Александр Голодный - Частица хаоса
Поэтому… надо жить.
Глубоко вздохнув, обращаю внимание, что за закрытым тюлем и шторами окном совсем рассвело. Сентябрь. Вот так, из весны сразу в начало осени. Как, кстати, провел лето предыдущий хозяин тела? Был ли отпуск и чем запомнился?
Череда непрерывного обжорства, пивных фестивалей и посещений футбольных матчей. Он еще и болельщик!
Тьфу!
Может быть, я слишком правильный, может, напрасно не люблю футбол… Но тратить жизнь на это?!
Когда у тебя в последний раз была женщина, чудушко?
Ответ на вопрос, мягко говоря, разочаровал. М-да…
Не зачет. А до этого?
Душещипательные и позорные для сердца любого нормального мужчины картины лишь подтвердили старую, проверенную жизнью ассоциацию живота с арбузом. Когда он растет, кончик обычно сохнет.
Все прошлые жизни я был поджарым, спортивного сложения мужчиной. И не только в молодости. Сорокапятилетним подполковником вполне пристойно укладывался в нормативы по физической подготовке, не брезговал просто для здоровья пробежать десяток километров на лыжах, каждое утро делал зарядку. Удовлетворить любимую супругу – вообще святое. И не «за две минутки, если получится», а обслужить вдумчиво и обстоятельно, в нескольких позициях, с последующей твердой уверенностью в достойном результате и наглядным подтверждением качественного выполнения работ в процессе.
А сколько лет обрюзгшему поросенку? На днях исполнилось тридцать три?!. Как все запущено! Терпеть такое непотребство я не собираюсь. Короче, песец тебе, жиртрест, будем делать из свиньи человека. Глядишь, и потенция вернется. Очень на это рассчитываю, по крайней мере.
Словно услышав решительное обещание и осознав свою печальную участь, хранящее отпечаток личности бывшего владельца тело попробовало взбунтоваться. В утробе мощно заурчало, лоб пробила испарина.
Чего? Какие подгузники?! Ножками! Пешком в сортир и обратно. Знать бы только, где этот сортир?..
Сесть я сумел, хотя от слабости повело не по-детски. Отсоединить от тела контрольные датчики аппаратуры и капельницу тоже. Вот встать… На третьей попытке в палату вихрем влетела та самая девчушка.
– Больной! Вы что делаете?! В постель, немедленно!
– Мне необходимо в туалет, леди.
Свой голос воспринимается, как совершенно чужой. Писклявый какой-то и довольно гнусный… М-да, уверен, что многое в этом мире будет восприниматься так же, поэтому надо привыкать сразу и не тупить.
Кстати, почему не «сестричка», «красавица», «девушка», наконец? Полная уверенность, что сказал правильно, но откуда она взялась?
Тем временем маленькие, но, как оказалось, сильные ручки практически свели на нет мои усилия:
– Лежите, больной. На вас надето специальное белье, как раз для подобных надобностей. Делайте свои дела, а потом я его заменю.
Чего?! Сраться в штаны я перестал в таком юном возрасте, что даже этого не помню. И уж точно раньше, чем начал ругаться матом.
Мать!.. Только через мой труп!
Сестра милосердия даже оторопела от степени выплеснувшегося из моего взгляда возмущения.
– Леди! Мне надо в туалет. И я туда готов отправиться даже ползком. Будьте любезны, помогите встать.
Оценив женственную, красивую стать, прикидываю к своим за сотню килограммам и добавляю:
– А еще лучше: пригласите санитара.
С оттенком недоверия всмотревшись в лицо, она уточняет:
– Вы как себя чувствуете?
На полный профессионального сочувствия вопрос первым отзывается брюхо. Ну и урчание! Ниагара позавидует.
Испытывая смущение и досаду, отвечаю уже русским языком:
– Нормально. Посещу туалет – станет совсем хорошо.
Наверное, поверив в правдивость обещания, девушка кивает:
– Ладно.
Маленький пальчик нажимает кнопку в изголовье кровати, буквально через десять секунд в дверь быстро заходит изрядных габаритов здоровяк.
– Да, мисс?
– Николай, будьте добры, кресло больному.
– Слушаюсь.
Негромкий звук катящихся колесиков, в палату въезжает инвалидное кресло. Делаю еще одну попытку:
– Леди, я бы хотел дойти…
Доставая из стенного шкафа нечто вроде ночной рубашки светло-салатового цвета, девчушка категорично заявляет:
– Сэр, пока вы находитесь на излечении в нашей больнице, вы будете выполнять установленные здесь правила. Вам понятно, мистер больной?
