Алексей Волков - Городской охотник
Хлопнула дверца, которую Светлана не выпустила из рук, и через мгновение мимо с гулом пронеслась фура. За ней еще одна. И еще…
Если бы Сашка не втянул Светлану обратно, то в вечерних новостях сегодня сообщили бы о крупном дорожно-транспортном происшествии со многими жертвами. В числе которых были бы и все пассажиры красного «Ниссана».
– Жить надоело, да?! – бешено заорал на белую, как полотно девушку, Алексей. – Я перед кем тут полчаса распинался?! Я что, твою мать за ногу и за щеку, пустому месту вещал?! Чуть сама не подохла, дура, и нас не угробила! Блядь… – остывая выдохнул он, – прежде, чем сделать шаг, осмотрись вокруг. Сто раз, двести, если надо. И пока я не разрешу, сидеть там у монахов и в сортир ходить только втроем. Иначе… Сами видели, что иначе.
Все сидели, как в воду опущенные. Сидели и молчали. Светлана одной рукой пыталась запахнуть разорванную на груди блузку, второй старалась достать из сумки платок. Получалось плохо, дрожали руки. Сашка матерился сквозь зубы и силился приладить на место сорванный ноготь. Олег, как колода, сидел рядом и не шевелился. Казалось, даже забыл о том, что надо дышать.
– Леха, послушай, что по радио передают, – просипел он и прибавил громкость. Алексей удивился было, чего это Олег вдруг охрип.
– Чего послушать? – Алексей повернулся к Олегу.
– Радио, говорю, послушай, – повторил Ефимцев.
Алексей прибавил громкость и оцепенело уставился на такого же недоумевающего Олега.
Ликующий диктор обзора новостей даже не пытался унять свою жизнерадостность, так и хлещущую из динамиков. Сообщая ТАКИЕ новости, по мнению Алексея, восторга стоило бы поубавить и проявить хотя бы сострадание. Но диктору было явно наплевать и на ситуацию, которую он комментировал, и на людей, пострадавших в этом ЧП, и вообще на весь мир, кроме себя самого. Восторгаясь собственным остроумием и красноречием, невидимый жизнелюб рассказывал о том, что сегодня утром, в 8 часов 25 минут, на станции метро «Алексеевская» произошло чрезвычайное происшествие. С перрона на рельсы, прямо под приближающийся к платформе поезд, упала женщина. Машинист не успел остановить многотонную машину, в результате чего несчастная была разорвана на части, что вызвало, похоже, особый восторг новостийщика. Отрезанная поездом голова женщины, видимо, ударившись о стену, отлетела в темноту туннели и до сих пор не найдена. Личность погибшей милиции удалось установить по документам, находящимся в сумочке покойной. Движение по зеленой ветке метро было приостановлено. Тело пострадавшей на карете «Скорой помощи» было отправлено в ближайший морг, откуда и исчезло при невыясненных обстоятельствах. «Кстати», – вставил ремарку диктор, явно от себя: «Восемью часами раньше из еще одного столичного морга, также при загадочных обстоятельствах, исчезли два тела милиционеров, погибших накануне в ДТП на Можайском шоссе. Милиция ведет расследование обстоятельств гибели Перовской Татьяны Дмитриевны, упавшей под колеса поезда, и выясняет связь между погибшими милиционерами и секретарем господина Ефимцева, крупного предпринимателя, некогда преступного авторитета. Следствие выясняет, имел ли место несчастный случай или произошло преднамеренное убийство». Диктор включил запись интервью с несколькими очевидцами происшествия. Все, как один, говорили, что на платформе, как и положено в час пик, была обычная утренняя давка, поэтому женщина могла запросто свалиться под колеса приближающегося поезда, когда толпа ломанулась в вагон. Оказавшийся на месте происшествия репортер радиостанции опросил пятерых свидетелей, которые находились ближе всех к Перовской на момент гибели. Никто из опрошенных странностей в поведении погибшей не заметил. Только девчушка лет четырнадцати сказала, что за мгновение до того, как Перовская свалилась на рельсы, стало вдруг как-то очень холодно, совсем не так, как бывает, когда поезд приближается к платформе и гонит перед собой поток теплого воздуха из тоннеля. Похолодало так, что девушка успела даже озябнуть. В это время она заметила, как по лицу Перовской пробежала тревожная тень, будто она решалась на что-то. А потом упала под подъезжающий состав. Упала, как будто невидимая рука сдернула ее с перрона. И даже не успела вскрикнуть, как из-под колес поезда, заполнившего истошным ревом всю станцию, под ноги отхлынувшей толпе брызнула кровь из раздавленного тела. Заголосили женщины, сбежались работники метро. А когда юная свидетельница опустила взгляд, то увидела, что ее новые камелотовские кроссовки из снежно-белой замши с алыми полосками вдруг стали багровыми. Хватило доли секунды, чтобы понять – это кровь погибшей. И девчонка брякнулась в обморок.
Алексей помолчал, прищурился. На щеках заиграли желваки.
– Олег, а у ментов головы были? – Обалдело поинтересовался Алексей.
– В каком смысле? У каких ментов? – Подал голос с заднего сиденья референт.
