Владимир Корн - Энстадская бездна
— Выпейте все-таки рому, Гастиль. Люди еще не придумали лучшего средства в таких ситуациях, да и очень сомневаюсь, что когда-нибудь у них получится. Брендос проводит вас в каюту, а я распоряжусь Эмметту, чтобы он вам принес рому, и все, что к нему полагается. Надеюсь, вам это поможет.
Понимая, что ему совсем не до этого, и все же не смог удержаться, чтобы не спросить:
— Скажите, Гастиль, а что это были за отблески на скале?
Тот пожал плечами.
— Даже не представляю. В ущелье мы попали уже в сумерках, и скала выглядела обычной. Но стоило нам только разжечь костер, как мы обнаружили то, что позже увидели и вы.
* * *
— Ничего себе! — я едва не присвистнул, когда передо мной предстал вид Алавесира с высоты мостика 'Небесного странника' летящего на обычной для себя высоте. Обычная, это когда на земле видны окна домов, движение рук и ног идущих людей. Ниже, связь с землей не позволит кораблю развить всю скорость, на которую он способен. Ну а выше просто холодно, хотя и ход можно набрать значительно больший. Ну если забраться совсем уж высоко, связь с землей станет настолько мизерной, что летучим кораблем невозможно будет управлять, и тогда его будет носить по небу волей ветра. Удивиться стоило: Алавесир, вопреки моему ожиданию, выглядел не намного меньше Монтосела, и кораблей на посадочном поле стояло около десятка. Теперь я понимал слова Гастиля, когда на мой вопрос:
— Почему именно Алавесир?
Он ответил:
— Из него будет проще добраться куда угодно.
— Девять, — произнес навигатор Габстел, после чего оторвал трубу от глаз и протянул ее мне. — Взгляните во-о-н на тот, что находится чуть поодаль от всех остальных, на самом берегу залива.
— Нет, не он, — вернул я ему трубу некоторое время спустя. — Хотя, несомненно, ганипурец.
Есть у меня один заклятый враг, с далекого Ганипура, огромного острова, расположенного посреди Сурового моря. Настолько заклятый, что каждая встреча с ним едва не заканчивалась гибелью моего корабля. Не хватало только встретить его здесь. А корабль похож, очень похож, и даже носовая фигура, которыми так любят украшать ганипурцы свои корабли, тоже изображает морского дракона. Но у этого кормовая надстройка пониже, да и сам он явно более ранней постройки: в мощную трубу Древних такие детали разглядеть достаточно легко.
— Люк, может быть, на этот раз без обычного своего ребячества? — тихо, для нас двоих, спросила меня Николь.
Мне действительно хотелось приземлить 'Небесный странник' так, чтобы произвести на всех впечатление. Николь посмотрела на меня особенным взглядом, и я все ожидал от нее услышать: 'Обещаешь?', но она промолчала. Промолчал и я. Не знаю, как она догадалась, но от своего намерения не откажусь.
— Куда будем сажать корабль, капитан? — поинтересовался Рианель Брендос.
Вообще-то, несмотря на большое количество кораблей, на поле свободного места хватало. Особенно на противоположном от города краю. Не самая престижная часть посадочного поля, чего уж. Но так и мы ведь не что попало, чтобы приземлять корабль именно там. Раз его там посадишь, другой, а потом и все поле будет свободным, но тебе обязательно скажут: 'Что ты, мол, не свое место занимаешь? Твое место во-он там!' В общем: сам себя не будешь уважать, и другие не станут. Особым шиком считается посадить корабль как можно ближе к обязательной на краю поля таверне. Чтобы спустил с борта трап, сошел по нему на землю и оказался у самых ее дверей. Немного преувеличиваю, но так оно и есть.
Таверна в Алавесире была знатная, о два этажа. И размеры далеко не самые скромные, такая и на материке бы для любой столицы подошла, что тоже немного удивительно. И невдалеке от нее стоял двухмачтовый корабль. Так вот, я и поставил себе задачу приземлить 'Небесный странник' между ним и таверной. Причем не просто приземлить, а таким образом, чтобы всем сразу стало ясно понятно: капитан на 'Небесном страннике', не смотря на молодость — мастер своего дела. Словом, произвести на всех нужное впечатление. Работать нам на Островах, надеюсь, придется долго, так что лишним не будет. И немалое скопление кораблей как раз к месту: сколько на них любопытных глаз будет наблюдать за приземлением корабля.
Я осмотрел корабль: все на местах. Энди Ансельм расположился у кабестана. За штурвалом — лучший наш рулевой Гвенаэль Джори. Ну и парусная команда наготове, а она у нас состоит из целых двух человек: бородача Родрига, и подруги Ансельма — Мирры. Так что можно начинать.
