Антонина Клименкова - Русалки — оборотни
— Вот примерный план местности, — пояснил он ребятам. Всем не терпелось рассмотреть получше, они сгрудились плотным кольцом, обступив «карту» и склонившись, чуть не стукаясь лбами. — Вот эта линия — ваш берег реки. Вот тут деревня, тут стоит мост, а здесь бред…
— Брод, — поправил, шмыгнув носом, Прошка.
— …Тут начинается этот лес. Крестик — данная поляна. Здесь дорога, берег озера, край болота. Как видите, нам предстоит охватить обширную территорию. Предлагаю разбиться на пары и разделить берег на квадраты. Итак… — маркиз пересчитал взглядом склонившиеся к плану головы —…получается пять пар. Значит, делим территорию поиска на пять частей, вот таким образом.
— А как зе я? — спросила Ариша.
— Вас, моя дорогая, я назначаю координатором проекта, — совершенно серьезно ответил итальянец.
— Ух ты! — обрадованно захлопала в ладоши Ариша и попыталась повторить красивое слово: — Коолдинатолом!..
— Совершенно верно. Ваша задача — следить за ходом работ на всех участках и о результатах докладывать генералу. Справитесь?
Ариша истово закивала, запрыгали косички. А Прохор от своей ответственной должности вновь воспрянул духом.
— Вопросы есть? — спросил маркиз, когда участки были распределены, план четко усвоен каждым участником проекта, а секретная «карта» отправилась в огонь.
Вопросов уже не было.
— Господин Викентий, — снова застеснялась Ариша, — а ласказите легенду? Про стлашного лазбойника Муху и замолского лыцаля…
Винченце уже поднял с земли плащ и шляпу, отряхнул с перьев золотые сосновые хвоинки. Просьба не показалась ему неожиданной, наверняка Прохор уже своими словами всем пересказал историю о том, как ларец попал из далекой Венеции в здешние места, в руки атамана разбойников. И конечно, ребятам захотелось услышать эту захватывающую повесть со всеми подробностями. Вон как сразу притихли, ждут ответа, затаив дыхание. Но нет, пожалуй, сейчас не время.
— Сожалею, господа, — ответил синьор Винченце, надев треуголку и эффектно запахнув плащ на плечо. — Это длинная история. Скоро рассвет, и я не могу задержаться долее. Но в следующий раз вы ее обязательно услышите, обещаю. Да, не забудьте хорошенько погасить костер, — добавил он, вскочив в седло.
Рассвет действительно был уже близок. На горизонте, над безмятежной гладью озера разлилась заря цвета сочного южного персика. Чтоб успеть, Винченце пустил коня галопом, что на узких лесных тропинках было довольно рискованно.
Арише пришлось первой покинуть поляну. Ребята со всей ответственностью отнеслись к роручению синьора Винченце и, встав дружной стеной, что было мочи принялись тушить и без того едва тлевший костер. Дым с клубами пепла и золы столбом поднялся к куполу бирюзового неба.
Задерживаться было никак нельзя. Недосуг сказки у костра рассказывать, когда забот полон рот, а солнце, пусть пока еще не показавшись, неумолимо расцвечивает горизонт яркими красками…
Возвращения Винченце ждали, буквально умирая от нетерпения.
— Извиняюсь за вынужденную отлучку! — воскликнул маркиз, подпрыгивая в седле.
С глухим топотом взмыленный конь галопом влетел на поляну. Здесь, на жестком ковре брусники, за плотной стеной мрачного ельника Винченце оставил дожидаться себя некое странное существо, привязанное к стволу поваленной сосны. Запястья рук, просунутых сквозь переплетение колючих ветвей, стягивал добротный кожаный ремень с бриллиантовой пряжкой — снятый с самого же пленника. Одето существо было в дорогой костюм, более уместный в каком-нибудь столичном театре, чем посреди глухой чащи. Но несмотря на одежду, статное телосложение и благообразное лицо, существо это человеком назвать было сложно — из-за торчавших за спиной сероватых кожистых крыльев, изукрашенных синеватыми прожилками вздувшихся от напряжения вен. Дело в том, что, пока Винченце, будто вихрь внесся на поляну, пленник из всех сил пытался освободиться. Разорвать ремень не удалось, переломить большинство смолистых сучьев тоже, и, казалось, единственное решение этой природной головоломки — постараться продеть кольцо сцепленных рук через все перепутанные между собой ветви…
— Надо же! — усмехнулся Винченце. — Да ты тут времени даром не теряешь. Вон сколько хвороста наломал! Не правда ли, занимательный аттракцион? Ни на одной ярмарке такого не сыщешь.
