Лев Жаков - Охотники на мутантов
Кабан в третий раз бросился на него. Кровь капала с волосатого бока, на прошлогодней листве оставались красные пятна, из-под копыт летели комья земли.
Рамир пригнулся и замер. Кабан несся, как пушечный снаряд.
Сталкер прыгнул вбок, перекатился и снова прыгнул, теперь вперед. Вскочил – и побежал между деревьями.
Кабан промчался мимо, едва не задев его, и на скорости угодил в «Трамплин».
Хлопок, свист воздуха… Огромную косматую тушу сначала вжало в землю, а после отшвырнуло в кусты.
Цыган рванулся в ту сторону, где лежали рюкзак и рядом – винтовка с автоматом. Мутант заворочался в кустах, круша ветки, попытался встать, упал, снова приподнялся. Грузная башка качнулась, налитые кровью глаза уставились на фигуру, выросшую над ним.
– Не люблю кабанов, – сказал Рамир и вогнал в его морду полмагазина из «G-36».
Кабан затих, бока перестали вздыматься. Тяжело дышащий сталкер отошел от зверя, поднял лицо к небу. Ноздри его раздувались, он с шумом втягивал воздух и медленно выдыхал. Короткая схватка с огромным хозяином леса всколыхнула в душе новые чувства – решимость, упрямство, уверенность в себе. Убитый кабан – это знак, послание свыше, которое Рамир не мог проигнорировать.
День разгорался, тени бледнели. Пошарив под деревом, он нашел чудом уцелевший детектор аномалий, надел на шею. Заправил ворот рубахи под куртку, перекинул через плечо рюкзак, взял в левую руку чехол с винторезом. Повернулся из стороны в сторону, прикидывая, в каком направлении ушли беглецы, и сказал:
– Ладно, еще повоюем.
Глава 3 МЕЖДУ СВАЛКОЙ И ТЕМНОЙ ДОЛИНОЙ
Настька села на лавке, поджав ноги,.зевнула.
– Дядя Валера сказал, что ты отведешь меня к Боргу. Это мой друг. Когда я была маленькая, то играла с ним.
– В Крепости? – сипло спросил Лесник. Накатила слабость, сильно хотелось спать. Он сидел на колченогом скрипучем стуле, постукивая костяшками пальцев по столу. К плечу под курткой с помощью вымоченной в спирте тряпицы был привязан артефакт под названием «Слизь», останавливающий кровотечение.
Девушка слабо пожала плечами.
– Наша деревня стояла в таком месте… Почти никто не ходил за околицу. Там было страшно.
– Конечно, не ходил, – пробормотал сталкер. – Она ж посреди Могильника.
– Да я ведь до сих пор не знаю толком, что это за Могильник такой. Помню только, что из деревни нельзя было выходить, вокруг туман и в нем всякое… непонятное. Опасное. Еще подземелья помню, которые вы все Крепостью зовете, да Борга, и всё.
– Ну так что в тех подземельях? – спросил Лесник, глядя на нее. – Что скрыто под этой вашей Бобловкой, куда ты ходила в детстве?
Настька развела руками.
– Там было много-много дверей… и, ну, будто коридоры-улицы. Целые улицы подземные. По крайней мере, тогда мне казалось, что они очень большие. Все такое… – девушка помолчала, подбирая слово, – заброшенное. Я плохо помню, мне тогда было… шесть или семь? Сначала, когда я только первый раз попала, – чуть не погибла. Там… – Настька сморщила лицо, напряженно вспоминая, – жутко было. Что-то на меня бросилось… Наверное, то, что убивало всех других людей, которые спускались туда.
– Призраки, – сказал Лесник, и она вздрогнула.
– Кто? Почему призраки? Он пожал широкими плечами.
– Так их называют. Говорят: в подземной Крепости посреди Могильника живут призраки. Не просто мутанты, что-то другое.
Настька слушала, расширив глаза.
– Ну, дальше что? – спросил сталкер.
– А что дальше… Из села туда больше никто не ходил, в Крепость эту. А у меня ни папки, ни мамки не было, старики за мной следили, но на самом деле я им безразлична была, потому и бегала туда. Сначала чуть не погибла, но появился Борг и спас меня. Не помню как. Сначала он ко мне строго относился, хотел прогнать. Но потом передумал. И мы с ним играли.
Лесник перешел к стоящей под другой стеной лавке, лег. Ему было плохо.
– Так, сначала давай. Как капитан «Долга» вышел на тебя? Откуда они тебя забрали? Ты же в интернате училась? Где?
– В Киеве я жила, – откликнулась Настька и вздохнула так горько, как умеют вздыхать только обиженные дети. – Они меня не любили, дразнили двухголовой, а учителя все время говорили, что у меня голова радиацией поврежденная. Вот Борг никогда меня не обзывал, – добавила она.
Поморщившись, сталкер приподнялся на локте, тусклым взглядом обвел избушку. В углу стояла передвижная чугунная печурка, под стеной широкая застеленная кровать и шкаф с треснувшей дверцей. Простыни небось отсырели…
– Дальше что? – спросил он, с усилием поднимаясь.