Прищурившись, я вгляделся в небо. Как будто бы воздушные потоки не думают распадаться, что особенно нежелательно в этот ответственный момент.
— Считаете, места для нас будет достаточно? — поинтересовался Брендос, выглядевший абсолютно спокойным. Приятно, когда твой навигатор так уверен в тебе.
— Думаю, да, — пожал я плечами. — Иначе нам придется заплатить за ремонт таверны. Или этого корыта, что стоит рядом с ней.
Сказать по правде, 'корыто' таковым совсем не выглядело. Напротив, он в точности выглядел моей мечтой о новом корабле.
Двухмачтовый красавец с увеличенной кормовой надстройкой, где капитанская каюта обязательно должна быть значительно просторней моей. Ну и обводы корпуса у него такие красивые, что залюбуешься, хотя это уже мелочи. Мне бы такой корабль, да с приводом Аднера!.. Эх, мечты, мечты.
— Энди, оборот влево, снижаемся. И помедленней, помедленней.
Мы шли к выбранному месту полным ходом, и поэтому ни в коем случае было нельзя снижать высоту резко. Как выражается Берни Аднер: когда противоположные силы начинают действовать друг на друга, жди беды.
— Гвен, держи курс прямо на то белое здание, — судя по всему городскую ратушу.
Помимо моей воли, сердце стучало часто-часто: сейчас начнется!
'Может быть, зря я все это затеял?' — пронеслось в голове. Но что-то менять было уже слишком поздно: внизу полно зевак, и на кораблях, и на самом крыльце таверны, и все они сообразили — сейчас что-то будет.
— Родриг! — взревел я, и 'р' у меня получилось красиво так, раскатисто. — Гафель на правый борт! — и уже тише, подавая команду на штурвал, до него всего три шага. — Гвен, право руля. Руль на борт!
'Небесный странник', все еще следующий полным ходом, накренившись, начал разворачиваться кормой вперед. И когда он почти уже развернулся, я отдал новые команды.
— Спустить паруса! Ансельм! Влево, на спуск.
Чтобы указать, сколько именно прокрутить кабестан, я показал ему большой и указательный пальцы, разведенные примерно настолько, сколько показывают, когда просят налить рому ровно на один глоток. Энди понял мой жест прекрасно, и потому провернул сколько требуется, чтобы 'Небесный странник', увеличив связь с землей, погасил скорость, в то же время не испытывая чрезмерной нагрузки на л'хассы.
Развернуть корабль в воздухе может всякий. Вся сложность заключалась в том, чтобы он не завис между двухмачтовиком и таверной поперек, ведь его длины как раз хватило бы, чтобы упереться в них обоих. И тогда, под свист и улюлюканье с земли, пришлось бы подниматься высоко вверх, ловить парусами ветер, набирать ход, и снова заходить на посадку, сделав широкий круг.
'Небесный странник' застыл в воздухе именно так, как я и рассчитывал. Я выглянул за борт, чтобы убедиться — в промежуток мы вписываемся, и показал палец ему снова, но теперь уже единственный. Корабль застыл в воздухе над самой землей. Спустившись на палубу, я едва притронулся к кабестану, чтобы через пару мгновений услышать из-под днища легкий скрип песка. Все, можно принимать поздравления.
— Сорингер! — донесся со стороны таверны голос, показавшийся мне знакомым.
Выглянув, обнаружил на крыльце, тянущемся на весь фронтон таверны, несколько человек, с интересом наблюдавшим за происходящим. И одного из них я действительно знал.
— Слушаю тебя, Хьюз, — ответил я, а именно он это и был.
Старина Чарни Хьюз, мы вместе с ним в Дигране проходили коллоквиум, получая патент навигатора. Да и потом мы с ним много раз встречались. Последний раз, кстати, там же, в Дигране. Конопатый такой толстячок, с волосами цвета соломы и светлыми глазами. И еще усатый. Что забавно: усы у него темные, почти черные, хотя он их никогда не подкрашивает. Сколько он шуток из-за них натерпелся, иногда даже очень злых, но сбрить категорически отказывался. Отличный навигатор, боюсь только, капитаном ему никогда не стать — характер не тот. Хотя, возможно, напрасно я боялся: полгода прошло с тех пор, как мы с ним последний раз виделись, а за это срок многое могло измениться.
— Сорингер, — продолжил он. — Ну чем ты еще нас можешь удивить, после того как прошел Великим Каньоном?
— Да, это именно он и есть, — обратился он уже к окружающим его людям. — Тот самый капитан Люкануэль Сорингер, о котором я недавно рассказывал. И надо же такому случиться, он и сам объявился тут как тут. Спускайся, Люкануэль, здесь как раз один разговор пошел, и думаю, что он покажется тебе интересным.
