Сергей Ким - Легенды Чёрной скалы
Около ноги заметил валяющийся на асфальте дробовик. Не знаю – заряженный или нет, но в сложенном поверх ствола металлическом прикладе поблёскивали золотистые донца восьми патронов.
Подцепил ногой ремень дробовика, подтянул оружие к себе. Лихорадочно выдавил пальцем патрон, попытался вставить его в специальное окошко… Уронил. Чёрт!! Так. Спокойно, Чёрный, спокойно…
Подобрать патрон – вставить, пропихнуть вперёд пальцем. Выдавить следующий – повторить. И так – все восемь патронов. Торопиться не стоит, не нужно торопиться. Насколько знаю, дробовик по эффективности дистанции – тот же пистолет. Разве что при попадании гарантированно кладёт наповал даже несмотря на бронежилеты.
Грохот выстрелов раздаётся всё ближе. Да и судя по отрывистым командам и ругани, копы понемногу продвигаются вперёд, не забывая прижимать меня огнём. Больше они своей ошибки не повторяют, и высунуться из своего убого укрытия и пальнуть у меня возможности нет. Ну, разве что исключительно наугад.
А мне разве остаётся что-то другое? Помирать, так с музыкой выстрелов!..
Прости, Белый. Твой глупый брат сглупил по-крупному…
Высунул из укрытия ствол дробовика, выставив его в сторону врагов. Выстрел! Отдача едва не выворачивает оружие у меня из рук. С натугой передёрнул цевьё, сделал второй выстрел…
И тут что-то с силой ударило меня в правую руку, отчего она моментально повисла плетью, и я выронил дробовик. Спустя мгновение пришла сильная боль, и рукав куртки начала пропитывать кровь. Чёрт, подстрелили…
Попытался отползти чуть в сторону, одновременно пытаясь достать и кармана пистолет…
Ещё один сильный и болезненный удар, заставивший меня прокатиться чуть вперёд. На этот раз в левую лопатку. И, кажется, на этот раз меня спас так кстати надетый бронежилет. Вот только каждое движение всё равно отдавалось болью во всём теле – видимо, от переломов не спас и броник…
В глазах начало темнеть, тело сковало слабостью, словно зимнее озеро льдом. Руки и ноги стали совершенно непослушными, каждое движение причиняло боль.
Словно бы откуда-то сквозь вату послышались чьи-то шаги… Хотя, скорее, я их не услышал, а почувствовал всем телом, лёжа на земле. Кто-то шёл и насвистывал себе под но какую-то весёлую мелодию.
Чёрт… Хотя бы перевернуться, а то ведь лежу спиной ко всем этим копам и свистунам… Смотрю на пустые небоскрёбы Детройта вдалеке, но не знаю, что творится в паре метров позади меня…
В левое плечо упирается чей-то белый ботинок, рывком переворачивающий меня на спину.
Белое пальто, белый костюм, розовая рубашка, синий галстук, тонкие очки – надо мной нависает Дамиан собственной персоной. Поперёк груди висит карабин с оптическим прицелом – наверное, из него меня и подстрелили…
– Привет, «белый кролик», – холодно улыбается мне франт, доставая из-под пальто странного вида пистолет с длинным и толстым дулом. – Видишь, с кем приходится иметь дело? Беспилотники с тепловизорами, автоматы, самозарядные дробовики, антиматериальные винтовки, гранаты… Ей-богу, как будто не на охоту пришли, а на войну.
Щелчок, ствол опускается вниз, как на охотничьем ружье. Дамиан достаёт из пояса-патронташа патрон, вставляет его в пистолет, защёлкивает затвор, взводит курок и нацеливает оружие на меня.
– Спасибо за интересный день, юноша, – вежливо, но с прежним отстранённо-злым и холодным взглядом говорит Дамиан. – Это было действительно здорово.
Вот и всё.
Надо бы сказать, что-то ещё… Что-то соответствующее моменту и ситуации. Но слов нет. И мыслей нет. Нет ничего, кроме обиды и злости на самого себя. И не сделать ничего. Остаётся лишь закрыть глаза и принять конец своей чёртовой жизни.
Но я не закрываю глаза, а смотрю на франта, смотрю… С ненавистью? Со злостью? Или просто смотрю?
Выстрела всё нет.
– Позвольте один вопрос напоследок, юноша, – произносит франт. – Весь этот пустой и мёртвый город вокруг, вся ваша никчёмная жизнь… Я не буду спрашивать довольны ли вы ею – это просто-напросто глупо. Но скажите, юноша, как по-вашему – чем наполнен этот мир? Мир полон…
– …силы, – прохрипел я первое, что пришло мне в голову.
