Владимир Колычев - Блокпост
Увидели мы и летчиков, они оба уходили в поле, в сторону чистых земель, а их преследовали несколько зосов. Пилоты могли оторваться от них за счет скорости, но они почему-то отстреливались, вместо того чтобы смотреть под ноги.
Мы обогнули вертолет, чтобы нагнать летчиков, взять их на борт. Но их снова смутили наши изуродованные лица, и они, повернувшись к нам спиной, перешли на бег. Но не успели сделать и нескольких шагов, как оба вдруг взвились в воздух, закружились, вздымая кверху руки. Я видел, как гравитационная сила сжимает их тела. Так происходит с горшком, вращающимся на гончарном круге, когда руки мастера сужают верх заготовки в тонкое горлышко. Потом горшки ставят в горн на обжиг, и некоторые там лопаются, не выдерживая накала. А пилоты попросту взорвались, оказавшись в центре аномалии… Я слышал их крики, потом раздались хлопки, похожие на те, с которым лопаются комары перед мощным фумигатором. Это разлетелись на части несчастные летчики… Уж лучше бы я им хорошенько врезал, чем такое.
Зомби, казалось, не видели, куда делись пилоты. Даже головы не подняли, взглядами сопровождая их полет. Но запах свежей человечины они учуяли сразу. Я видел, как один из них поднял с земли оторванную руку с остатками синей материи на ней, жадно впился зубами в теплую еще плоть. Другой устремился за ногой…
Башня с жужжанием повернулась в сторону зомби, стволы пулеметной установки угрожающе опустились. Я понимал, что смотреть на эту сцену равнодушно невозможно, и не осуждал Скорняка, вставшего за пулеметную установку.
– Отставить!
Но все же я удержал его. Запрыгнул в отделение управления, оторвал парня от пулемета:
– Не надо… Ты им уже ничем не поможешь…
– А если с нами так же? – рыдал Скорняк.
– И с нами так будет. Если начнем стрелять… Они огонь открыли, за это и получили… Не трогай Аномалье, и Аномалье не тронет тебя, – сказал я, сам от себя того не ожидая.
– Это трусость, – мотнул головой боец.
– Это осторожность… – не согласился с ним Гуцул. – А что до зосов, так ты сам сказал, что они ничем не хуже, чем мы… Говорил?
– Говорил… Но ведь они хуже.
– А в чем они перед нами провинились? Тем, что хочется жрать?.. Командир правильно говорит: не надо рыпаться… Уходим, командир?
– Не уходим, а идем. Тихонечко, к вертолету…
Неплохо было бы собрать останки летчиков, запаковать их в мешок, чтобы затем оформить их в груз «двести». Но не хотелось связываться с зомби…
Увы, но мы тоже такие же отверженные, как и они. Люди с чистых земель также видят в нас врагов. Сначала отправили нас в изгнание, а сегодня едва не погребли под ракетным залпом.
Зосы действительно живут в настоящем. У них нет ни прошлого, ни будущего. Может, и нам пора забыть о своем прошлом и сосредоточиться на одном только настоящем. Тем более что на Большой земле для нас жизни нет. Никому мы там не нужны. А здесь у нас команда, здесь блокпост, который мы обустроим, чтобы жить если не полноценной, то близкой к тому жизнью. Мы должны принять Аномалье таким, какое оно есть, тогда и оно будет милостиво к нам…
И оно уже помогает нам. И хотя мы не просили у него уничтожить вертолет, это случилось – одна гравитационная аномалия швырнула машину на землю, другая расправилась с экипажем. И за нас, можно сказать, Аномалье отомстило, и груз нам вернуло… Но только радоваться совершенно нечему. Ведь летчики не виноваты, что приняли нас за зосов. И смерти они не заслуживали. А груз мы бы все-таки получили, правда, после того, как начальство произвело бы разбор полета.
И еще не нравилось мне, что Аномалье вывело зомби навстречу вертолетам, как будто для того, чтобы спровоцировать пилотов; они попались на эту уловку, бой разгорячил их, и они решили, что блокпост захвачен зосами. Поэтому и открыли огонь… А я не мог с ними связаться, поскольку связь со штабом не работала. И спрашивается, почему? Уж не аномалия ли в эфире помешала?..
Может, Аномалье и помогало нам. Но помощь эта необязательная. Прежде всего таинственные силы спровоцировали экипаж вертолета, а потом отомстили парням за ракетный залп… И за зомби отомстили. И за нас… Может, мы так же, как зосы, стали составной частью Аномалья?..
