Реликт (СИ) - Тепеш Влад

Она вопросительно приподняла брови.

— Что же это?

— Инстинкт мимикрии. Мимикрия имеет две суперважные для моего вида функции: питание и безопасность. Она позволяет мне легко охотиться на людей, когда я голоден, и избегать их нападения, когда я сыт и хочу покоя. Именно этот инстинкт и является моей самодисциплиной. Когда голод застает меня вдали от холодильника, а кошелек я забыл в кармане смокинга — как раз ради сохранения маскировки я буду терпеливо дожидаться момента, когда можно будет безопасно покушать. А самый простой способ безопасно покушать — вернуться к холодильнику. Мои симпатии к отдельным людям и общинам второстепенны — на первом месте стоит сохранение маскировки. Оно инстинктивно. Умом я понимаю, что если даже я найду одинокую удобную жертву — ее останки заставят других что-то подозревать, и дальше включается инстинкт. Пока я могу брать мясо в магазине — я буду действовать именно так, потому что это самый простой и безопасный способ, и мой инстинкт велит мне именно так и поступать. И именно тогда я кажусь окружающим приятным и добродушным парнем, просто потому, что такие у меня в генах модели поведения. Но когда маскировка провалена — инстинкт прекращает действовать, и именно тогда твои шансы узреть мое истинное лицо велики, как никогда. Такой вот парадокс: кто не знает, тот в безопасности… если он приятный мне человек. Кто знает — тому следует быть очень осторожным в словах и поступках. Тебе следует разъяснить это яйцеголовым.

После физических тестов, большинство их которых я просто не стал выполнять, появилось несколько новых лиц, и все вместе мы — я, Ева, Морти, еще тот тощий, который был в самом начале, по имени Рик, и новоприбывшие специалисты — начали обсуждение моего участия в деле противостояния инопланетной угрозе.

Затишье перед бурей

Общую картину я понял довольно быстро. Пришельцы действуют путем отправки андроидов, внешне неотличимых от людей. Андроид попадает на Землю, имея при себе значительное количество денег, которые невозможно отличить от настоящих, и внедряется в человеческое общество.

— Ну и что он может сделать, имея лишь ограниченную сумму наличных? Миллион долларов, если что, не во всякий чемодан поместится, — сказал я.

— А дальше он зарабатывает еще, — пояснил мне один из специалистов. — Дело в том, что биороботы умнее людей и выполняют любую работу лучше людей. Ну, кроме творческой. Биороботы стремительно делают карьеру и приобретают власть и рычаги влияния.

Я нахмурился.

— Получается, уже прямо сейчас у пришельцев могут быть свои агенты на всех уровнях власти по всему миру?

— К счастью, нет. Биоробот получает энергию из пищи, дышит и потеет, но не способен расти и стареть, у него не отрастают волосы. Таким образом, любой человек, на которого есть полная биография, который делал карьеру на протяжении многих лет у нас на глазах — не андроид. У всякого успешного андроида «окно возможностей» шириной всего в несколько лет, после это он должен исчезнуть, иначе его неизменность на протяжении многих лет выдаст его. Таким образом, получить в свои руки достаточно власти он не может. Не может он также оказаться и в пусковой рубке подводного ракетоносителя, хотя бы потому, что новобранцам стригут волосы, тот, у кого они не отрастают, привлечет внимание. Тем не менее, мы подозреваем, что за некоторыми крупными авариями стоят пришельцы.

— И что, такими вот авариями они надеются уничтожить человечество? — хмыкнул я.

— Маловероятно, они должны понимать, что так у них ничего не получится.

— Вот и я так думаю. Почему столь развитая цивилизация не применит что-то более серьезное? Я смотрел фильмы — там была ядерная бомба, уместившаяся в рюкзаке. Им должно быть по силам такое производить, раз они таких совершенных роботов создали.

Эксперт покачал головой.

