Георгий Савицкий - Гнев Новороссии
Водитель резко выкрутил баранку, переключив передачу. Сцепление – газ! Ярославские турбодизели выносили русские броневики из самых немыслимых виражей, на которые были способны водители. Дымная стрела реактивной гранаты прошла мимо, полыхнув где-то в стороне. А массивный решетчатый бампер русского «Тигра» лишь краем зацепил фигуру в черной штурмовой экипировке – этого оказалось достаточно для однозначного и скорого возмездия.
* * *В Райгородке бандеровские фашисты учинили ад на земле, и только церковь оставалась единственной твердыней надежды. Именно здесь собрались местные жители в тщетной надежде уцелеть. Стены храма были крепкими, хоть и несли на себе отметины от пуль и осколков.
Отец Михаил с матушкой, как могли, утешали страждущих, пытались облегчить их участь. Вокруг церкви уже рвались снаряды и мины «миротворческой» украинской армии. Надежда была только лишь на чудо.
– Не бойтесь, дети мои, Господь милостив и не оставит своих чад…
Словно бы в ответ на слова батюшки наверху послышался гул двигателей. Но кто это был? Смерть или спасение принесли неизвестные броневики: это могли быть и «Хаммеры» карателей, и БТРы повстанцев…
В запертую на засов дверь храма сильно ударили, наверняка прикладом автомата.
– Кто посягнул на святую обитель? – у отца Михаила не было оружия, но голос его звучал спокойно.
– Батюшка, откройте! Это старший лейтенант медслужбы Новиков из русского госпиталя. Мы прибыли, чтобы вывезти вас отсюда. Скорее!
– Слава богу, мы вас дождались! – отец Михаил размашисто осенил себя крестным знамением и снял засов, повернул несколько раз массивный кованый ключ в замке.
На пороге православного храма стоял солдат с красным крестом, в бронежилете. Свет, падающий за его спиной, образовал ореол.
Люди в подвале храма начали часто креститься.
– Быстрее! Нужно уходить! – старший лейтенант Новиков поправил висящий на плече пистолет-пулемет. – Сколько вас здесь?
– Семнадцать человек.
– Поторопитесь!
Возле храма стояли два угловатых джипа с красными крестами и российскими флагами. На турелях пулеметчики контролировали окрестности, а вокруг церкви заняли оборону стрелки-санитары. Сейчас они работали по второму «боевому профилю».
Константин Новиков распахнул тяжелые кормовые двери на обоих джипах. Беженцы в собственном жилище спасались благодаря русским медикам. Последним храм покинул настоятель отец Михаил вместе с матушкой и пятилетней дочерью.
– «Хаммеры»! «Хаммеры» впереди! Это каратели!
– К бою! Прикрыть гражданских! – старший лейтенант медслужбы вскинул «Кедр» и передернул затвор.
Из клубов дыма и пыли показались широкие, приземистые, похожие на уродливых жаб, американские боевые джипы с ненавистными трезубцами на бортах. Загрохотали пулеметы «правосеков», вслед за двумя пятнистыми бронированными «жабами» продвигалось десятка два карателей в черных бронежилетах и штурмовых комбинезонах. Они стреляли от бедра из американских винтовок М-16 и автоматических карабинов М-4 – как иные каратели, полвека назад…
Тогда наши деды встали на защиту родной земли, теперь пришла наша очередь очистить Донбасс от фашистской мрази!
Старший лейтенант Новиков скинул пистолет-пулемет, «Кедр» загрохотал отрывистыми злыми очередями. С русских «Тигров» ударили турельные пулеметы, стрелки-санитары стреляли из автоматов. Несколько черных фигур упало и больше не поднялось, но искры бессильных рикошетов рассыпались по броне «Хаммеров». Один из санитаров выстрелил из «подствольника», но взрыв лишь немного повредил американский джип.
С противоположной стороны от церкви резко хлопнул выстрел, судя по всему, из снайперской винтовки. Стрелок на «Хаммере» дернулся и бессильно навалился на пулемет. Еще один отрывистый выстрел, и снова меткая пуля находит свою цель.
Военфельдшер Димка Чернавский вскинул на плечо «Муху», – наверное, припрятал в джипе на всякий случай… Сорвано предохранительное кольцо, раздвинут тубус, подняты прицельные приспособления. И вот уже огненная стрела пронзает «Хаммер». Американский броневик превращается в огненный шар, в четырехколесный крематорий!
