Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо
— Н-не знаю, — Гелерре отчего-то сделалось страшновато и неуютно. — Как всё это может быть?
— Я думал, — признался Аррис, — думал, как мог, потому что никаких книг на эту тему нет и взять их неоткуда, разве что сами напишем.
— Как можно «познавать» аэтероса? — недоумевала адата. — Я думала, думала… и ничего!
— Эльфы познают мир, не только ощупывая руками или осматривая глазами, прости за столь банальное сравнение. — Аррис сел, как-то совсем не по-эльфийски ссутулившись и спрятав ладони меж сдвинутых колен. — Да и не только эльфы… гномы тоже. Не всё ж пиво пить…
— Выход из тела, — догадалась гарпия.
— Выход из тела, — кивнул тёмный эльф. — Выход из тела и странствие… в Астрал и дальше. К тому, что есть источник, первопричина аэтероса.
— Мудрёно говоришь, — призналась Гелерра. — Но я-то тебе зачем?
— Вы ведь тоже умеете выходить из тела, — Аррис взял адату за тонкое запястье. Та слегка покраснела в темноте, но руку не отняла. — Когда летите меж грозовыми тучами, когда мчитесь среди молний… разве не так?
Гелерра кивнула.
— Вот и давай попытаемся.
— Что, прямо так? — Адате было страшно, очень страшно. Словно Аррис звал её в какие-то неведомые бездны, бездны совсем иные, чем даже Межреальность и Хаос, бездны, недоступные обычной магии.
— Нам надо искать, Гели, — мягко сказал Аррис, глядя ей прямо в глаза. — Нам и никому иному. Но это не просто сплести какое-то там заклятие.
— Почему?
Эльф терпеливо улыбнулся.
— Творец открыл нам то, что хотел открыть. Ему не построено храмов, у Него нет служителей. Мы знаем о Нём лишь из книг, книг, данных Учителем. Это значит, что Он не хотел всего этого, поклонения, жрецов, всего подобного. Однако Он даровал нам пытливый ум, Он создал нас взыскующими истины, Он хотел, чтобы мы сами искали ответы. Что ж, давай искать. Прямо сейчас. Ты готова?
— Н-нет. Наверное. — Гелерра обхватила руками голову. — Надо… очиститься как-то. Во всех смыслах.
— Верно, — подхватил Аррис. — Чистота — наш дар Ему. Ему, Неведомому, проявившему себя в Учителе. Мы познаем именно Аэтероса, явленного нам. Не что-то ещё. Совершим же омовение, очистим дух от суетного. Дела войны — делами войны, ночь же принадлежит нам.
— На войне ничего не принадлежит нам. — Гелерра уцепилась за соломинку. — Мы все принадлежим войне. И победе.
— Неужто я так плохо сказал? — удивился Аррис. — Наш долг Аэтеросу никто с нас не снимет, конечно же. Но начальствующий над воинством лишь тогда чего-то стоит, когда подначальные ему не глядят ему всё время в рот. Гелерра, ты сделала всё, что нужно. Все ученики Аэтероса опытны и бывалы. Дозорные не уснут, врага не пропустят. Перестань отыскивать отговорки. Идём.
…Очисти тело, крылья и мысли. Зажги свечи, пусть малые огоньки послужат маяком твоей душе, когда ей надо будет возвращаться обратно.
Аррис и Гелерра сидели друг напротив друга, взявшись за руки, словно дети.
— Конечно, лучше всего, наверное, был бы пост, — задумчиво говорил тёмный эльф, когда они уже устроились, взялись за руки, но ещё не закрыли глаза, начиная духовную работу. — Тело, очищенное от смутных ал-каний плоти… Хотя, наверное, это больше для гномов. Очень уж поесть любят. И выпить, кстати.
Они дышали ровно, размеренно, в унисон.
— Устреми мысли свои к Аэтеросу, — вполголоса говорил Аррис, не открывая глаз. — Устреми мысли к делам его, к словам его, к облику его. Узри его тень, проникни в неё, стань ею. Замри за спиной Учителя, повторяй жесты его и слова, не отрывай взгляда от него. Пусть порывы силы, повинующиеся ему, подхватят тебя, ибо ты невесом. Иди против ветра, ибо он предназначен не допускать до силы недостойного. Иди и смотри, будь готов к опасности, ибо бездна сил алчна и голод её неутолим…
Гелерра старательно повторяла. «Выход из тела» был ей и впрямь хорошо знаком, гарпии на самом деле пользовались этим при полётах в бурном грозовом небе, среди яростно блещущих молний. Если стае требовалось пробиться сквозь сплошную завесу изрыгающих блескучие стрелы облаков, кто-то один совершал обряд, незримо устремляясь вперёд и подсказывая сородичам дорогу. Бесчувственное тело такого проводника несли на руках товарищи по перелёту.
Учитель… Аэтерос… Познавший Тьму… Ты рядом — и ты настолько далёк. Мы говорим с тобой почти каждый день, мы видим тебя, ты на расстоянии вытянутой руки — и ты недоступен, непонятен, страшен. Страшно стоящее у тебя за спиной, ужасна повинующаяся тебе мощь, и, на самом деле, что привело тебя в мир, какие силы наделили властью?
Ты рядом, встать подле тебя так просто… слиться с твоей тенью — ещё проще…
Она и в самом деле видела Хедина. Усталый и одинокий, Познавший Тьму застыл на краю исполинского утёса, озарённый единственным лучом, проникавшим сквозь затянувшие всё небо грозовые тучи. Блистали зарницы, надвигалась буря; но разве это может испугать адату, свободную дочь свободного полёта?
Утёс, огромный, давящий, вознёсся прямо посреди равнины; такого не бывает в обычных мирах. Горы жмутся к горам, камень — к камню, словно боясь вековечного своего одиночества. Разумеется, думала гарпия, утёс — не более чем символ, обозначение чего-то иного, быть может — величия Аэтероса и его же одиночества? Одиночества, несмотря на… волшебницу Сигрлинн?
А что это у него за спиной? Что за странное призрачное древо вздымается там, дразня глаз размытыми, ускользающими очертаниями? Оно не вещественно, оно словно марево над раскалённой пустыней, смутно угадываются переплетения огромных корней, словно навек уснувшие змеи, вздымается к поднебесью, пронзая облака, неохватный ствол, кажущийся отсюда просто стеной.
Великое древо. Адата хочет вглядеться — но налетает ветер, очертания дрожат и тают, остаётся лишь одинокий Аэтерос на вершине.
Порыв урагана вцепился в полы тёмного, видавшего виды плаща, они затрепетали, разворачиваясь, подобно крыльям. Аэтерос только повёл плечами, по-прежнему всматриваясь с высоты обрыва вниз, где Гелерра смогла разглядеть лишь смутное мельтешение множества фигурок. Багряные вспышки озаряли низкий горизонт, где-то полыхали пожары, где-то стеной обрушивались наземь ливни, где-то всходили светила или звёзды.
Учитель смотрит в мир, подумала адата. Смотрит и скорбит. Он желает добра, он хочет защитить от боли и бедствий, но руки его связаны. За спиной его бушует буря, и это не простая гроза.
Где же Аррис? Гелерра оглянулась, но тёмного эльфа нигде видно не было. Невольно взгляд адаты скользнул вдоль единственного золотого луча, освещавшего замершего Учителя. Туда, подумала она. Против ветра, на грозу.
