Иван Кузнецов - Ковчег
— Заходите, — предложил Юрец. — Передохнете, расскажете, что как.
— Мы бы рады, но плыть надо, — развел я руками. — До темноты не успеем, придется ночевать посреди леса.
— Тоже верно, — со вздохом согласился Юрец. — Ну, удачи вам. Спасибо за помощь.
— Спасибо на хлеб не намажешь, — процедил Игорь.
Толстяк то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал.
— Так, господа, эксчейндж. — Я слегка подтолкнул Игоря, направляя к веслам.
Сан Саныч занял место священника. Мы уже начали разворачиваться, когда в окне вновь появился Аслахан.
— Эй, воин, — крикнул он.
Игорь обернулся.
— Кинжал возьми. — Он продемонстрировал тяжелый широкий клинок. — Хорошая сталь, острый, вчера сам точил.
— У меня свой есть, — с неприязнью ответил Игорь.
— Гордый, да? — усмехнулся Аслахан. — Лови.
Игорь ловко поймал брошенные часы.
— Хорошие часы, — сказал Аслахан. — Точные. Сорок восемь камней. Батарейка не нужна, только заводить не забывай.
Сан Саныч неожиданно ухмыльнулся. Аслахан поймал его взгляд, улыбнулся в ответ и махнул на прощание рукой.
Игорь повертел часы. Пробормотал: «Неплохо живут гости с юга». И нацепил часы на руку.
— Смотри, намочишь, — предупредил отец Владимир.
— Пофиг, — отмахнулся Игорь. — Водонепроницаемые.
Сан Саныч наблюдал за его действиями с каким-то нездоровым вниманием, и когда Игорь наконец справился с ремешком, заржал в голос.
Я недоуменно посмотрел на него.
— А этот Аслахан ничего, — отсмеявшись, сказал Сан Саныч. — Подрезал-таки в отместку.
— Вы о чем? — Игорь тоже не понял охранника.
— Анекдот знаешь? Отец-чеченец сына отчитывает: «Ты зачем кинжал на часы поменял? Вот придут к тебе домой, скажут, мы твою мать убьем, твою жену убьем, твою дочь убьем. И что ты ответишь? Полвторого?» Вот и наш — кинжал на часы променял…
— Я же сказал, у меня свой есть, — моментально окрысился Игорь.
Его лицо сделалось пунцовым. Мне стоило больших усилий удержать смешок. Нет, не в адрес Игоря — я легко мог оказаться на его месте, — над ситуацией. Вот тебе и Аслахан. Вроде отблагодарил, а вроде как и посмеялся. И ведь точно в цель попал. Меня бы такая подколка не задела, а Игоря — вон как.
— Не бери в голову, — подмигнул я и хлопнул его по плечу. — Зато теперь у нас есть часы.
Это было правдой. У отца Владимира в электронных часах сдохла батарейка. Что до нас с Игорем — до вчерашнего дня мы вполне обходились мобильными. Мать несколько раз пыталась навязать мне часы в подарок, «для солидности», но я упорно сопротивлялся. На тренировке не поносишь, дома тоже. Не в магазин же надевать?
Игорь по-прежнему злился, и я счел за благо сменить тему.
— Кстати, давно хотел спросить, а чего ты ружье поменял? По собакам же из другого стрелял?
— Ну да, из «Эдгана». А это «Диана». Я же говорил, у нее прокладка рассохлась и воздух пропускала. Я заменил перед отъездом. Так-то она намного мощнее.
Игорь бросил на катер прощальный, полный ненависти взгляд и налег на весла. Вымещал злость на них. Подход оказался конструктивным, лодка быстро набрала ход. Потянулась затопленная пустошь. В этом районе было много трех-четырех-пятиэтажных строений, сгинувших под водой целиком. По правому борту еще встречались дома повыше, слева простиралась покрытая барашками водная гладь, упирающаяся в далекие горы на другой стороне Волги. А еще воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками птиц и плеском весел. Никто не просил подбросить, не уговаривал, не проклинал. Догадаться о причинах было несложно. Даже рослые дома выглядывали лишь на один-два этажа. Несколько дней назад, когда уровень воды был выше, их затопило с крышей, а значит… Значит, не выжил никто.
Мы пересекли Панова, миновали Постников овраг. Лет двадцать назад здесь стояли, в основном, старенькие деревянные хибары. Позже их скупили, у кого по желанию, у кого по принуждению. Хибары снесли, и на их месте построили многоэтажки. Они тоже частично избежали затопления. Вдали, словно спина вынесенного на мель каменного кита, из воды выглядывал гигантский жилой массив. Обитатели последних этажей уцелели и в нем.
Дальше высотных домов не было, и ориентироваться стало сложнее. Ни Госунивер, ни крытый теннисный корт, ни Загородный парк над водой не показались. Мы держали направление на глазок.