– Да у тех, которые Леху по дороге в город тормознули. А потом, спустя пару часов, разбились. Вдребезги. Их в «Дорожном патруле» показывали. Но голов я не видел, трупов там уже не было.
– Надо узнать, в какой морг их отвезли и что там с их головами. Если и у них головы не было, то я, кажется, догадываюсь, кто нас загоняет. Как дичь. А бошки ему, как трофеи. Вот только в толк не возьму, зачем ему еще и тела. Чучела набивать? Раньше за ним такого не водилось, – задумчиво сказал Алексей.
– За кем, за ним? Ты что, знаком с этим уродом? – Ефимцев не скрывал возмущения.
– Не то чтобы знаю. На брудершафт не пили, просто о нем должны знать, я думаю, знают, все мои, так называемые, «коллеги по цеху». Он… назовем его Собиратель. Имени духов нельзя произносить, не рискуя их призвать, поэтому я буду называть его так. И вам советую. Так вот, мир духов не делится на плохих и хороших. Они, там у себя, по ту сторону реальности, все равны и одинаковы. Просто некоторые из них лояльны к своим соседям, людям. Это домовые, овинники и прочие альвы, которых испокон веков называли Малым Народцем, Соседями, Ближними. Эти помогают людям из чистого любопытства, потому же и идут на контакт с нами охотнее всех остальных. Некоторые холодно безразличны. Это стихийные духи. Договориться с ними стоит большого труда. Тут нужна взаимовыгодная сделка. Некоторые воспринимают людей как… в общем, все по-разному. Как пищу, как удобрение, как животных. Этих мы зовем демонами, вампирами, нежитью. С ними договориться не получается. Все они схожи в том, что относятся к человеку не как к разумному виду, а как к расходному материалу. Кто-то собирает души смертных, догадайтесь, кто. Кто-то взращивает на наших слабостях новые виды порока и греха. А некоторые просто убивают, как охотники, вешая на стены дома головы охотничьих трофеев. Так вот, я столкнулся с Собирателем, как раз после того, как… – Алексей задумался, подбирая выражение, – после того, как открыл для себя ИХ мир. После того, как обрел знание о потустороннем мире. Это один из самых отвратных типов среди охотников; его, как я понял, даже свои не очень-то жалуют, Тогда я был слаб и не мог дать надлежащего отпора. И этот тип счел меня легкой добычей. Но один человек, священник, заслонил меня собой. Передал мне частицу своей силы, которая сделала меня неизмеримо сильнее. И из дичи я превратился в Охотника. Охотник на Охотников, круто, правда?
Алексей помолчал, достал из бардачка курево. Открыл пачку, вынул сигарету и, повертев ее в пальцах, засунул обратно. Секунду подумав, с отвращением вышвырнул сигареты вместе с пачкой в окно, бурча под нос что-то вроде: «Жизнь дерьмо, не стоит делать ее еще гаже», – и завел автомобиль. Переключил скорость, выжал сцепление и выехал на автостраду. Только потом он соизволил продолжить, внимательно следя за дорогой, стелящейся серой змеей под колесами.
– Тот человек, священник, он тоже был из наших. Охотник. Целитель. Но исцелял не тела. Он выжигал плесень, взращенную в людях жителями Потустороннего мира, из самих душ. Кем бы стал я без его вмешательства – не знаю. Но хорошо, что не овцой, в страхе ожидающей прихода хищников. Живя в мире, разделенном на волков и овец, я с детства хотел быть псом. На страх первым и на защиту вторым. Я и стал им. Но это лирика. А проза вот в чем. В тот раз я отправил Собирателя на длительный отдых. Думал, что на длительный. А вот теперь, похоже, он решил взять реванш. Он, бесспорно, будет пытаться загнать меня в угол. Унизить и растоптать, при этом породив во мне чувство вины, страх и желание смерти. Я сам должен захотеть смерти, тогда, лишенный всего, что мне было дорого, и всех, кто был мне близок, я буду желанной добычей для него. Загнанный и опустошенный. Тогда его победа принесет ему удовлетворение.
– А какого хрена он к нам привязался? Мы тебе не родня, не сватья-братья, – злобно бросила Светлана Алексею. Так злобно, как будто швырнула комком навоза прямо в лицо.
– А ему без разницы: родня, друзья, случайные знакомые. В их мире вообще нет родственных уз. Дружбы нет тоже. Так что все, кто со мной контактировал с того момента, как он вышел на охоту, обречены. Мы для него все одинаковы. Одним трофеем больше, одним меньше. Главное, что для меня, моей головы, он приготовил почетное место, – усмехнулся Алексей. – В принципе, я никого не держу силой. Можете уйти. Все. Может, со мной он расправится раньше, а может, я завалю его до того, как он поотрывает вам головы. Но когда вы все будете собраны в одном месте, и под защитой, которую ему трудно преодолеть, я легче смогу его взять. Он обязательно появится. За несколько дней до того, как прекратить охоту на вас, он покажется мне. И бросит вызов. Как Охотник Охотнику. А потом – потом не знаю… Я первый раз приму вызов от демона. Там посмотрим. Как говорится, упремся – разберемся. Но так просто я ему не дамся. И поэтому лучше будет, если вы поразмыслите и согласитесь с моим решением укрыться в святом месте. Думайте.