– Марья Николаевна к директору ходила, потом меня вызвала, сказала, родственники, сказала, из деревни… и так посмотрела… ну, типа я совсем отсталая. – Настька прикусила губу.
– Ну? – Лесник пошарил на полке, нашел спички, разжег печку. Из-под простого дощатого стола сталкер вытащил ведро, наполнил водой чайник на печурке и поставил греться. Дохромал до дверей, вытащил из рюкзака пакет с едой, бухнул на стол батон, кусок сыра в фольге, подтаявшее масло в стеклянной банке, ложку и нож.
Девушка быстро смахнула слезу.
– Ну, она и говорит: вот дядя Валера, помнишь? Я говорю: не помню. А он говорит: а деда Пахома помнишь? Я говорю: помню, его забудешь. А дед Пахом вроде следопыта был, из лесу приносил всякие штуки странные, которые иногда взрывались. Или просто кусались… – Настька поежилась. – Дед Пахом ничего не боялся. Его потом не нашли, когда нас уводили. К нам отряд военных сталкеров большой пришел, всех собрали посреди деревни и повели оттуда. Через Могильник еле прошли, многие погибли от всяких странностей. Помню, туман был очень… – Настька пошевелила пальцами в воздухе, – очень злой. И еще всякое. Из военных сталкеров тоже многие погибли. Довели нас до Периметра, на базу какую-то, там кругом солдаты. И-оттуда меня уже в интернат. Но деда Пахома не было с нами и еще кое-кого – наверное, они спрятались и в деревне остались, не захотели уходить. : – Это я уже понял, ты по делу говори, – перебил Лесник. – Что этот дядя Валера говорил, когда за тобой пришел?
– Ну, сказал, что меня в деревню вызывают. Что они уже договорились, и меня отпустят на пару недель. Я спрашивать не стала, чего там, а Марья Николаевна говорит: пусть девочка навестит родственников, у вас там все такие больные… – Настька хлюпнула носом, но слезы сдержала. – Дура! А потом, когда мы уже в их машине ехали, дядя Валера спросил, хочу ли я увидеть старых друзей. Я думала, о ком он? У меня в деревне и не было друзей. Короче, это он дурачком прикинулся.
Лесник снял закипевший чайник с печки, бросил в кипяток горсть заварки, нарезал хлеб и сыр.
– Ешь давай, – сказал он. Настька пересела за стол, Лесник протянул ей банку с маслом, нож. – Намазывай.
И стал разливать чай по алюминиевым кружкам. Девушка осторожно взяла тяжелый сталкеровский нож, покачала на руке. Пожав плечами, зачерпнула подтаявшую массу толстым лезвием и стала развозить ее по щедрым ломтям хлеба. Лесник тем временем кинул в чай три кусочка сахара, которые вытащил из кармана.
– Дальше чего? – спросил он.
– А мне сахар?
– Детям не положено, – хмуро ответил сталкер. Настька надула губы.
– Ну и ладно, – сказала она, отодвигая хлеб и масло. – Сам ешь. Ты злой, ты мне не нравишься.
Она потянула на себя горячую кружку, подула сверху на паряшую густо-коричневую жидкость, ложкой зачерпнула немного и, опять подув, с хлюпаньем втянула чай в себя.
– Рассказывай, – повторил Лесник.
– Чего дальше, ничего, – обиженно проронила она. – Все равно в интернате не нравилось мне. Я и решила, раз так, съезжу с ними. Главное, я Борга очень сильно увидеть хочу!
– Значит, коридоры-улицы под землей? – уточнил Лесник, задумчиво жуя. Настька кивнула. – Ну так а Борг этот твой – он кто?
– Да не знаю я! Надоело уже, что вы все спрашиваете? Он невидимый! Он – чья-то душа!
Лесник ничего не сказал. Молча доел бутерброд, вытер пальцы о штаны, единым махом выпил полкружки чаю.
– Кому про эти коридоры и Борга рассказывала?
– Только дяде Валере. – Когда сталкер отвернулся к рюкзаку, Настька тихонько потащила к себе кусочек сахара, лежащий на столе. Лесник заметил это, но ничего не сказал.
– Одни вы были в это время? – Он вытащил из рюкзака карту.
Девушка пожала плечами.
– Ну, мы были одни на заднем сиденье. А спереди водитель сидел и этот, как его… другой, в общем. С автоматом.
Коротко вздохнув, Лесник кивнул и расправил карту.
– Не сильно ты мне помогла, – сказал он, сворачивая ее так, чтобы был виден определенный квадрат. – Что у нас… В центре Могильника вроде ока смерча – вокруг аномальная буря постоянная, из-за этого там опасно, но в центре, где Бобловка стоит, тихо." Только до Бобловки далеко пока. Чтобы попасть к Могильнику, надо пройти здесь. Узкое место, обходить будет долго.