Это окончательно деморализовало противника: головорезы и шакалы редко вступали в открытый бой, предпочитая терроризировать беззащитных женщин и детей, убивать мужиков, бросающихся с голыми руками на автоматные стволы.
Константин Новиков сменил магазин в пистолете-пулемете и снял его с затворной задержки. Выразительно лязгнул затвор, досылая первый патрон из тех тридцати медных вестников смерти, что покоились в прямой, «а-ля «Шмайссер», обойме. И снова русский сверхнадежный «Кедр» затрещал короткими очередями. Через диоптрический прицел компактного пистолета-пулемета было видно, как валятся и уже не встают черные фигуры. Старший лейтенант медслужбы сражался, защищая раненых. Для него все нравственные нормы были решены однозначно: если эти твари осмелились стрелять по красным крестам, то жизни они недостойны! Военврач не убивал – он боролся с метастазами раковой опухоли под названием бандеровский фашизм!
Несколько пыльных фонтанчиков взвилось недалеко от Новикова. Пули с визгом ударили по броне, высекая искры рикошетов. Костя метнулся в сторону, уводя линии огня от джипов с беженцами.
Командира тут же прикрыли сосредоточенным огнем стрелки-санитары. Прошлись огненной косой по «правосекам»
Снова несколько раз бабахнула винтовка. Сухие и отрывистые звуки выделялись даже на фоне грохота боя. Еще несколько бандеровских карателей «отправились к Музычко»!
Сквозь пыль и дым к санитарным «тиграм» метнулась фигура. Новиков чуть не «снял» ее длинной очередью.
– Не стреляй! – сербский снайпер опустился на одно колено, сменил отстреленный десятизарядный магазин винтовки и лязгнул затвором.
Внезапно стрельба прекратилась. И снова эта ватная тишина после канонады… Только потрескивало пламя на догорающих обломках «Хаммера». Сколько еще будет такой тишины на этой войне?
Как бы то ни было, но временное затишье позволило завершить эвакуацию раненых. Набились в джипы, конечно, как сельди в бочку. Ну, да ничего: в тесноте, да не в обиде!
Священник помог забраться в санитарный джип жене и дочке.
– Ну, с Богом! – батюшка стал сбоку, придерживая тяжелую створку кормовой двери.
И тут грохнул одиночный выстрел.
Пуля попала отцу Михаилу в спину, губы сразу окрасились кровью, лицо сделалось землисто-серым. Старший лейтенант Новиков бросился на помощь, хотя и видел страшные симптомы. Судя по всему, пробито легкое и повреждены крупные сосуды. Массивное внутреннее кровотечение в сочетании с проникающим огнестрельным ранением в грудную клетку.
Все это военврач отмечал автоматически, в то время как руки сами выполняли раз и навсегда заученные действия. Разорван перевязочный пакет, плотно прижат к ране чуть пониже лопатки бинт – он сразу же окрашивается алой кровью. Шприц-тюбик промедола вбивается прямо через одежду в плечо тяжелораненого. Но это помогает мало. Батюшка что-то шепчет из последних сил.
Костя Новиков наклоняется поближе, чтобы услышать:
– «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под крыле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его. Не убоишься от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сраща, и беса полуденного. Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смтриши, и воздеяние грешников узриши. Яко Ты Господи, упование мое, Вышнего положил еси прибежище твое. Не придет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохронити тя во всех путях твоих. На руках возьмут тя, да некогда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступивши, и поправши льва и змия. Яко на Мя уповай, и избавлю и, покрыю, и яко познаеши имя мое. Воззовет ко мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изыму его и прославлю его: долготою дней исполню его, и явлю ему спасение мое. От твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла. Сохрани мя, Господи, силою честнаго и животворящаго твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла»…
Старший лейтенант узнал эту молитву: «Живый в помощи Вышнего», псалом 90 – и был поражен. На пороге смерти православный священник, выполнивший свой долг перед паствой, молил не за себя, а за солдат! Это и был святой подвиг веры человека, который полагался в своем служении не на силу оружия, а на милосердие! Ослабевшая рука поднялась, чтобы осенить крестным знамением, и безвольно упала. Отец Михаил все же победил в своем борении…
Еще один одиночный выстрел грохнул с того же места. Неведомый палач явно развлекался: пуля рикошетом ударила почти в центр красного креста на борту русского медицинского джипа.
