Мюррей Лейнстер - Космические скитальцы
Выжигая все на своем пути, снаряды постепенно прокладывали врагам путь к “Маринте”. Сумасшедшая стрельба становилась все более прицельной. Один из огненных шаров попал в “Маринту” и повредил ее. Возле самого корабля растительности не было, и укрываться от огня становилось все труднее. Земляне оказались между двумя полосами огня, и когда границы их соединятся, между ними не останется ничего и никого живого. Включая и людей.
Похоже было, что Брин и Кетч впали в невменяемое состояние, будто вернулись в первобытную дикость. Они поддерживали постоянный ружейный огонь и довольно ловко перемещались от укрытия к укрытию, выбирая наиболее удобные позиции для стрельбы. В царившей под непрерывным обстрелом сумятице личинки могли попасть под огонь собственных орудий, и тогда они погибли бы очень быстро, поскольку для этого достаточно было пробить скафандр. Брин совершенно обезумел в пылу боя. Он убил "одну личинку и теперь, подобно древнему берсерку, торжествовал победу. Кетч стрелял более осторожно, Карен, смертельно бледная, старательно целилась перед каждым выстрелом.
Нервы Хауэлла были на пределе. Видя безысходность ситуации, он решился на отчаянный поступок. Ползком добравшись до того места, откуда было удобнее всего стрелять по кораблю-личинке, он прицелился прямо в дуло одного из двух поворачивающихся орудий как раз в тот момент, когда оттуда показался огненный шар, и нажал на спусковой крючок. Попытка Хауэлла теоретически была не настолько безумной, как это кажется на первый взгляд. Ведь эти снаряды были энергетическими, и достаточно лишь повредить их оболочку, чтобы устроить мощный взрыв.
Встретившись с пулей Хауэлла, огненный шар разлетелся на тысячи горящих кусков. Все вокруг запылало.
Огненный поток ворвался в дуло соседнего орудия и столкнулся с готовым к выстрелу зарядом. Вместе они слились в одну гигантскую вспышку. Раздался мощный взрыв, уничтоживший генератор огненных зарядов. Атака на космический корабль со спортивной винтовкой наперевес удалась. Хауэлл не верил своим глазам — вражеский корабль был уничтожен.
Обшивка на нем треснула и повисла лохмотьями. Пламя, образовавшееся в результате короткого замыкания, расплавило и обесточило приборы. Уцелевшие части горели. Желтый дым повалил в небо. В джунгли полетели куски металла, покрытого пластиком.
Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих джунглей. Вдруг снова щелкнул затвор винтовки Кетча, и что-то, промелькнув, скрылось за обугленными деревьями.
— Держи его! — крикнул Кетч и закашлялся. — Что за дьявольщина?
В воздухе поплыло облако желтоватого газа и разлился резкий удушающий запах хлора. Постепенно он улетучился, смешавшись с обычным воздухом планеты.
— Похоже, нам дали немного передохнуть, — не вполне уверенно проговорил Хауэлл. — Не знаю, правда, надолго ли. Смотрите вокруг повнимательнее: кто-то из тварей может быть еще жив. Карен, ты цела?
Девушка тут же подошла к нему. Они вместе вернулись на яхту, и Хауэлл осторожно отключил устройство, которое должно было уничтожить судовой журнал с описанием маршрута “Маринты” от Земли до места столкновения с чужим кораблем. В этом было что-то обнадеживающее. Карен смотрела на него со странным выражением на лице.
Он обнял ее за плечи.
— Я… я боялся! — взволнованно произнес он. — Тебя могли убить, Карен! Тебя могли убить!
— Но не убили. Как и тебя. Так что, может быть, будем жить счастливо, когда все это закончится?
Она поцеловала его.
Тем временем из приемника вновь донесся блеющий, нечеловеческий звук, на этот раз похожий на вопрос. Хауэлл прибавил громкости. Звук повторился.
— А вот и второй, приятель этого, — угрюмо сказал он, указывая на поле недавней битвы. — Он вышел на связь со своим напарником, но, не получив ответа, может начать расстреливать нас из космоса, и тогда нам некуда будет деваться. Скорее всего он полетит на базу и сообщит, что его партнер уничтожен. И сюда явится целый флот, чтобы наказать нас за неприличное поведение. А этот сигнал означает желание удостовериться, что первый замолк не случайно.
Мычание повторилось. Оно стало настойчивей и перешло в отвратительный, чудовищный рев, в котором не было ничего человеческого. Странно, что так изъяснялись существа, строившие космические корабли и создававшие оружие, не имевшее равного по эффективности в условиях космоса. К счастью, на земле оно несколько утрачивало свою убийственную силу.