Как бы то ни было, но груз действительно мало пострадал. В три этапа, не торопясь, мы перевезли его на базу. И Аномалье не пыталось препятствовать нам… Кажется, мы действительно стали для него своими… Возможно, поэтому нам и заказан путь на север, обратно к людям…
Глава 11
Дождь барабанил по броне бронетранспортера так, что казалось, будто по ней скребут когти косорога. Но мне почему-то совсем не было страшно. Так, легкое опасение на душе, сопутствующее боевому выходу… Похоже, я стал терять осторожность.
Да, я пробовал призывать себя к бдительности, настраивал на смертельную угрозу, которая могла ждать нас в Мокрянке. И к автокомбинату мы подбирались по всем правилам военной науки. Но хозяйничали там без всякого зазрения совести. Мало того, что двигатель с «КамАЗа» сняли, так еще и «ЗИЛ» на ход поставили. Инструмент весь из боксов забрали, домкраты, подъемник для двигателя, еще кое-какое оборудование, поместили все это в грузовик. Бочки для топлива нашли, бензином их заправили, мазутом для котельной разжились… В общем, трофеи взяли богатые. Но и это еще не все. На обратном пути я решил заглянуть в «Пещеру».
На этом пути нас и застал дождь. И я без особых волнений дал команду занять места внутри бронетранспортера. Гуцул за рулем, я на командирском месте, Шпак за пулеметом, рядом с ним Скорняк, в десантном отсеке Чиж и Титаник. Якут и Баян в кабине «ЗИЛа» спокойно едут за нами, поддерживая связь в эфире. А ведь аномалии, казалось бы, никто не отменял. И зомби по-прежнему бродят по улицам поселка. И зверопсы там могут быть, и кенги… Гуцул и я следили за дорогой, не столько зрением, сколько интуицией высматривая возможные ловушки. И приборы детекторного видения включены. Посылка от полковника Брыля, подарок погибших летчиков; хорошая техника, третьего уровня распознавания. Но все же я считал, что этих мер недостаточно. Хотя при этом тревога меня не мучила. Как будто кто-то внушил мне уверенность, что Аномалье вовсе не враг нам…
– Титаник, муть твою! Ты чем сегодня завтракал? – недовольно спросил Чиж.
Машина шла не быстро, под колесами сплошной асфальт – в салоне достаточно тихо, чтобы слушать, о чем говорят бойцы в десантном отделении.
– Как чем? Каша гречневая, а что? – с подозрением спросил Титаник.
– А чем ты ее заправлял? Маслом?
– Ну да, маслом.
– Вторичной свежести?
– Почему вторичной?
– Да потому, что из твоего бомбоубежища… А я думаю, чем это от тебя воняет?
– Ну чего ты к Титанику пристал? – заступился за парня Скорняк.
Но я чувствовал, что его благие намерения далеки от идеала.
– И, вообще, почему он Титаник? Настоящий «Титаник», говорят, утонул. А наш Титаник всплыл… Правда, Титаник?
Предчувствие меня не обмануло: Скорняк сыпанул в разговор свою порцию перца.
– Овно в овне не тонет, и огно в огне не горит, – с философским пафосом, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, рассудил Чиж.
– Разговорчики! – гаркнул Шпак. – Слушать тошно!
Я и сам должен был одернуть доморощенных острословов, но что-то мне помешало. Может, то, что Титаник душу из меня вынул, требуя взять его с собой. Я мог бы послать его лесом, но дело касалось Марицы, которую он страстно и бесстыдно желал. Отказав ему, я как бы отказывал всем в праве на нее. А ведь она – женщина общего пользования, тем более одна на всех, и я не имел морального права присвоить ее себе. Я – командир, но не барин…
Я взял Титаника в Мокрянку, но антипатия к нему настолько усилилась, что не возникло желания пресечь зубоскальство со стороны моих подчиненных. Должен был остановить их, но… И хорошо, что в дело вмешался Шпак.
Мы подъехали к «Пещере», Гуцул нажал на тормоз, и бронированная громада, качнувшись на рессорах, остановилась.
Я с трудом удержался от желания оставить Титаника на вахте: не хотел видеть его в «Пещере». Но из демократических побуждений все-таки взял его с собой. Так же, как Шпака, который рвался в бар, потому что его воспаленным глазам там было очень комфортно. Охранять бронетранспортер я назначил Чижа и Скорняка, к ним из грузовика присоединился Баян. Гражданской машиной я мог пожертвовать, а боевой – нет; поэтому спрос за БТР особый.
Дождь прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Возле хозмага походкой церебральных больных медлительно фланировали два зомби: он с темным иссушенным лицом и в мокром, некогда белом халате и она – грязная, косматая, с червивой коростой на щеках, в рваном свитере по колено, в изодранных колготках, в изношенных сапогах без каблуков.
Зомби, казалось, не обращали на нас внимания, но вздрогнули, когда Титаник передернул затвор автомата.
– Расслабься, все нормально, – пренебрежительно глянул на него Гуцул.
