Марк Романов - Астарта. Корабль чокнутых трупов
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик – тишина
Самый яркий свет – ночь.
Пикник «Самый звонкий крик – тишина»«Астарта», 02:11 по корабельному времени– …А потом я попал к тем людям, которые просто выбросили меня на первой же попавшейся стоянке, – трагически завывал на одной ноте Ульрих, пока Травкин снимал показания датчиков. – Они выбросили меня, как мусор в вакуум, просто бросили на планете и сбежали!
– Да я с ними солидарен, блядь, – тихо прошипел Джек, опрокинув в рот минералку. Он был трезв и потому крайне плохо переносил общество депрессивного вампира, своего брата и жизнь в целом. Гавриил стоически продолжал записывать в личное дело нового члена экипажа медицинские данные, цифры, пометки и особенности Ульриха фон Цепеша.
– А знаете, с чего все это началось? – вампир шмыгнул длинным носом и заискивающе взглянул в глаза Джеку.
– Нет! – хором отозвались братья. – И знать не хотим, – синхронно продолжили они. На какое-то время Ульрих замолчал, обиженно сопя, но пауза продлилась недолго.
– Когда я почти умер, – загробным голосом начал говорить он, – когда оказался на грани жизни и смерти, осознал в полной мере все свои ошибки, когда мне оставался один шаг в забытье, вот тогда меня и озарило. Именно тогда я решил дать обет вегетарианства, навсегда отказавшись от теплой крови разумных или животных.
– Лучше бы ты сдох, – смачно сплюнул в ближайший лоток Кацман. – Гнида истеричная.
– Что? – вопросил вампир, не расслышавший слов боцмана из-за гула приборов. – Ты что-то спросил?
– Не разговаривай, данные будут неточные, – отрешенно пробормотал Травкин, с головой погрузившись в работу. Он тоже, как и его брат, не позволял себе лишнего, едва Астарта вышла к точке прыжка.
Непривычно серьезный, с холодными, как лед, голубыми глазами, Гавриил сильно напоминал ангела Апокалипсиса или, хотя бы, очень злого и беспринципного его потомка.
Кацман выглядел еще хуже. Мало того, что ему пришлось со щеткой соскребать с себя недельный слой грязи, так еще и начисто вымытые волосы он расчесывал не меньше двух часов, что уж никак не добавило ему хорошего расположения духа. Обрядившись в старую черную футболку, на которой едва угадывались буквы древней группы в стиле хэви-металл, он с непривычки даже попытался вспомнить, что же именно было когда-то написано на этом раритете.
Вспомнив, что футболку он делал сам по макету с картинкой, найденной корабельным искином, он совсем скис. Не помогли даже старые любимые джинсы, с любовно заштопанными дырками и кучей металлической фурнитуры, бережно цепляемой Кацманом на каждой планете, куда он прилетал. По его штанам можно было рисовать новый атлас обитаемых миров, если бы он сам точно помнил, с какой именно планеты притащил и присобачил к джинсам ту или иную фиговину.
Травкин таким хобби не страдал, однако, в сборах новых образцов местной наркотической флоры себе не отказывал.
– Ничего я не спрашивал, – налил себе еще минеральной воды боцман, – тебе показалось.
«Неужели эта сопля реально томатный сок с водярой хлещет? – подумал в ужасе Джек. – Да ему же с детского шампанского плохо будет».
Шаблоны бывалого боцмана рвались в клочья, усеивая ментальный пол кусочками растерзанных представлений о жизни.
– Все, – щелкнул тумблером отключения приборов, сказал Травкин. – Можешь одеваться и быть свободным.
– Настоящая свобода в душе, – поджав губы, пафосно сказал Ульрих. Кацман тихо завыл, а его брат только рассеянно кивнул.
– Значит, так, – решился на выпад боцман, подтаскивая к себе за грудки обалдевшего вампира, – с момента старта ты переходишь в мое личное пользование до особых распоряжений капитана. Если выучишься и освоишься быстро, так и быть, я отпущу тебя живым на твое рабочее место. Но в первом рейсе ты полностью мой, от кончиков волос до твоей бледной тощей задницы…
Он еще даже не успел договорить, как Ульрих, злобно зашипев, с нечеловеческой силой отшвырнул Джека к стене.
Сползая по ней, Кацман с уважением подумал, что парень не так уж безнадежен.
– Только попробуй, – с сильным немецким акцентом прошипел вампир. Его клыки удлинились, глаза полыхнули красноватым огнем, а черты лица заострились.
– Ты не безнадежен, – потирая ушибленную голову, отклеился от стенки Кацман. – Но предупреждаю: еще раз заведешь свою пластинку про несчастную жизнь, я тебя лично на паровой котел насажу по самые клыки. Понял?