— Не-е-ет, — проговорил Хауэлл. — Не думаю, что они захотят посмотреть, что стало с их друзьями. Эти существа, наверное, проиграли не одну схватку, если их корабли курсируют только парами, чтобы в случае гибели одного второй мог вернуться и сообщить об этом.
Их окликнули снаружи. В проеме люка появился Брин, за ним — Кетч.
— Ну и заварушка, Хауэлл! — произнес Брин, забавно жестикулируя. — Я смотрел такое по видику, но никогда бы не подумал, что сам буду в этом участвовать!
Похоже, он не понимал, что совсем недавно находился на волосок от гибели. Кетч молчал, не разделяя ликования своего товарища. Выражение его лица все еще оставалось напряженным. Среди психологов существует мнение, что клише поведения древнего человека не исчезли под слоем цивилизованности. Они просто дремлют и у разных людей могут проявляться по-разному. Хауэлл отметил, что Кетч во время битвы действовал по наитию, под влиянием первобытных инстинктов. Его не переполняли безудержные эмоции: получив новый опыт, он почувствовал себя более жизнеспособным и самодостаточным, что принесло ему удовлетворение. Но в то самое время, как он все больше включался в боевые действия, пресная жизнь цивилизованного общества становилась ему все менее интересна.
— Да, это было настоящее приключение, — подтвердил Хауэлл. — Но оно еще не закончено. Скольких тварей вы видели?
Кетч промолчал, глядя на Брина.
— Шесть… семь. Нет — всего восемь, — сказал Брин. — И мы всех их поубивали! Не помню, когда еще я был таким хорошим стрелком!
— Ничего подобного! — впервые подал голос Кетч. — Мы все стреляли в того, который пытался открыть люк. Его практически размазали. Я шлепнул еще двоих, прежде чем их корабль взорвался. Я думаю, Карен достала еще одного…
— Мы должны быть уверены, — сказал Хауэлл. — Я пойду проверить…
И вновь приемник разразился воем. Теперь Хауэлл догадался, каким образом они передают информацию или задают вопрос. Мычание создавалось не одним тоном, а диссонирующим сочетанием частот. Вместо четких модуляций и чередования гласных и согласных звуков получался шум, как от дюжины ненастроенных инструментов. Поэтому любое сообщение передавалось всплеском звуков, по отдельности неразличимых для человеческого уха. Впрочем, органы речи человека также не могли бы воспроизвести подобное.
— Я полагаю, теперь корабль-личинка убедился в гибели своего напарника, — сообщил Хауэлл. — И в скором времени собирается привести сюда товарищей, чтобы расправиться с нами — и на этот раз основательно.
Кетч резко встал.
— А пока я собираюсь устроить охоту на оставшихся тварей, поскольку не уверен, что истребили всех. — И, видя, что Хауэлл пытается что-то возразить, добавил: — Прежде я ни разу не бывал в перестрелке, но поохотился в жизни немало, и лучше других, думаю, подхожу для этой работы!
С этими словами он вылез через люк и спрыгнул на землю.
— Оставайся с Карен, Брин, и слушайте, — сказал Хауэлл. — Если твари носят скафандры, то у них ограниченный запас воздуха для дыхания. Но кто-нибудь из них может появиться на “Маринте” и попытаться уничтожить ее. Они же не знают, насколько мы пострадали! Наблюдайте!
Он спрыгнул на землю вслед за Кетчем. В воздухе чувствовалось присутствие хлора и озона, к которым примешивались дым и вонь, исходившая от тлеющей зелени. Малоприятное сочетание, дополнявшееся тошнотворным запахом горелой плоти.
Кетч шел мимо воронок от взрывов, держа ружье на изготовку. Любая из уцелевших тварей-личинок, оставшись в изоляции на планете, где воздух не годится для ее дыхания, не сможет прожить хоть сколько-нибудь долго. Убедившись в безнадежности своего положения, она попытается нанести максимальный ущерб тем, кто взорвал ее корабль. Другой цели, кроме уничтожения, у нее просто не может быть.
Поэтому Хауэлл следовал за Кетчем, чтобы подстраховать и в случае надобности защитить его. Ветра почти не было, густой дым поднимался к небу, унося омерзительные запахи. Кетч держал путь к обгоревшему лесу, где, по его мнению, должны были прятаться уцелевшие личинки. Ему не надо было напоминать об осторожности — медленно продвигаясь вперед и постоянно переводя взгляд с предмета на предмет, он был сама бдительность.
Но вот что-то зашевелилось среди ветвей футах в двадцати над землей. Как всякий охотник, Кетч поднял глаза, вглядываясь в листву над головой.
