Юрий Никитин - Рождение Контролера
Рябинкина сдвинула плечи.
– Для ученого это нормально. Они все немножко не от мира сего, потому что одни с головой в микромире, где расщепляют атомы, а другие в галактиках…
– Он нейрофизиолог.
– Тем более, – ответила Рябинкина. – Это такая интереснейшая область, сама знаю, что все остальное может казаться ему скучным и серым.
Ингрид пробормотала задумчиво:
– Вот-вот, у меня именно такое впечатление. Словно он в другом мире, а наш ему неинтересен.
Она сказала подбадривающе:
– Не подгоняйте под свои стандарты понимания. Люди все разные. Возможно, он такой и по натуре, как говорят в народе.
– Ох, это ужасно?
Рябинкина приподняла и опустила плечи.
– Кому как. Такой уж тип характера. Он не один такой. А когда еще и увлекательнейшая область науки, то вообще все остальное неинтересно.
– Но как же…
– Как в обыденном мире? – ответила Рябинкина. – Вы не представляете, многие действуют в самом деле на автомате. Один из моих пациентов, крупный математик, никак не мог вспомнить, откуда у него в холодильнике берутся продукты!
– А откуда?
– Да сам и покупает! Но такие простые и повторяемые действия у него происходят как бы вне сознания. Или, чтобы вам было доступнее, простыми запросами у него ведает спинной мозг, а головной занимается именно его обожаемой математикой.
Ингрид вздохнула.
– Ну, у Владимира еще до такого не дошло, к счастью. Он помнит все. Даже удивительно, как помнит много.
– Это неудивительно, – успокоила она. – Мозг ученого натренирован, как у вас говорят, быть постоянно на стреме. Но вы не волнуйтесь, дорогая. Он о вас помнит. Даже относится с нежностью.
Ингрид напряглась.
– Как это с нежностью? Я ему что, кошечка какая-то?
– Вроде того, – ответила она с улыбкой. – Но разве плохо? Сильный мужчина заботится о слабой женщине… Хотя, конечно, вас трудно назвать слабой. Но он все равно сильнее.
– Вот-вот! Как-то слишком быстро превратился в… мужчину. Вы не представляете, какой это был слизняк, когда я увидела его впервые в их лаборатории!
– Он ученый, – пояснила Рябинкина, – в своем коллективе привык быть таким. Но когда пришлось оказаться среди людей совсем другого склада, сумел приспособиться. Дорогая, у человека со степенью диапазон намного шире, чем у грузчика. Доктор наук может делать и свою работу, и работу грузчика, а вот грузчик работу доктора вряд ли… Не волнуйтесь, он совершенно нормален.
– Ох, – сказала Ингрид. – Ну хорошо, а то на такой важной работе, как у нас, ему нужно быть… собранным.
Рябинкина улыбнулась.
– Приятно, что вы о нем заботитесь, а он о вас. Вы с ним любовью уже успели? А-а, можете не отвечать, вижу… Все хорошо, дорогая. Если вдруг что, моя жилетка в вашем распоряжении.
Глава 8
Я сидел в конце коридора, когда Ингрид вышла из кабинета психоаналитика, красивая и подтянутая, улыбнулась мне издали.
– Что, – спросил я, – у тебя отклонений больше?
Она вскинула брови.
– Что-что?.. Нет, я не проверялась. А вот ты должен за мной в зубах сумочку носить, так она и сказала.
– Если бы тапочки, – буркнул я, – тогда да, не против, а сумочку… по магазинам? Нет, на такую жертву ни один мужчина не пойдет.
Она пошла рядом, сказала негромко:
– Странно она как-то… Говорит, не нашла в тебе никаких отклонений. Удивительно.
– Почему удивительно?
Она зябко пожала плечами.
– Потому что отклонения есть у всех. А у тебя вот не нашла. Она просто удивилась, а я вот даже…
– Обрадовалась? – сказал я с сарказмом.
– Встревожилась! – сказала она сердито. – Она тебя только сегодня узрела, а я насмотрелась, уже страшно! Ты как нечеловек…
Мы спустились вниз, она с крыльца жестом позвала свой автомобильчик.
Я сказал мирно:
– Да понятно, понятно. За нормального человека, даже за идеального, взят простой человек, психически здоровый, любитель пива и футбола, что в выходные едет на дачу жарить шашлычки, а летом в отпуск в Турцию… Научные сотрудники от кандидата и выше вообще-то психически тоже здоровые, но им насрать на какой-то там футбол, они и после окончания рабочего дня остаются в лабораториях… а это уже ненормально, верно?
Она сказала в затруднении:
– Не в этом дело. Ты на все реагируешь как-то… иначе. Для тебя даже, что зарезать человека, что не зарезать – одинаково.
Я посмотрел на нее с интересом.
– Правда?.. Надо будет присмотреться. Вообще-то человек и корова – млекопитающие, но коров человек режет спокойно, как и коз, свиней… Думаешь, человек чем-то отличается?.. Ты уроки анатомии в школе точно прогуливала с такой фигурой!
Она зябко передернула плечами.
– Прекрати!.. Погоди, не сюда!
Я не успел опомниться, она подтолкнула к неприметной двери, за нею в глаза бросились полустертые каменные ступеньки, ведущие глубоко вниз.
– Это чё? – спросил я с подозрением.
– Топай-топай, – сказала она злорадно. – Я же говорила. Там в подвале тир. Осталось сдать норматив по стрельбе, и все.
– Чего? – спросил я. – Разве ты еще не сдала?
Она снова толкнула меня в спину, я слышал, как уверенно топает сзади, как конвоир за пленным партизаном.
– Тебе сдать, – пояснила она. – Я же говорила. Такие правила. Понимаешь, всяк хочет снять с себя ответственность. Это как по технике безопасности. Если твоя подпись стоит, что ознакомлен, то сам виноват, если тебе на голову упадет строительный кран.
Я вытаращил глаза.
– Погоди, они что, совсем идиоты?..
– Вроде бы нет, – ответила она с настороженностью. – Ты чего взъелся?
– А кому обещали, – напомнил я, – что вроде бы буду руководить отделом, не покидая нашего здания? Даже своей комнаты? Какая стрельба?.. Еще о рукопашке вякни, щас же по стенам размажу, и хрюкнуть не дам!
Она сказала торопливо:
– Успокойся, только успокойся. Конечно, да. Но…
– Что за «но»?
– Вся жизнь, – сказала она, – компромисс, ты сам это твердил.
– Я?
– Ты, – заверила она, – или Ленин, не помню точно. А то и Карл Маркс, у меня вы все трое в одном, как кто-то совсем страшный, о котором попы говорят…
– Спасибо, – буркнул я, – хотя да, лестно.
– Вспомни, – продолжила она настойчиво, – дело это абсолютно новое, я даже не верила, что тебе удастся такое пробить на самом верху. У тебя много противников прямо здесь же, в ГРУ, не давай им повода!
– Но когда это слоны садятся на шею?
Ступеньки привели в обширнейший подвал, дальняя стена теряется в полутьме, а перед нами оказались открытыми кабинки для стрельбы в сторону смутно белеющих на той стороне подземелья мишеней.
– Чего тебе стоит пострелять для галочки?.. – спросила она недовольно. – Мужчины же любят стрелять по каждому поводу и вообще без повода!
