Геннадий Дмитричев - Злой гений Дитриха Прусса
Жан огляделся. Почему-то ему стало неуютно. Почему возникло это чувство, он не мог объяснить. Поднял с пола большой чёрный пистолет. Тот оказался неожиданно тяжёлым. «Как же дети с ними играют?!» — недоуменно подумал Жан, переведя взгляд на малышню.
В это время один из них подковылял к нему. В руке он тоже держал пистолет. И не простой, а пистолет-пулемёт, даже на вид страшно-тяжёлый. Такие он видел когда-то в тире, куда их с отцом, однажды, пропустил знакомый полицейский.
— Ты кто? — спросил малыш.
— Жан, — ответил Жан.
— Идём, я тебя буду убивать, — потянул мальчуган его за руку.
Прислушивавшийся к их диалогу доктор довольно грубо подтолкнул мальчика:
— Иди, иди.
Малыш неохотно повиновался.
— А что с ними? — спросил Жан.
Но доктор, казалось, не слышал его, наблюдая за удаляющимся человечком. Потом всё же ответил:
— С ними уже всё в порядке, скоро их заберут родители.
— А я?
— С тобой тоже всё в порядке, — улыбнулся доктор. Он перевёл взгляд на пистолет, в руках Жана: — Неплохая игрушка, не правда ли? Почти как настоящий.
Тем же путём они вернулись назад, вновь никого не встретив в коридорах. Это обстоятельство немного удивило Жана. Создавалось впечатление, что народу здесь полно; проходя мимо дверей, слышал приглушённые голоса. «Почему они, как кроты, сидят в своих норах?» — подумал он.
В палате доктор сделал ему укол, объяснив это как успокоительное средство — в отличие от большинства сверстников, Жан доверял людям в белых халатах — и ушёл. Дверь за ним бесшумно задвинулась.
Оставшись в одиночестве, он встал с кресла, хотя доктор предупреждал, что делать этого не следует — лекарство могло подействовать в любую секунду — и подошёл к той части стены, которая отодвигалась, но никаких признаков двери не обнаружил. Несколько раз нажал на кнопку, затем подёргал за рычажки рядом, но ничего не происходило.
Вновь погрузившись в кресло, задумался. Странно всё это. И его внезапная болезнь, и эта подземная клиника. Что он помнил? Как очутился здесь? Последнее, что помнилось — это обычный, ничем не отличающийся от остальных, вечер. Он посмотрел телевизор, потом направился в спальню, и вдруг споткнулся на ровном месте, вернее, его как будто подтолкнули в спину, но в доме никого не было! Падая, кажется, обо что-то стукнулся головой и потерял сознание.
Потом Жан стал вспоминать сегодняшнюю экскурсию. «На первый взгляд всё вроде бы в порядке. Но что, в таком случае, меня настораживает во всей этой истории — не даёт покоя?! Да, эти игрушки, которые казались вовсе не игрушками, хотя доктор пытался убедить в обратном. А что означала эта странная фраза, сказанная мальчишкой?..»
Жан почувствовал, как тело наливается свинцовой тяжестью, сами собой стали слипаться веки. Несколько секунд ещё пытался сопротивляться, но, в конце концов, забытьё победило, и он провалился в чёрную душную яму.
Глава 7 ПРИЗНАНИЕ ФРЭНСИСА САЙМАСА
Инспектор Бор быстро вбежал по трапу одним из последних. Наверху ждала недовольная стюардесса. Что-то ворча под нос, она заперла за инспектором дверь и указала запоздавшему пассажиру его место. Бор поморщился; мало того, что в салоне душно, рубашка вмиг прилипла к спине, так ещё соседом оказался очень толстый господин, который еле умещался в кресле и от коего, наверно, жарило как от печки. Впрочем, духота должна скоро пройти — стоило самолёту взлететь.
Толстяк был в одной сорочке и сильно страдал, — тяжело дышал и даже не ответил на приветствие инспектора. Протиснувшись на своё место у иллюминатора, Бор тоже снял пиджак и уселся в кресло. Как и предполагал, от соседа исходил жар, мало того, несмотря на то, что тот, по всей видимости, вылил на себя целый флакон дезодоранта, от него несло потом.
Забившись в угол и стараясь не обращать внимания на соседа, Бор Харрис возобновил размышления. «Итак, поездка на прииск почти ничего не дала, кроме… — он невесело усмехнулся, — да, кроме того, что меня едва не укокошили, — это наводило на кое-какие размышления. — Если меня хотели убрать, значит, кому-то мешаю, а это означает, что я на верном пути. Так, очень хорошо! — Бор был уверен, что пуля предназначалась ему. — Но почему я не слышал самого выстрела?! Да, было ветрено, но не до такой же степени, чтобы сдуть вышку… Ну да ладно, посмотрим, что будет дальше».