— Вы правы, — хрипло согласился пленник, без сил опустившись на брусничный ковер (так, что руки оказались подняты над головой, будто он собирался нырнуть в зеленое море листвы, но ненароком зацепился). Ответил он с сильным французским акцентом, и Винченце с легкостью продолжил беседу на этом же языке:
— Времени у нас маловато, скоро взойдет солнце. Так что в ваших же интересах, синьор вампир, отвечать на мои вопросы коротко и чистосердечно.
Вампир кивнул. Сложно было не согласиться, когда собеседник достал из седельной сумки револьвер и неторопливо принялся его заряжать.
— Отлично, — щелкнув барабаном, сказал Винченце. — Итак, зачем вы сюда явились?
— За сокровищем.
— Каким? — насторожился маркиз.
— Вам лучше знать, — без тени улыбки заявил пленник.
— Вы следили за мной?
— От Парижа до Гельсингфорса. Потом я упустил вас из вида, но ненадолго.
— Кто знает, что вы здесь?
Вампир покачал головой:
— Вы же знаете, мы одиночки.
— Эх, не всегда и не все, — вздохнул Винченце. — Кто вам сказал о кладе?
— Вы сами, — усмехнулся вампир, показав клыки.
— Что, простите? — поднял бровь Винченце. — Как-то не припомню.
— Неудивительно. На той пирушке вы славно погуляли, едва на ногах держались. Ну я помог вам добраться до дома. Там вы упали на диван и даже оказались не в состоянии снять сапоги. Приняв меня за одного из своих собутыльников, принялись толковать о бесценном сокровище. Довольно бессвязно, надо сказать.
— Этого пьяного бреда оказалось достаточно, чтоб вы примчались сюда. Надеюсь, вы тогда не воспользовались моим, э-э, беспомощным состоянием? — поинтересовался он, причем вовсе не из-за беспокойства за свое здоровье, как могло показаться вампиру.
— Нет, от пьяной крови меня мутит, — заявил тот. — Но клад… Он ведь действительно существует? — как-то напружинившись, спросил пленник.
— Возможно, — жестко улыбнулся Винченце. — Только тебе этого никогда не узнать.
Зарядив, он отложил в сторону револьвер. Достал нож — не игрушечный, а тот самый, что вчера просвистел у него над головой, — и метнул в вампира. Тот дернулся и с недоумением обнаружил, что стягивавший руки ремень разрезан, точно бритвой.
— Свободен! — объявил маркиз пленнику и запустил в него каким-то маленьким предметом: — Держи подарок!
Тот машинально поймал брошенное — и, взвыв от боли, с яростью швырнул обратно. Хлопнув сильными крыльями, взмыл в небо.
— Эй, погоди минутку, amichetto! — крикнул вслед Винченце.
Тот, взмахивая крыльями, как огромный нетопырь, на миг тяжело завис над его головой.
— Ты не горячись, я пошутил… — миролюбиво начал было Винченце.
Рыкнув по-звериному, вампир дернулся выше в небо.
Тут из-за горизонта наконец-то показалось солнце. Яркие золотистые лучи брызнули сквозь верхушки деревьев. Застигнутый врасплох, вампир оглушительно взревел. Лучи, прикасаясь к его серой коже, превращались в языки пламени. Огонь вмиг охватил его целиком — и он исчез, оставив после себя лишь облако пепла.
— Вот и погорячился… Ну надо же! — присвистнул Винченце, наблюдавший за происходящим, прищурив глаза из-под ладони. — Там уже рассвет, утро наступило, а здесь еще совсем темно.
Подняв с земли маленькую луковку чеснока, поднес к носу, принюхался:
— Фу! — поморщился. — И правда гадость! — и спрятал ее обратно в карман жилета, к золотой луковице часов.
Глава 8
Ведьма на базар летала,
Привезла подарки:
Домовым два самовара
Да русалкам прялки.
Когда Иван Петрович обронил, что намерен их поселить «в тереме с яминой», в воображении Феликса нарисовалась довольно унылая картинка: заболоченная канава, заросшая камышами и осокой, на окраине деревни, на склоне брошенная изба с покосившейся крышей и заколоченными слепыми окошками, с огромной зияющей ямой в полу. После бурных объяснений со старостой иного нельзя было ожидать. И он ничуть не удивился, когда Глафира привела гостей на самый конец селения, к лесной опушке. Однако, когда взобрались по довольно-таки крутому склону (что Серафиму Степановичу далось не так-то легко), глазам предстал уютный дом (даже, можно сказать, терем), в три яруса, с широким крыльцом, верандой, резными наличниками и лихим коньком на остроугольной крыше. Окружал теремок цветущий сад, где за низеньким ажурным заборчиком на ровных грядках распускались пышные герани и гортензии, а чуть дальше ковром стелилась клубника. Со стороны веранды тяжелыми от наливающихся ягод ветвями в окна стучались черешни и сливы.
