Сергей Дмитрюк - Лик зверя
Мой неожиданный собеседник умолк. Немного помолчав, он произнес:
— Тогда, возможно, я не до конца понял вас. Это моя вина. Я не хотел показаться бестактным и, видимо, пропустил вашу основную мысль.
Таня положила пальцы мне на ладонь. Я посмотрел на нее и сразу понял, чего она хочет.
— Не стоит расстраиваться из-за этого, — сказал я, обращаясь к нашему попутчику. — Если хотите, я могу повторить свой рассказ более подробно. Вам, наверное, будет интересно?
— О, да! Конечно! — оживился человек. — Если вас это не затруднит.
— Нисколько, — улыбнулся я. — Вы ведь тоже едете в Город? Я не ошибся?
— Да. Вы правильно догадались.
— В таком случае, у нас еще достаточно времени. Вот только одно обстоятельство…
— Что такое? — встревожился человек.
— Мы с вами еще не познакомились.
— Ах, вы об этом! — обрадовался мой попутчик. — Что ж, признаю свою вину и здесь. Меня зовут Антон Коробов. — Он протянул мне руку.
— Очень приятно. Влад Стив. — Я пожал его крепкую ладонь. — Значит, я не ошибся? В вас есть русские корни?
— И немалые! — весело согласился Коробов. — Великий народ, и очень много вынесший и страдавший за свою историю.
— Да, я знаю. Вы тоже собрались на праздник?
— Конечно. Сейчас все едут в Город ради этого события. Ведь вы тоже? Я не ошибся? — Коробов улыбнулся Тане.
— Верно. Мы с женой действительно хотели отдохнуть на Водном Стадионе.
— С женой? — протянул Коробов подчеркнуто почтительно.
— Да. Знакомьтесь, моя жена Таня.
— Какая у вас замечательная жена… Я хотел сказать, какая она красивая женщина, — уточнил наш попутчик, снова смущаясь. — Мне очень приятно.
Он слегка склонил голову, выражая свое почтение.
— Кстати, в ней тоже течет изрядная доля русской крови, — заметил я не без гордости.
— Да, — согласился Коробов, — это сразу заметно. Подобная красота, чистая, как бы напоенная самой природой теплотой и нежностью черт, была присуща только русским женщинам.
Таня улыбнулась в ответ на его комплимент и прижалась щекой к моему плечу, возбужденно блестя глазами.
— А откуда вы едете, если не секрет? — снова спросил Коробов.
— Муж был на излечении в Антарктическом санатории, — ответила за меня Таня. — Сейчас ему стало лучше, и мы возвращаемся обратно в Город. Он работает в ОСО и недавно очень сильно пострадал. К счастью, врачи помогли ему встать на ноги.
— Так вы «лиловый»? — оживился Коробов. — Теперь мне понятна ваша осведомленность о гивейской жизни. А это происшествие, оно тоже как-то связано с Сообществом?
— Да, но это совсем другая история. Если позволите, я не буду излагать ее здесь и сейчас?
— Да-да! Конечно! — согласился Коробов.
— Послушайте, Антон! А чем занимаетесь вы в этой жизни? — спросил я.
— О! Мое занятие более прозаическое, нежели ваше. Я писатель. Пишу книги об истории Земли и ее народов. Отсюда и мой интерес к жизни на Гивее.
— Ой! Как интересно! — воскликнула Таня. — Никогда не встречалась с живым писателем и не думала, что они такие, как вы. Они всегда представлялись мне несколько иначе…
— Старцами с густой бородой, уединившимися от всего мира и скрипящими пером по бумаге? — добродушно усмехнулся Коробов.
— Что-то вроде того, — согласилась Таня и весело рассмеялась.
— Нет, писателю нельзя жить в отрыве от всего мира, — покачал головой Коробов. — Особенно сейчас, когда наша жизнь полна каждодневными свершениями. Иначе его книги просто не станут читать. Вот возьмите хотя бы предстоящий Праздник Братства. Сколько человеческих судеб, свершений, потерь и находок, отчаянных терзаний и радостных побед стоит за этим событием! Или взять иной мир, где довелось побывать вашему мужу. Там тоже живут люди со своими переживаниями, надеждами и радостями, и о них нам так мало известно. Вот почему я хочу написать книгу о Гивее, и ваш муж может мне в этом помочь.
— С удовольствием! — сказал я. — Если это так важно для вас, я охотно поведаю все, что знаю о Сообществе.
Мы проговорили всю дорогу. Наш новый знакомый оказался очень интересным собеседником, способным не только внимательно слушать, но и высказывать свое мнение, проявляя при этом завидную эрудицию и осведомленность во многих вопросах.
