Сергей Волков - Твой демон зла. Ошибка
После обеда, за чаем, я рассказывал жене о своей учебе. Катя только охала да ахала, чаще всего притворно, подначивая меня, когда слышала о жестоких спаррингах, гонках на выживание, или контактных тренировках типа «один против всех».
Слегка осоловев от еды и умиротворенного домашнего покоя, я начал было клевать носом – все же последствия вчерашней «отмечаловки» еще сказывались, да и вообще, месяц, проведенный вне дома, в трудах и «битвах», требовал отдыха.
– Кать, ты извини, я пойду прилягу, – еле ворочая языком, пробормотал я.
– Конечно, конечно, Сережа. О чем разговор. Пойдем, я тебе уже постелила.
Бухнувшись в мягкое, хрусткое лоно кровати, я блаженно развалился на свежих простынях, закрыл глаза, почувствовал рядом теплое, по девичьи гибкое тело жены, обнял мягкое, родное плечо, прижал Катю к груди… Н-да-а… Какой уж тут сон, если любящие друг друга люди месяц не виделись!
На следующее утро, в морозной, наполненной паром людского дыхания электричке, Катя, из-за ста надетых для тепла одежек похожая на продавщицу-лотошницу, сказал мне, кутавшемуся в бушлат:
– Ты знаешь, сейчас, когда я вспоминаю, как я ушла от тебя тогда, в августе, я иногда ловлю себя на мысли: «Господи, какой же я бываю дурой». Ты меня любишь?
Я посмотрел в теплые глаза жены, чмокнул их по очереди, погладил рукой Катину руку:
– Больше жизни…
Борис с Леной встречали гостей на платформе станции, оба упакованные в тулупы, краснощекие и веселые.
– Ну вы, блин, даете! – словами генерала Михалыча из «Особенностей национальной охоты» поприветствовал нас Борис: – Мы уже пятую электричку встречаем, замерзли все. Пошли быстрее. Кстати, Серега, запиши номер моей мобилы, хватит, пожили без связи…
Мы, на ходу переговариваясь, поспешили через заснеженный лес к дому Бориса, где его сестра, Света, уже поджидала всю компанию с полным столом всяких разносолов.
За обедом, подождав, пока все насытятся, Борис с Леной «официально» объявили о своей будущей свадьбе. Под это дело я достал предусмотрительно захваченную с собой бутылку шампанского, бахнул в потолок пробкой. Выпили за счастье нарождающейся ячейки общества, посидели, поболтали…
Часа в два решено было идти в лес, жечь костер и дышать свежим воздухом. Только там, на поляне, под заснеженными соснами, я понял, насколько отвык в мрачноватом далеком Питере от простых радостей жизни, от светлого, морозного леса, солнца на синим небе, жаркого костра, вокруг которого подтаивал снежок, от общения с друзьями.
В дом вернулись уже под вечер, когда опустившееся светило положило на снег длинные сиреневые тени. Все с аппетитом, нагулянным на морозе, поужинали, и отправились на второй этаж, в просторную мансарду, где жил Борис, отдыхать.
Когда я был здесь в последний раз, мансарда выглядела так, как всегда – полки с книгами, археологические находки, множества керамики, по которой Борис специализировался, боксерская груша, словом, типичное жилище одинокого, молодого, в меру интеллигентного холостяка.
Теперь все изменилось. Чувствовалось, что здесь поселилась женщина, и не просто женщина, а Лена, художница, дизайнер, рукодельница. Голые стены заполнили картины. Я увидел знакомые пейзажи Корьёво, темные еловые леса, глинистые косогоры, низкие тучи, серые деревенские домики… Было тут и множество натюрмортов, напротив, наполненных светом, радостью, написанных яркими, сочными цветами.
Широкую кровать Бориса, отныне – супружеское ложе молодоженов, украшало огромное, расшитое Леной вручную покрывало такой красоты, что Катя только ахнула, всплеснув руками – ну надо же.
Вышивки, макраме, какие-то коряжки, маски из коры и птичьих перьев, расшитые занавесочки – положительно, комната Бориса теперь больше напоминала зал художественного салона. Неожиданно я заметил в углу старинную, темную от времени икону и зеленый огонек лампадки перед нею. Эту икону, Богородицу с Младенцем, я уже видел, дома у Лены, в Корьёво. Раз переехала икона, логично было предположить, что назад художница уже не вернется. Я хотел было спросить об этом, но меня опередила Катя:
– Господи, Борька, Ленка, красота-то у вас какая. Не то что у нас – все стандартно и утилитарно. А как же Ленин дом?
– Да продали мы его, – улыбнувшись, махнула смуглой рукой художница: – Вчера последний раз в нем была, в своей обители тоски и одиночества.
– Много денег выручили? – поинтересовался я, прикидывая, что за Ленину развалюху в далеком Корьёве, куда она убежала пару лет назад после развода с мужем, горячо любимым, но променявшим ее на богемную круговерть с иглой в вене и кокаином на усах, больше тысячи долларов никто не даст.
