Евгения Лифантьева - Орк-лекарь
А старуха тем временем, помолчав, добавила со значением:
— Пусть Мышкун вспомнит, каково быть степняком. Город его сильно изменил. Иногда он сущим младенцем кажется, ничего толком не знает. Хотя воин он изрядный, вчера этого дурака Бухтола так шибанул, что потом Бухтолова жена просила мази от ран. Да и не навечно Мышкуну у меня быть. Видела я сон: сидит он возле золотого трона, одет так, что на один только камень с чалмы можно купить все твои стада, а этих камней, да золота, да других украшений — видимо-невидимо.
— Вот оно как, — задумчиво протянул князь. — Но только как Мышкун у трона окажется? Тридцать лет он служил Владыке, да только ничего, кроме доброго ятагана, не выслужил. А тут, говоришь, у трона будет сидеть? Не верится что-то. Ему бы сейчас к теплому очагу, да старые кости греть, а не в город возвращаться.
— Мои сны когда-нибудь обманывали меня? — веско спросила старуха. — Не знаю я, как он туда попадет. Знаю только, что в наших землях ему недолго жить. И что может он гораздо больше, чем многие из твоих воинов. Колдун он — великий знахарь, каких еще свет не видывал! Только сам еще об этом не знает. Но иной раз кажется, что словно вспоминает что-то… слова непонятные шепчет… ты вот, например, знаешь, что такое «генномодифицированный» или «хромосомная мутация»?
От удивления я чуть не уронил котелок, в который переливал воду. Ни фига себе! Вот тебе и глухая старуха — не только расслышала, что я бормочу, но и запомнить умудрилась!
А разговор за стенкой тем временем продолжался.
— Странные слова, — согласился князь. — Даже страшные. Может, это имена каких-то духов, с которыми он знается? Или заклинания жуткие? Может, лучше не рисковать, перерезать колдуну глотку, пока он в силу не вошел? Нет орка — нет проблемы.
— Нет, сынок, не лучше, — твердо ответила Апа-Шер. — Сам знаешь: времена меняются. Может, скоро без заклинаний «хромосомной мутации» будет никак! Для каждого врага — свое оружие.
— Да, права ты, мать, как всегда права, — с какой-то обидой в голосе сказал Гырбаш. — И в том права, что убивать старика нехорошо, и в том, что не буду я его пока звать на княжий двор. А что говорят… так пусть. На каждый роток не накинешь платок. Поболтают досужие языки о том, что названый брат князя помойные бадьи таскает, да успокоятся. Впрочем, ездового волка я старику дам — негоже сыну Апа-Шер пешком ходить. Есть один молодой, пока ничейный.
После этого разговора я убедился, что старуха знает обо мне гораздо больше, чем я сам. Но, как и по поводу моих отношений с Жужукой, молчит, чего-то выжидая.
Я тоже чувствовал, что долгой моя жизнь в орочьем городке не будет. Что-то изменится — не завтра, так через месяц.
Глава 7
Так и случилось. Князь почему-то не сразу выполнил обещание по поводу личного транспортного средства для меня. Но я и не настаивал. Сходил как-то раз посмотреть, что это за «ездовые волки», и решил, что мне этой радости не надо.
Интересно, какой идиот решил называть этих зверюг «волками»? На мой взгляд, они больше походили на гиен-переростков. Ростом они были с хорошего пони. Когда любая из этих зверюг сидела, ее морда оказывалась на одном уровне с моей головой. Квадратная, словно у бульдога, башка с мощными челюстями, маленькие ушки, широко расставленные желтые глаза… И сложение у тварей было совершенно не волчье. Мощные передние лапы, широкая грудь, покатая спина — задние лапы короче передних — и куцый, словно обрубленный, хвост. Причем лапы заканчиваются не волчьей «пятерней» с когтями, а чем-то вроде острого копыта. А вот из «бабок» торчат весьма внушительные «кинжалы». В общем, жутковатое существо: копытный хищник. Одна радость: шкура в отличие от гиен — не пятнистая, а благородного серо-серебристого цвета с широкой белой полосой вдоль хребта. Красивая шкура.
Думаю, человеку вряд ли было бы удобно ездить на «волках». Пока я не увидел, как сотня молодых орков из «младшей» дружины тренировалась в степи недалеко от городка, я не мог понять, как же вообще удается оседлать хищника. Нет, дело даже не в его зубах и не в том, что любой нормальный зверь вряд ли обрадуется чьему-нибудь присутствию у себя на загривке. Но позвоночник что у волка, что у кошки гораздо гибче, чем у любого копытного. Вес человека — или орка, неважно, — сломает спину даже тигру, если кто-то умудрится надеть на того обычное седло. Да, крупные собаки вроде сенбернаров могут нести довольно большой груз, но им делают специальную упряжь, которая распределяет нагрузку между плечами и крупом. На том же тигре вполне можно ездить не сидя, а лежа — что и проделывают многие цирковые укротители.