Осмысление прошедшей сцены проходит в самом подходящем для глубоких раздумий месте. Восседая на идеальной чистоты сантехнике, вникаю в доставшиеся от предыдущего владельца знания. Кстати, или память у него совсем дырявая, или к процессу обучения клиент старание не прикладывал вообще. Похоже, здесь все не так, развитие России шло совершенно другим путем. Революция была, но после нее… Натолкнувшись на полностью противоречащие друг другу факты, откладываю разбор исторических завалов на потом. Главное – сейчас в моде и привычке «английский стиль» со всеми соответствующими обращениями.
Закончив изнуряющий процесс, посетив биде с теплой водой, с неимоверным трудом встаю на дрожащих от слабости ногах. При попытке нагнуться за сползшими памперсами чуть не падаю и получаю награду в виде кругов перед глазами. Хреново. Сам не справлюсь.
Открываю вялой рукой пластиковую дверку кабинки и предсказуемо обнаруживаю за ней преданно дожидающегося санитара.
– Сэр, вам помочь?
Смущенно киваю:
– Если можно. Пожалуйста.
Сил в подгибающихся ногах нет совсем. Как это сало вообще умудрялось ходить?
В общем, парень и памперсы вернул на место, и длинную больничную рубаху с завязками на спине поправил, и в кресло-каталку сноровисто, но бережно усадил. Сам я только за стены держался.
– Благодарю вас, Николай. С меня бутылочка виски.
– Пожалуйста. Вы выздоровейте сначала, сэр.
А энтузиазма в голосе не ощущается. Наверное, подобные обещания слышит часто, но выполняют их редко. Если вообще выполняют.
Возвращение в кровать прошло не в пример приятнее, чем убытие, а затем палату посетил лечащий врач:
– Ну-с, батенька, как самочувствие?
– Можно сказать, что неплохо, сэр.
– Сейчас посмотрим…
С некоторым трудом промяв живот, ознакомившись с показаниями аппаратуры и результатами анализов, мужчина удовлетворенно кивает:
– Что же, разделяю ваш оптимизм, молодой человек. Кризис с нашей помощью вы преодолели успешно.
– А что со мной было, доктор?
– Не помните? Отравление, батенька. Банальное пищевое отравление.
Голос врача обретает сочувствующий и одновременно журящий оттенок:
– Разве так можно, молодой человек? Понимаю, что у вас был повод для праздника и некоторого чревоугодия, но надо же смотреть на сроки годности продуктов. А уж оставлять скоропортящееся в тепле на обеденном столе… Вам очень повезло, что карета «Скорой помощи» добралась быстро и медицинской бригаде не пришлось долго ожидать околоточного, чтобы вскрыть дверь. Буквально еще полчаса промедления – и вы стали бы клиентом совсем другого заведения, гораздо более скорбного, чем наше.
Виновато кивая с выражением чистосердечного раскаяния на лице, пытаюсь в уме найти ответ на вопрос: «Кто такой околоточный?» Похоже, аналог нашего участкового.
– Послушайтесь совета пожилого, повидавшего жизнь и смерть врача – поберегите свое здоровье, молодой человек. Не рискуйте понапрасну и старайтесь соблюдать меру. Договорились, Максим Александрович?
Максим Александрович?.. А, это же я!
Согласно киваю:
– Договорились, уважаемый доктор.
– Вот и замечательно. Так-с, дело к обеду, как у вас с аппетитом?
Упоминание об обеде немедленно вызвало активное слюноотделение. Если верить ощущениям – готов сожрать запеченого слона. Ну, уж нет!
– Аппетит хороший, сэр. Чего-нибудь диетического я бы скушал.
Мощно сглатываю и скромно заканчиваю фразу:
– Немного.
Обеденное меню обсуждал уже с сестрой милосердия. Ольга Дмитриевна, похоже, поражалась степени покорности столь несговорчиво себя поначалу проявившего пациента. По мне же, естественно, ограничения в еде воспринимались только положительно, несмотря на возмущенные требования брюха, подкрепляемые постоянно всплывающими в памяти чревоугодными воспоминаниями предшественника.
Кстати, отличная иллюстрация к тому, что подчерпнул из Вед о связи духовного и телесного. Наглядный конфликт души и тела.
Только душа посильнее будет, поросеночек. Выйдем из больницы – я тебе армию устрою. Готовься!
Итог: нежирный куриный бульон, рассыпчатая, ароматная гречневая каша на воде, что-то овощное протертое, заправленное капелькой подсолнечного масла и бокал однопроцентного кефира.
Что, мало? Нельзя быть таким жадным. Уж так и быть – три капсулы мультивитаминов с минералами, суточная норма для нормального человека. Слово «нормального» мысленно подчеркнуто два раза для пущей доходчивости.
Какая бы ни облегченная была трапеза, но после нее пробил пот, и навалилась слабость.
