Вячеслав Шалыгин - Власть бездны
– А, ну да, – Грачев вновь усмехнулся, набросил одеяло на плечи и, хлюпая ботинками, двинулся следом за Окси.
* * *Удивительно, как реагирует организм на стресс. Речь не о стадиях возбуждения и угнетения. Есть более загадочные моменты. Например, разве не странно, что у страха и эйфории один и тот же естественный стимулятор – адреналин. И довольно долгоиграющий стимулятор. Если нет серьёзных повреждений, на внутренней адреналиновой подкачке можно продержаться хоть сутки.
Егор надеялся, что в его случае так и будет. Очень уж ему не хотелось расклеиваться на глазах у Оксаны. Но чудес не бывает, что бы там ни говорила чудесная девушка. Да, выжить Егору повезло, а вот уцелеть – не факт. И чем меньше в крови бурлило адреналина, тем очевиднее становилось, что с Грачевым не всё в порядке. Каждая мышца в теле уже предательски ныла, в голове гудело, а ноги медленно, но верно становились ватными и шли всё хуже. Егор чувствовал себя словно во сне, когда без внятного объяснения причин идти вдруг становится очень тяжело. Ещё немного, и Грачеву мог потребоваться «живой костыль» в виде кого-то из бойцов.
Конечно, гораздо лучше Егору помог бы привал, но Баз и не думал останавливаться. Группа быстро продвигалась вглубь суши, не особо удаляясь от забора аэродрома. Грачев припомнил разговор пилотов и бросил взгляд вправо. Взлетка закончилась, а значит, группа отмахала, как минимум, три километра. В нормальном состоянии дистанция «ни о чем». Но сейчас для Егора она стала натуральным марафоном.
– Вон там отдохнем, – Окси вдруг обернулась и указала на группу полуразрушенных строений слева.
– Я в норме, – Егор попытался изобразить бодрячка.
– А я не спрашивала, в норме ты или пропадаешь, – Оксана усмехнулась. – По виду – чистый зомби. Бледный очень.
– Это благородная бледность.
– О да, сэр, – девушка рассмеялась. – Я забыла, что вы сибирский лорд по происхождению. Наступай сюда, строго по тропе.
– А там что? – Егор кивком указал в сторону. – Заминировано?
– Трясина.
– Трясина? – Грачев удивленно взглянул на Окси. – Мы на скалах, откуда здесь…
– Мы пришли, – перебила его девушка. – Входи.
Здания, в которых укрылась группа, имели бетонные стены метровой толщины. Так что они неслучайно выдержали удар Большой Волны, а затем устояли, когда континент едва не провалился в тартарары. Местами комплекс зданий лишился крыши, кое-где развалился второй этаж, но уцелевших помещений оказалось больше. Хозяева почти все здесь расчистили, подлатали и оборудовали переносными печками. Более того, в центральном здании комплекса они застеклили окна, а в подвале установили дизель-генератор. Во всех комнатах горел свет.
Егор окинул взглядом постройки и невольно обернулся. С тропы комплекс казался заброшенными руинами, а изнутри, с центра внутреннего дворика, он выглядел вполне жилым и ухоженным. Видимо, свою роль сыграла тщательная маскировка, в том числе – светомаскировка. Но каким образом обитатели комплекса маскировали дым от печек?
Грачев ещё раз обернулся и понял, что спросить не у кого. Спасатели почему-то сторонились Грачева. На контакт с выжившим шла только Оксана. Но и она лишь провела Егора в дальнюю комнату, усадила в продавленное кресло рядом с печкой и указала на стоящее в углу медное корыто.
– Выжимай одежду. Запасных комплектов у нас нет. Ботинки можешь подсушить прямо на печке, она не слишком горячая.
Не дожидаясь ответа, Окси вышла. Пришлось Егору придержать своё любопытство «до новых встреч».
Впрочем, кое-какие ответы у Грачева имелись и без пояснений девушки. Ведь Егор проспал не всю лекцию на борту самолета. В первую очередь он понял, почему спасатели явно не в восторге от его общества и вообще плохо реагируют на упоминание об армии заокеанских миротворцев. В свете ламп Грачев разглядел спасателей получше и заметил, что у всех на рукавах имеются круглые шевроны с эмблемой Национальной стрелковой ассоциации, если сокращать в оригинале – NRA. То есть спасатели оказались местным ополчением. Читавший в самолете лекцию офицер-воспитатель уделил этой категории граждан особое внимание.