— Во-первых, они, вероятно, хотят получить нашу планету в нормальном состоянии, а не ядерную пустыню. Если быть точным, то даже всеобщая ядерная война с применением всего существующего ядерного оружия приведет к гибели не более миллиарда человек от всех возможных причин в отдаленной перспективе и отбросит цивилизацию назад на пятьдесят-восемьдесят лет, но пришельцы могут иметь свои соображения и оценки на этот счет. В любом случае, пока мы не понимаем, чего именно они пытаются добиться, но враждебность их намерений очевидна. Но пока что нас спасает отсутствие у них наступательного потенциала. Колонизационный корабль должен нести на борту простейшие производственные мощности, которые станут фундаментом колонии, но непосредственно на борту развернуть производство сложно в силу ограниченности пространства.

Потом я попросил показать мне собственно андроида. Ева сказала, что сам андроид находится в другом городе, но по ее команде в зал внесли черный ящик, с двух сторон которого из отверстий торчали две ампутированные руки, явно принадлежавшие разным людям.

— Владислав, можешь определить, какая из них человеческая, а какая нет?

Я посмотрел на ту, что слева, потом на ту, что справа.

— Левая.

— Поразительно. Как ты определил?

— Она выглядит несъедобной.

— А ты смог бы определить по запаху?

Я скорчил скептическую мину:

— Я же не собака. Откуда у меня возьмется нюх?

— Ну ты же хищник.

— У меня другой метод охоты, ко мне добыча сама приходит, как бы.

— Действительно…

Я вынул руку из ящика и осмотрел срез.

— Оно неорганическое, да?

— Да, — кивнул Морти, — мы называем биороботов так, потому что они имитируют жизнь, но на самом деле неживые. «Убитый» биоробот, как мы определили, не разлагается в привычном понимании.

На четвертый день я откровенно заскучал и начал подумывать о побеге. Когда меня позвали в тренировочный зал для проверки навыков рукопашного боя, я пришел, отрастив пятисантиметровые когти.

— Проверяй, — сказал я инструктору, — или оставь меня в покое.

В итоге тренировка не состоялась, зато у меня случилась еще одна беседа с Евой.

— Понимаешь, Ева, не всякого зверя можно содержать в неволе. Мне тут попросту скучно. За последние шестьдесят лет я привык к школе. Там я чувствую себя хорошо, сливаясь с массой…

— Сливаясь или выделяясь?

— Сливаясь с массой, выделяясь из нее. Шпион ведет себя тише воды, ниже травы, а если кто-то выделяется — то это альфа-самец. Все путем. Привычное окружение, понятные действия, девочки, все такое. Наконец, сейчас обо мне многие беспокоятся, так что я хочу вернуться. И да, просто между прочим, люди, пытающиеся удерживать меня силой, обычно умирают в муках. Я — свободолюбивое существо.

— А мне казалось, что мы заключили договор — и вот ты его попросту саботируешь.

Я ухмыльнулся.

— А ты сама хорошо его помнишь? Уговор был такой, что я отработаю потраченные на меня средства. Смешно, когда я разъясняю человеку тонкости человеческого языка, но знай, что термин «отработать» может применяться только постфактум. Вначале ты тратишь деньги — потом я отрабатываю. Нет затрат — отрабатывать нечего. Потом — это значит уже после того, как я увижу хоть какой-то результат. А пока мне тут делать нечего. Найдешь робота, которого надо растерзать — зови. И да, проверять мои навыки рукопашного боя так себе идея: если бы они у меня были плохие, я не дожил бы даже до появления твоего вида.

Тем не менее, я позволил уговорить себя на компромисс: я возвращаюсь обратно домой и продолжаю жить, как раньше, но периодически посещаю «базу», благо, до нее всего сто с небольшим километров.

— А где ты будешь жить? Твой дом частично сгорел.

Я вздохнул.

— Я живу в человеческом обществе четыре тысячи лет. Я сталкивался с пожарами, потопами, землетрясениями, войнами, чумой, саранчой, извержениями вулканов. Я терял дом и имущество раз… наверное, под сотню. У меня все по плану. Главное — вправь мозги полиции, с остальным я разберусь сам. Ах да, и верни в подвальный тайник то, что твои люди оттуда забрали.