Через два часа впереди и слева от дороги показались контуры обширных лесов Заповедника. Поезд помчался по голой степи, огибая леса с востока и минуя полноводную реку, несшую свои спокойные воды на юг, к морю. Через какое-то время мы уже въезжали на окраины Города — нынешней столицы объединенной Земли, занимавшей огромную территорию от Уральских гор до побережья Атлантики на востоке и западе и спускавшейся от Балтийского моря к Средиземноморью на юге.
Я прильнул к окну, с жадностью всматриваясь в кварталы аккуратных маленьких домиков, раскинувшиеся среди фруктовых садов и цветущих акаций. Таня тоже смотрела в окно. Смотрел на приближающийся Город и Коробов.
Гигантская эстакада магнитной дороги парила в воздухе над многочисленными фабриками и заводами Окраины, уходившими глубоко под землю; переносилась через полноводную реку, теряясь на бескрайних просторах жилых массивов Города. Наконец, поезд влетел на широкий проспект Братства, прямой стрелой уходивший к горизонту. Внизу замелькали большие дома, подобно величавым кораблям плывшие среди зелени деревьев; тенистые парки и широкие аллеи пересекали проспект во всех направлениях, уходили уступами на восток и юг; сверкающие на солнце каналы, снабженные искусственными водопадами, соединяли рукотворные озера чистейшей голубой воды, усеянные, словно бабочками, разноцветными парусами небольших прогулочных яхт.
Наш поезд приближался к площади Открытых Оранжерей, и нам с Таней пришла пора выходить. Коробов без долгих объяснений понял, что настало время расставаться, и тоже поднялся из своего кресла.
— Вы уже выходите?
— Да. Мы с женой живем неподалеку от площади.
— Как жаль, — огорчился Коробов. — Как жаль, что нам приходится расставаться. Мне нужно в другой конец Города. Я живу сейчас на Сиреневой улице… Ну что ж! Ничего не поделаешь. Надеюсь, мы еще встретимся с вами на празднике? — На губах его появилась слегка растерянная и смущенная улыбка.
— Конечно! Вы были очень интересным собеседником, Антон. Мне хотелось бы продолжить наше знакомство.
— В таком случае, до встречи?
— До встречи!
Поезд остановился внутри башни-станции, и мы с Таней, попрощавшись с нашим новым знакомым, вышли на широкий перрон, под сень полупрозрачного купола крыши станции, отливавшего в лучах жаркого солнца янтарем. На голубых полированных плитах пола медленно плыли тени пассажиров магнитной дороги — уже приехавших и только уезжавших. Красочные витражи на стенах станции, пронизанные солнцем, разбрасывали в пространство веера разноцветных бликов. Обычная тишина, царящая на таких станциях, здесь нарушалась приглушенным гулом радостных голосов, доносившимся снаружи.
Мы с Таней переглянулись. Видимо, Город уже охватила та радостная суматоха, которая обычно предшествует большим праздникам. И сейчас я чувствовал, что наконец-то возвращаюсь к привычной жизни, после стольких месяцев вынужденного затворничества.
Сев в скоростной лифт, мы с Таней стали спускаться со стометровой высоты башни вниз, к ее подножью. Сквозь прозрачные стенки кабины открывался вид на преобразившийся проспект Открытых Оранжерей. Ленты движущихся тротуаров несли потоки людей в разных направлениях, смыкаясь и расходясь по примыкающим к проспекту улицам. Солнце радостным потоком заливало все вокруг, и листва деревьев в аллеях между тротуарами казалась изумрудно-золотистой.
Выйдя со станции и попав в людской водоворот, мы миновали вместе с группой каких-то веселых ребят площадь Роз и через улицу Героев-Астронавтов выехали на площадь Независимости, к Дому искусств. Здесь нам пришлось расстаться с нашими новыми попутчиками: они ехали дальше, к площади Совета, намереваясь кратчайшим путем добраться до Большого Водного Стадиона. Мы же с Таней сошли с движущегося тротуара и углубились в аллею могучих вековых дубов, торжественно шелестевших на ветру густыми кронами. В конце ее, плавно изгибая линии белокаменного фасада, словно пытаясь оторваться от земли и устремиться в светлое небо в свободном птичьем полете, стоял наш дом.
Перед услужливо распахнувшимися дверцами лифта Таня остановилась, словно не решаясь войти в прозрачную кабину. Посмотрела на меня.
— Я так давно не была здесь, что, кажется, этот дом считает меня чужой.
— Ерунда!
Я нежно обнял ее за плечи и шагнул в кабину, легко взлетевшую на наш этаж. За дверью из желтоватого волокнистого стекла открылась знакомая до мельчайших деталей обстановка уютных комнат. Сердце забилось часто и радостно. Наверное, такие же чувства испытывали наши далекие предки, возвращавшиеся под сень своего жилища после долгих странствий, ища в нем защиту и тепло очага.