Но потом дошло: у нас, зелененьких, сложение обезьянье, поэтому и посадка другая. Орки оказались ребятами изобретательными. Седла на «ездовых волках» крепились к сложной конструкции из ремней, охватывающих шею, грудь и переднюю часть брюха зверюги, при этом сами «сидушки» торчали чуть ли не перпендикулярно к спине. Получалось, что всадник как бы балансировал на загривке. Мало того. Стремян в этом мире еще, кажется, не придумали. Орк сидел, согнув ноги и упираясь коленями в подмышки «волка». У человека так вряд ли бы получилось, а вот у полуобезьян — пожалуйста.
Не заметил я и такой вроде бы обязательной для верховой езды вещи, как уздечка. При этом орочьи наездники как-то умудрялись держать строй, разом поворачивать или рассыпаться в лаву. Мне показалось даже, что команды молодого княжича выполняют не орки, а «волки».
После прогулки на «тренировочную площадку» у меня появилось сразу несколько мыслей.
Одна — о том, что, когда на тебя, капая слюнями, несется сотня зверюг, а на их спинах крутят длинными саблями такие наездники, это весьма эффектное зрелище. Гиено-волк — не просто «транспортное средство», а полноценный боец. На груди на упряжь навешивают стальные пластины, из которых торчат шипы. Попробуй такого останови! Да и зубки у зверюг — еще те! Пока орк машет саблей, его скакун успевает откусить пару-другую голов. Понятно теперь, почему в городах так уважают орков-наемников. Видимо, хвастливые баллады о решающем вкладе орочьих наездников в исход тех или иных битв — не такое уж преувеличение.
Вторая мысль касалась того, что, похоже, в ближайшее время эти парни намерены отправиться в Карод на службу к великому и могучему императору Оборою. Я сделал в уме заметочку по этому поводу. Вдруг начнут расспрашивать о городских порядках, а я ничего толком не знаю… Видимо, надо не дожидаться, когда княжич созреет до мысли о том, что пора отправляться в путь. Или по крайней мере не вести ни с кем из «младшей» дружины задушевных бесед.
А третья мысль была о том, что мне как-то совершенно не хочется становиться наездником на «волке».
Но пришлось. В один прекрасный день я вернулся с другого конца городка, куда Апа-Шер посылала меня отнести лекарства одному из своих пациентов, и обнаружил на «гостевой» площадке посланца от князя.
— Гырбаш-князь оказал милость младшему брату и жалует ему боевого волка! — торжественно возвестил молодой орк.
И почему-то ухмыльнулся.
Меня это насторожило, так что я лишь вежливо спросил:
— Когда и где я смогу увидеть подарок?
— Да хоть сейчас, — княжеский дружинник встал, намереваясь выйти за калитку. — Следуй за мной, брат князя, я покажу тебе того, кто станет твоей тенью и опорой.
Я хмыкнул и пропустил молодого орка вперед.
— Погоди! — услышал я сзади.
На пороге стояла Апа-Шер с подозрительно поблескивающей склянкой в руке:
— Подь сюда!
Я думал, что старая орчиха скажет мне что-нибудь полезное по поводу того, как обращаться с ездовыми волками, но вместо этого она вылила мне на голову содержимое флакончика.
Потом ворчливо напутствовала:
— Иди!
Топать пришлось через весь городок. Загоны для волков располагались возле соленого озера. Здесь держали молодняк и тех зверюг, чьи хозяева по каким-то причинам не могли самостоятельно обеспечить достойным жильем свой «транспорт». По дороге я успел полюбоваться на играющих в вольере щенят. Милые такие карапузы размером с крупную овчарку…
В конце концов мы оказались на самых задворках.
— Вот, — мой провожатый показал на внушительную кучу бело-серого меха в углу загона. — Зовут Маня. Обряда единения ни с кем не проходил.
Видимо, зверь услышал наши голоса. Одним неуловимым движением бесформенная куча превратилась в огромного зверя. Он со скукой посмотрел на нас, зевнул и вдруг прыгнул, врезавшись грудью в загородку. Молодой орк опасливо отскочил.
— Чего это он? — удивился я. — Вроде бы со щенками проводят обряд, который ставит запрет на агрессию в отношении разумных.
— Да нет, специально кусать Маня не сможет. Просто игручий больно, — немножко фальшиво успокоил меня орк.
Но меня озаботило другое. Во-первых, у меня нет упряжи. Во-вторых, где держать зверя? Не в моей же пристройке? Впрочем, о домике для песика пусть Апа-Шер думает, а вот седло нужно.