Ульрих кивнул, приобретая нормальное, даже слегка виноватое, выражение лица.
– У нас нет парового котла, – шепнул на ухо Травкин своему брату, когда вампир вежливо решил подождать за дверью. – Ты его сам и пропил. На кастрюлю, что ли, сажать будешь?
– Надо будет, и на кастрюлю посажу, – буркнул Джек. – Если по-другому не заткнется.
Док тяжело вздохнул. Он знал своего брата лучше остальных, а потому горячий вечер без свечей вполне мог оправдаться.
Заведение быстрого питания где-то у ремонтных доков.Примерно то же времяНемолодой, коротко стриженный мужчина вразвалочку подошел к одному из столиков, за которым скучал с чашкой дешевого кофе интеллигентный молодой человек в темных очках. Мужчина в комбинезоне ремонтника потер испачканные в чем-то маслянистом руки о свою одежду и надтреснутым голосом обратился к молодому человеку:
– Не занято?
– Я жду друга, – не глядя на подошедшего, ответил тот.
– А мы уже друзья? – старик тихо захихикал. – Друзей я в таких местах не принимаю.
Интеллигент поднял взгляд на ремонтника, подумал несколько секунд и неуверенно кивнул на стул напротив.
– Садитесь, – тоном аристократа сказал он, инстинктивно отодвинувшись назад.
– Какие новости?
Старик без стеснения забрал у молодого человека его порцию кофе и пододвинул к себе грязную пепельницу. Достав дурно пахнущие сигареты, он закурил, стараясь выпускать дым в лицо собеседнику.
– Никаких, – поморщившись, очкарик разогнал дым холеной рукой. – Почти никаких.
Старик-ремонтник крякнул, делая большой глоток кофе.
– Агент на корабле молчит. Прошло уже достаточно времени, чтобы я советовал отменить операцию. Стоит признать, что и в этот раз у нас ничего не получилось.
– Пока что приказы тут отдаю я, – ледяным тоном сказал старик, не поднимая взгляда на собеседника. – Какая именно информация последний раз поступала с Астарты?
– С тех пор, как капитан обновил команду, никаких. В том числе, и от нашего агента на борту. Мы не знаем, получилось ли у него выскрести из корабельного искина хотя бы записи о последних полетах, не говоря уже о том, чтобы у него появилась информация, которая нам нужна.
– Агент жив?
– Да, его видели сегодня.
– Значит, операция продолжается, – удовлетворенно выдохнул дым старик. – Пока есть хотя бы один шанс, я не отменю задание и не стану давать приказ на включение режима уничтожения у агента.
– Голова капитана Ричмонда – это не корабельный искин, – обиженно поджал губы очкарик. – Может потребоваться время.
– А мы торопимся? – удивленно взглянул на него старик. – Лично я – нет.
Он сладко улыбнулся, глубоко затягиваясь дешевым табаком. Окурок почти обжег ему пальцы, когда старик все же смял его в пепельнице.
– Я просто думал, что… – смутился молодой человек.
– Приказа думать я тебе не давал, – отрезал старик. – Без тебя умных до хрена, сопля инкубаторская. Думать он тут решил, блядь, посмотрите на него!
Интеллигент покрылся красными пятнами, но промолчал.
– В общем, так, – жестко произнес старик, – Ждем вестей от нашего агента. Рано или поздно он выйдет на связь. Я не верю в то, что он внезапно начал проявлять участие или перешел на сторону капитана Астарты, а это значит, что он с нами свяжется. Надо дать время на адаптацию, время на полное сращивание вложенных программ и распаковку спящих модулей. Слишком рано пока хоронить мертвецов.
Старик мерзко захихикал. Внезапно он резко встал и поплелся к выходу, переваливаясь с ноги на ногу, словно инвалид. Со стороны могло показаться, что у старика вместо ног протезы, или что он безумно устал со смены в ремонтных доках. На самом деле и то, и другое было почти правдой.
Глава 12
«Астарта»
Кацман. Похмелье
Мама, я не могу больше пить
Мама, я не могу больше пить
Мама, позвони всем моим друзьям
Скажи – я не могу больше пить
Вот она – пропасть во ржи
Под босыми ногами ножи
Как достало жить не по лжи —
Я не могу больше пить
Аквариум – Мама, я не могу больше питьКацман открыл один глаз. Судя по его ощущениям, это был третий глаз, возникший прямо посреди лба и обозревающий обстановку с высоты тонких миров. Боцман вслепую потянулся за бутылкой местного самогона из еловых опилок и птичьего помета, нашел емкость и лихо опрокинул ее в рот.