Еще раз поменяли гребцов.
Я поймал себя на мысли, что не воспринимаю катастрофу катастрофой. Наводнение выглядело настолько масштабно и нереально, что мозг отказывался воспринимать его как трагедию. Ни трупов, ни воронок, ни сгоревших дотла зданий, ни оторванных конечностей. Только мирно плещущаяся вода, по которой даже волны почти не бежали. Тысячи утопленников остались где-то там, на дне. Запертые в машинах, сидящие за партами в школьных классах, прижатые к стеклянным стенам супермаркетов, закрытые в собственных квартирах. Смерть была везде и нигде. Скрытая под паранджой воды и по странной прихоти не желающая показывать миру свое лицо.
* * *На вид ей было лет двадцать-двадцать пять. Ярко-рыжие крашеные волосы, обкромсанные до колен джинсы, клетчатая рубашка «а ля дачник» и тонна самомнения.
Девушка сидела на краю крыши в метре над водой и, прищурившись, следила за нашим приближением. Темные очки были сдвинуты на лоб.
С тех пор, как мы расстались со счастливыми обладателями катера, прошло почти два часа. Солнце понемногу сползало к горизонту, но и большая часть пути осталась позади. Мы добрались до проспекта Кирова, отсюда совсем немного до Барбошиной поляны. А дальше — короткая пригородная зона, и можно праздновать экватор путешествия. На выходе из города я планировал небольшой привал. Непривычные к гребле, мы основательно вымотались за последние полчаса. Менялись на веслах дважды.
Незнакомку я увидел издали. Трудно не заметить одинокую девушку, сидящую на краю крыши и голосующую с совершенно будничным видом. Будто такси ловила. Правда, среди всех услышанных нами просьб, ее вариант мог претендовать на самый оригинальный:
— До суши подбросите?
Я даже опешил в первую секунду.
— Чего?
— До суши, говорю, подбросьте. Вы же из города плывете? Подвезете?
— Мест нет, — грубовато ответил Игорь.
Он дежурил с ружьем на корме, на веслах сидели Сан Саныч и отец Владимир.
— Ничего, подвинешься, — нагло парировала девица.
«Не люблю рыжих», — подумал я. Правда, заинтриговать она сумела. Например, самим фактом своего существования. Приплыть сюда с одного из окрестных домов — дело нехитрое, но вот чтобы так ловить лодку, надо обладать большим запасом уверенности. В себя и в удачу.
— Давно сидишь? — вмешался я до того, как Игорь вернул «любезность».
— С обеда, — все так же развязно ответила девица.
— И много лодок проплыло?
— Вы первые.
Сан Саныч прекратил грести. Обернулся.
— Тебе чего надо? — нахмурившись, спросил он.
— Я два раза сказала: добраться до суши. — Суровый вид охранника ее ничуть не смутил.
— Ты откуда? — снова вмешался я.
— От мамы с папой. — Девица слегка изогнула бровь. — Или тебе адрес прописки?
— Ты бы, милая, совесть поимела, — дружелюбно посоветовал Сан Саныч. — А то так и будешь сидеть на камне голой жопой.
Девица фыркнула.
— Ну, оттуда, — она махнула рукой в сторону проспекта Кирова. — Если выбираться из города, то либо тут, либо на Московском шоссе. Сюда было ближе. Так подбросите? Я заплачу.
— Чем? Натурой? — съязвил Игорь.
— Ага, — презрительно бросила девица. — Только подрасти не забудь.
Второй раз за день я увидел, как Игорь краснеет. Не так ярко, как после анекдота Сан Саныча, но достаточно, чтобы это стало заметно.
Отец Владимир посмотрел на девушку.
— Как тебя зовут?
Та вдруг смешалась. Нет, не то чтобы смутилась, но ответила на удивление просто:
— Ника.
— Редкое имя, — улыбнулся отец Владимир и, кажется, окончательно сбил нагловато-игривый настрой девчонки.
— Вероника, — сказала она после заминки. — Но это для работы. В жизни — Ника.
— Владимир, — представился священник. — Мы плывем на Управленческий. Его не должно было затопить. Надеемся, там найдутся люди, готовые помочь.
— До Управленческого подвезете? — снова спросила девушка.
Впервые в ее голосе промелькнула легкая озабоченность.
Отец Владимир едва слышно вздохнул. Кажется, он ожидал другого ответа. И вдруг посмотрел на меня, словно передавая право решать.
— М-м… — промычал я, но тут же спохватился и взял себя в руки. — Одна? Вещей много?
— А ты видишь кого-то еще? — Оказалось, сдержанный тон распространялся только на отца Владимира. — Вещи вот.
Она продемонстрировала средних размеров рюкзачок.