Не слишком хочется играть в игры этого придурка, но какая теперь уже разница? Ну, разве что, конечно, хотелось бы сказать, что мир полон не силы, а несправедливости, но «несправедливость» сейчас для меня – это слишком длинное слово. Слишком трудное в произношении.
– Ммм, интересный ответ, – усмехнулся Дамиан. – Хотя и неправильный. Однако… Знаете, юноша, а мы мне нравитесь.
Да пошёл ты в задницу со своими нравилками.
Скривить лицо у меня не слишком получилось, однако мой взгляд, вероятно, оказался более чем красноречив.
– О, нет, совсем не в том смысле! – холодно рассмеялся франт. – Да, знаю, глядя на меня это сложно представить, но… меня интересуют исключительно молодые красивые женщины. Однако… Мне нравятся совершенные вещи. Совершенные в своей законченности, будь то картины, автомобили или штурмовые винтовки, и… Мне нравится твоё совершенство в вопросе выживания. Подросток-беспризорник обставляет кучу взрослых здоровых мужчин, мало того, что оставаясь в живых тогда, когда для всех остальных «кроликов» охота уже окончена… Так ведь кое-кто из охотников и вовсе остался навсегда на этих пустых улицах. И кто знает, не вмешайся я – не удалось бы тебе впервые в истории игр победить?
– Хочешь убить меня… так стреляй… – прохрипел я. – А не заговаривай меня… до смерти…
– Мой юный и глупый друг, кто сказал, что тебе непременно нужно умирать? – снисходительно произнёс Дамиан. – Охота – охотой, но у меня хватает и других развлечений, где твои таланты пришлись бы весьма кстати…
– Да я сдохну быстрее… чем ты мыслью разродишься…
– Отвратительные манеры, – презрительно скривился франт. – Вульгарная речь, вульгарные манеры. Просто отвратительно… Впрочем, неважно. Ты ведь действительно находишься в несколько… ммм… щекотливом положении… В таком случае, вот моё предложение – мне нужен хороший молодой боец. Не просто дичь или даже опасная дичь, а хищник, которого я смогу выставить против других таких хищников. Способный выжить там, где это будет невозможно. Способный убить любого, кто встанет против него. Способный повеселить меня своей победой или даже поражением, как, например, ты сейчас… Спрашиваю один раз.
Дамиан вновь навёл на меня опущенный было на время разговора пистолет.
– Итак… Твой ответ, «белый кролик»?
– Ты его знаешь, – криво ухмыльнулся я.
13
Прохладно…
Изо рта идёт пар, холод пробирается сквозь спортивную куртку.
Зима – всегда зима, пусть даже и в Детройте. Нет снега, нет морозов, но приятного в паре градусов ниже нуля всё равно мало.
Впрочем, сейчас согреюсь.
Сто метров – это только для разминки. Потом проползти под лежащими брёвнами – тоже ничего сложного.
Затем трёхметровой высоты деревянный щит. Это уже посложнее, но тоже ничего страшного. Разбежаться, прыгнуть, оттолкнуться ногой, уцепиться за верхний край и перебросить тело на другую сторону.
Пробежать по брусу, перекинутому над глубоким рвом. Вниз лучше не падать – там хоть и простая грязь, но её по пояс. В холодную грязь, похожую на желе, покрытую тонкой корочкой льда? Ну уж нет. Организм у меня, может, и крепкий, но и испытывать на прочность его лишний раз не нужно.
Расставленные в беспорядке ржавые контейнеры, образующие подобие простенького лабиринта.
Придерживаться правой стороны бесполезно, пытаться вспомнить предыдущие лабиринты – тоже. Каждый раз он новый и построенный не как положено, а как попало.
Поворот, другой, развилка… Направо, налево? Направо логично, но очевидно. Налево неочевидно, но не менее логично, если брать во внимание то, что я знаю о правилах прохождения любого лабиринта. Точнее, что создатели этого их никогда не придерживаются.
Старая дилемма – я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь… Пусть будет право.
Поворот, следующий… Тупик. Однако – облом.
Значит, возвращаемся назад и идём по другому маршруту.
Несколько поворотов… И первая цель на сегодня – обычная ростовая мишень из фанеры.
Пистолет выплёвывает пулю, привычно дёргая руку отдачей. Навскидку – где-то «семёрка». Мало, но для зачёта сойдёт. Увы, но пистолет для меня – по-прежнему та ещё шайтан-машина. Совершенно не чувствуется продолжением тела.
Конец лабиринта… И невидимый механизм поднимает мишень на крыше одного из контейнеров. Выстрел, второй – цель поражена.
Теперь ещё сто метров по высокой траве. Земли под ногами не видно, а там может быть что угодно – хоть яма, хоть граната с краской. Сине-зелёным я ходить больше не хочу. С ссадинами, несмотря на всегда надеваемые наколенники – тоже.