– Да, спасибо Борьке, аж целых полторы тысячи долларов выручили, – опять улыбнулась Лена: – Он у меня, оказывается, записной коммерсант, расклеил кучу объявлений, разослал во все газеты, мол, продается прекрасный деревенский дом конца прошлого века в экологически чистом уголке Смоленьщины, рядом лес, река, грибы-ягоды, и так далее.
– Ну, а что, неправду, что ли, написал? – притворно надулся Борис, одновременно подмигивая мне – знай наших.
– Правду, правду. – махнула рукой Лена, зажгла свечи в причудливых, витых бронзовых канделябрах, изображавших каких-то лесных чудищ: – Теперь хоть есть деньги на свадьбу, венчание…
– Ой, вы венчаться будете? – удивленно вскрикнула Катя: – А мы с Сережкой вон невенчаны живем… Ну, так мы и в Бога вроде не верим.
– Значит, ваше время еще не пришло, – серьезно и веско сказал Борис.
За бутылочкой Лениной «сливянки», готовить которую она была большая мастериться, засиделись за полночь. В один момент наладились было танцевать, Борис врубил музыку, но снизу прибежала заспанная Света, старшая Борькина сестра, со сна грозно шикнула на всю компанию – ополоумели, полночь на дворе, детей перебудите. А потом сама присела к столу, включилась в разговор, интересно же.
Разговор и в самом деле зашел об интересном – Катя рассказывала про «Клуб интеллигенции», в который она ходила уже несколько недель вместе с подругами по работе.
– Вы не представляете, как там здорово. Я раньше всегда смеялась над теми, кто по всяким клубам, кружкам, секциям ходил, думала – людям просто дома делать нечего. А оказалось… Туда приходишь – и как будто в другой мир попадаешь. Нет, не в другой – в свой! Все улыбаются, все тебе рады, у каждого найдется доброе слово. И поговорить можно обо всем, что тебя интересует. А Наставник всегда поправит, подскажет, как можно решить твои проблемы по-другому, на научной основе… Он, кстати, говорит, что люди, у которых центры интеллекта в мозгу пробуждены, или уже находятся в работоспособном состоянии, могут моделировать и управлять своей жизнью по собственному разумению.
Первым недоверчиво хмыкнул, понятное дело, я:
– Ага, знаю я эту научную основу. Трепология сплошная, и все. А вообще, с какой целью проходят эти ваши сборища? И кто это все спонсирует? И зачем? Катька, а хаббардизмом или иеговистами там не припахивает, часом?
– Да ну тебя, Сережка. Ты – серый обыватель. «Кто, зачем, почем?» Никто не спонсирует, инициатива работников ДК Строителей…
– Это ты в такую даль ездишь? – удивилась внимательно слушавшая Катю Лена.
– Не такая уж и даль. Сорок минут на метро. – моя женушка махнула рукой: – Да ну, что вы, как дикие, набросились. Ведь насчет моделирования жизни – все правильно. Только инерция мышления, традиции и предрассудки, которые есть в нашем обществе, мешают этому. Нет, ну что вы улыбаетесь, ведь правда, не для кого не секрет, что умный человек в нашей стране затуркан, забит и унижен. У нас даже ругаются так: «Че, больно у-умный?», как будто это стыдно…
– Ага. – кивнул я: – Было это все уже:
Дураком быть выгодно,
Но только вот не хочется,
Умным вроде хочется,
Да кончиться битьем.
У природы на устах
Коварное пророчество,
Может быть, когда нибудь,
К среднему придем.
Булат Шавлович покойный, по-моему, еще в пятидесятых написал…
– Я чего-то не пойму, – буркнул Борис, разглядывая свои руки: – Ну, собираетесь вы там, и что? Разговоры разговариваете? Так мы и тут можем поговорить… А так – что они там с вами делают?
– Да ни-че-го. Ты прав, мы там просто – общаемся. Друг с другом, между собой и все вместе. В наше время нормальному человеку, загруженному всякими комплексами, задавленному бытом, работой, безденежьем, где найти знакомых, да не собутыльников вон, как Витька Сережкин, а людей СВОЕГО уровня?
– Так в ваш клуб что, только с высшим образованием принимают? – спросила Света, кутаясь в халат.
– Ну что вы, Светлана! – горячо воскликнула Катя: – Всех желающих. Приходи, ищи себе друзей по интересам, общайся. Наставник с тобой поговорит, подскажет, кто может тебя заинтересовать, а не хочешь – ищи сам, полная свобода выбора. Вот вы, Света, очень бы даже понравились нашим клубовцам. Интеллигент – это вовсе не тот человек, кто получил высшее образование или работает в науке или искусстве. Интеллигент – это человек мыслящий, понимающий, интересующийся, именно так это слово переводиться с латыни. Я же говорила про центры мозга. Они за все и отвечают – кто умеет думать, а кто – так, живет по инерции…