Самолёт набирал высоту, в салоне стало прохладней, заработали кондиционеры. Сосед инспектора постепенно оживал. Бор уже несколько раз ловил на себе его взгляды. Наконец, толстяк не выдержал.
— Разрешите представиться, — сказал он, — Фрэнсис Саймас к вашим услугам.
— Бор Харрис, — неохотно буркнул Бор, так как не хотел сейчас вступать с кем-либо в разговоры.
Но толстяк не заметил нежелание соседа пообщаться, или не захотел замечать.
— Куда летите? — спросил он, заглядывая Бору в лицо.
— В Нью-Йорк, а вы, как видно, в Китай? — усмехнулся Бор, откидываясь на спинку кресла и прикрывая веки.
Толстяк, наконец, понял, что с ним не желают разговаривать и обиженно отвернувшись, заговорил, с проходившей мимо, стюардессой. Но через минуту та ушла и на некоторое время воцарилась тишина. Но не таков был Фрэнсис Саймас, чтобы долго хранить молчание.
— А знаете ли вы, молодой человек, — с вызовом начал он, — что когда-то только при упоминании моего имени у многих поджилки тряслись?..
— Да ну, — не открывая глаз, бросил Бор.
— Я вижу, не верите. Вот вы спросите, зачем я приезжал в эту занюханную страну?.. — Саймас сделал паузу, как будто действительно ожидал услышать вопрос. — Воспоминания, молодой человек, воспоминания, они порой мучают нас и не дают покоя. Вы ещё молоды и не знаете что это такое, а у меня прошли здесь лучшие годы. Когда-то я служил на одном из здешних золотоносных приисков…
— Вот как, — Бор оторвался от спинки кресла.
— Да, — с воодушевлением продолжал толстяк, чувствуя внимание собеседника. — Мы, в буквальном смысле, золото гребли лопатой. Вы, может быть, слышали про местечко… — он назвал знакомое Бору название. — Это на территории нынешней Намибии.
Бор весь превратился в слух.
— Так вот, — продолжал болтливый сосед инспектора, — неподалеку от этого местечка находится прииск…
Слушая россказни Саймаса, впрочем, ничего интересного и нового инспектор пока не услышал, одновременно с этим, лихорадочно размышлял: «Что это — случайность, удача?» — но он не верил в случайности. В его практике уже несколько раз происходило нечто подобное, когда, казалось бы, в тупиковых ситуациях на помощь приходил его Величество случай. Харрис склонен был думать, что существует некий закон, который человечество ещё не вывело… И нынешняя встреча с Фрэнсисом Саймасом вовсе не случайная. Кто-то свыше предопределил её.
Инспектор прекрасно знал этот тип людей и поэтому решил действовать в открытую.
— Ну, хорошо, — перебил он толстяка, — всё это занимательно, но меня сейчас интересует другое… — Бор показал удостоверение Уголовной полиции. — Быстро отвечайте, зачем вы приехали в ЮАР?
Эффект превзошёл все ожидания. Лицо Саймаса мгновенно посерело, толстые щёки затряслись, со лба градом покатился пот. Он схватился за сердце, но в следующую минуту вытянул руки вперёд, как будто ожидал, что сейчас на него наденут наручники.
«Эге, — подумал Бор, — что же ты так испугался?!» — он опасался, что с толстяком может случиться инфаркт.
— Да вы успокойтесь, — сказал он, — никто вас арестовывать не собирается.
— Разрешите, — дрожащей рукой толстяк полез в боковой карман пиджака, висевшего на спинке кресла, и бросил в рот маленькую пилюлю. — Понимаете, — задыхаясь, заговорил он через секунду, — воспоминания… меня мучают кошмары. Но на самом прииске я не был. Всё время провёл в Йоханнесбургской гостинице. Вы можете проверить. Я пенсионер…
— Я это уже слышал, — перебил инспектор. — Кем вы служили на прииске?
— Администратором, простым администратором, клянусь вам!
— Хорошо, я верю вам. Кто был хозяином месторождения?
— Не знаю, но клянусь…
— В чём вы клянётесь?
— Я выясню это. По-моему, в старых записях у меня есть имена.
— Хорошо, — сказал Бор, доставая записную книжку. — Назовите ваши координаты.
* * *Остаток пути инспектор Бор много думал, изредка бросая косые взгляды на соседа. Допрос Саймаса кое-что прояснил, но многое ещё оставалось в тени. «Он ссылается на незнание, но делает это как-то неуверенно. Неужели что-то скрывает?! Вряд ли, — как ему показалось, на вопросы толстяк отвечал вполне искренне. — Во всяком случае, деваться Саймасу некуда и он это должен понять. Что же он так испугался? Вон как дрожит, бедняга! Допустим, в своё время он, каким-то образом, избежал наказания, но ведь это вовсе не означает, что должен понести его сейчас… Быть может, чего-то или кого-то боится?»