Ополченцы, которые сами себя называли рейнджерами, не вербовались в новые официальные структуры на полузатопленных территориях и даже не поддерживали с марионеточными властями тесных контактов. Они вообще старались держаться особняком. Считалось, что они почти одинаково не любят и атлантов, и пришедших на выручку американским братьям русских или китайцев. Этакое патриотическое сопротивление всем чужакам без разбору. Только атлантам они сопротивлялись с оружием в руках, а людям из-за океана – молча, как бы вынужденно признавая их временными союзниками, но при этом практически игнорируя, даже когда имелся смысл во взаимодействии.
«Каши с ними не сваришь, но и опасаться пока не стоит, – подытожил тогда офицер-лектор. – В отличие от многочисленных банд, у рейнджеров НСА имеется единое командование, координационные центры на местах и свой устав. Если не переходить им дорогу, особых проблем не возникнет. Они сосредоточены на уничтожении нашего общего врага, а нас предпочитают просто не замечать. Без координации действий случаются, конечно, накладки. Пару раз рейнджеры случайно попадали под удары нашей авиации. Но все проблемы удалось сгладить. Эти вольные стрелки не идут на контакт с нами, но вынуждены общаться с теми, кто поступил к нам на службу. Именно через новые власти мы предупреждаем ополченцев о местах и времени проведения боевых операций. Есть только одно странное исключение из рейнджерских правил: если вы пострадаете от зубов тварей, умирать вас не бросят. К пострадавшим от атлантов людям они относятся гуманно, вне зависимости от происхождения. Но выручают они только пострадавших от тварей. Если нарветесь на бандитов и получите пулевое ранение, помощи от рейнджеров не ждите. Причины такого подхода неизвестны».
В случае Грачева пока всё сходилось. Рейнджеры его выручили как пострадавшего от атлантов, но этим и ограничились. Дальнейшее развитие отношений они исключили простейшим способом – забыв о спасенном. Наверняка, когда рассветет и Егор пообсохнет, его выставят за дверь, снабдив скупым напутствием, вроде отмашки и комментария «иди вон туда». С одной стороны, Егор этого и хотел, чувствовать себя незваным гостем ему не нравилось, однако имелась в деле серьезная загвоздка – Оксана.
Эйфория прошла, но отношение к девушке у Грачева не изменилось. Глупость, конечно, вся эта «любовь с первого взгляда», но Егору всё равно не хотелось терять девушку из вида. И как тут быть, он себе не представлял.
Размышления над проблемой незаметно замкнулись в кольцо, и навязчивая мысль убаюкала Егора. Он буквально выключился, но проспал всего двадцать минут. В соседней комнате загудели голоса, и это разбудило Грачева.
Как ни странно, Егор почувствовал себя достаточно свежим. Тело по-прежнему ныло, голова болела и слегка кружилась, но усталость отступила. Как бы проверяя, насколько вновь работоспособен, Грачев встал и подошел к окошку, завешенному тяжелой шторой. Свет в комнате не горел, отблески, которые пробивались сквозь щели между дверцей и корпусом печки, нарушить светомаскировку не могли, поэтому Егор с чистой совестью слегка отдернул штору и выглянул в окно.
На улице давно рассвело, и Грачев в деталях разглядел панораму. Под серым небом она казалась унылой, но информативность от этого не страдала. Егор без труда засек основные ориентиры.
База рейнджеров расположилась на возвышенности, с которой хорошо просматривался аэродром, частично восстановленный терминал и построенная заново диспетчерская башня. А вдалеке, за обширным полем обломков и бурелома, вроде бы проглядывали ещё какие-то строения. Всему этому не хватало одного – подсказок с названиями.
Что это за аэропорт? Сиракьюс? Но откуда здесь морское побережье? Если это не море, а берег Онтарио, одного из Великих озер, почему в нем соленая вода? Насколько помнил Егор, озера остались пресными даже после того, как Гудзонов залив увеличился вдвое и море подошло к ним вплотную с севера. И где, наконец, сам город?
– Согрелся? – послышался голос Оксаны.
– Да, – Егор обернулся. – Где мы очутились?
– Ты не знал, куда летишь? – удивилась девушка.
– Мы летели в Сиракьюс. Но там нет моря. И по времени не совпадает.
– Это верно, – Окси встала рядом с Грачевым. – До берегов Онтарио вам оставалось лететь часа два. Но вы снижались правильно, словно намеренно заходили на посадку, а не падали. Странно, не так ли?
– Да, теперь я понимаю, что странно. Но нам ничего не сказали. Просто «приготовиться к снижению». Мы решили, что садимся в пункте назначения. На часы никто не смотрел. Так где мы очутились?
