такой же чешуе полуюноши, полузмея, заскользил по изящному черному рисунку на ней, запутался в снежно-белых прядях. Тень Хизаши упала на мальчика, и тот даже перестал плакать, застыл перепуганной мышью, глядя на него снизу вверх огромными глазами.

– Почему не убегаеш-ш-шь? – спросил Хизаши, срываясь на шипение.

Мальчик молчал, а потом зажмурился, стиснул кулачки и кинулся на Хизаши, осыпая его неловкими, едва ощутимыми ударами. Нелепое сопротивление так поразило Хизаши, что он не сразу схватил детеныша за шкирку когтями и поднял на уровень глаз. В воздухе тот присмирел, но смотрел уже не как загнанный зверек, а как маленький хищник, готовый откусить протянутый ему палец.

– Откуда в тебе взялась вдруг эта воля к жизни? – задумчиво спросил Хизаши больше сам у себя, чем рассчитывая получить ответ. – Что заставляет такое слабое существо, как ты, бороться безо всякой надежды победить? Ведь я сильнее в сотни раз.

– Вы убили маму и папу, я вас ненавижу! Я вас всех убью! – вдруг выкрикнул тот, вновь заливаясь слезами.

Луна стыдливо спряталась за пеленой облаков, тьма сгустилась, укрывая собой то, что неизбежно должно было произойти.

Но, вернувшись обратно к остальным, Хизаши не был доволен, напротив, ему стало еще невыносимее и еще неспокойнее. Пока он отсутствовал, самые молодые ёкаи ворвались в случайный дом, не защищенный печатями и оберегами, и сожрали всех обитателей.