Михаил Михеев - Изгнанники
- О, мой друг! Чем обязан столь позднему звонку? - дон Мигель приподнялся на подушках, и Соломин запоздало вспомнил, что по внутреннему времени Большого Хвата сейчас почти одиннадцать вечера. Впрочем, дон Мигель, надо отдать ему должное, был деловой человек и к серьезным разговорам был готов в любое время дня и ночи. Неудивительно, в общем-то - отмахнешься раз, отмахнешься другой, а потом пропустишь какой-нибудь кусочек важной информации и проснешься потом по частям. В смысле, одна нога здесь, а другая на соседней планете. А голову и вовсе не найдут.
Изображение на экране было хорошее, качественное, и мимика мафиози была ясно видна. Недовольство пополам с любопытством. Что же, не будем разочаровывать.
- Дела, дон Мигель, дела. Как вы смотрите на то, чтобы разориться?
- Поясните свою мысль, сеньор капитан.
- Да все просто, дон Мигель. Большая часть ваших сбережений вложена в эту базу. Что будет, если она рассыплется на камешки?
- А с чего бы ей рассыпаться?
- А куда она денется, если мой крейсер откроет огонь?
Метаморфоза, произошедшая с доном Мигелем, кого-нибудь более впечатлительного, чем Соломин, могла бы и напугать. Один миг - и вместо расплывшегося и дружелюбного толстяка перед капитаном оказался готовый к схватке тигр. Да, толстый, да, неуклюжий, но не потерявший былую хватку. Девчонка массажистка с писком скатилась с ложа и вжалась в дальний угол комнаты.
- Может, поясните мне, сеньор капитан, что за шутки вы шутите? Или вам моча в голову ударила?
- Мне - нет, а вот кое-кому здесь - возможно. У меня намечается очень важная сделка, дон Мигель, и есть подозрение, что кое-кто из мальчиков, что сейчас собрались на рейде, отнюдь не против в ней поучаствовать. Мне же, извините уж за прямоту, компаньоны не нужны. Тем более битком набитые абордажниками. Ведь все они на борту, на базу если и ходят, то малыми группами и особенно не напиваются. Я прав?
- Да, - кивнул дон Мигель, пристально глядя на Соломина.
- Вот и я о том же. Может быть, я ошибаюсь, может быть, перестраховываюсь, но лучше пусть меня считают живым трусом, чем мертвым дураком. Дон Мигель, искренне вас прошу, предупредите наших легковооруженных коллег, чтобы в ближайшие пару дней, а лучше до того, как я уйду в рейд, они сидели тихонечко и ротики на чужой кусок не разевали. По любому боту, который попытается выйти в космос, а уж тем более по любому вздумавшему маневрировать кораблю я немедленно открою огонь. На таком расстоянии базу я зацеплю при любых раскладах, поэтому, дон Мигель, в ваших интересах, чтобы молокососы не дергались. А уж если будет сражение, в Большой Хват точно что-нибудь прилетит, не от меня - так от них. Надеюсь, мы поняли друг друга? Да, и защиту пускай тоже не включают - от моих орудий она все равно не спасет, а я это буду расценивать как враждебный акт со всеми вытекающими последствиями.
Дан Мигель медленно кивнул. Его пятая точка тоже чувствовала неприятности, и теперь он начинал понимать, какого масштаба они, случись что, будут. В том же, что Соломин откроет огонь, он и на секунду не сомневался - решительный характер капитана был известен немолодому мафиози очень хорошо, равно как и мощь орудий такого корабля. Дон Мигель не всегда был таким, как сейчас - когда-то он был офицером мексиканского флота и успел послужить на разных кораблях, в том числе и на линкоре "Санта Изабелла". Возможности линейных кораблей он знал не понаслышке, а ведь "Эскалибур" был и моложе, и мощнее, поэтому шутки шутить ему при таких раскладах совершенно не хотелось. Даже случайное попадание может наделать дел, а в том, что они будут, можно было не сомневаться. И наверняка не только случайные.
В общем, договорились. Пиратские корабли оставались на местах, хотя Соломин даже отдаленно не представлял, какие шедевры изящной словесности рождались по этому поводу в головах их экипажей, от капитана до последнего юнги, а "Эскалибур" спокойненько стоял на выгодной артиллерийской позиции, держа всех под прицелом. Некрасиво по отношению к собратьям по нелегкому ремеслу - зато надежно. По этому поводу младший штурман (два смертных приговора - один от арабов и один от японцев, оба за жестокость по отношению к пленным в ходе военных действий, проще говоря, он командовал тогда спасательным ботом и подбирал только своих, не обращая внимания на отчаянно сигнализирующих матросов с подбитых вражеских кораблей), наблюдавший весь процесс переговоров, голосом американского проповедника съязвил:
- И пойдут они по всем известному адресу в далекое эротическое путешествии пассивным маршем. И пусть развяжутся у них шнурки в тот момент, когда позади них будет проходить гей-парад. И да будет им черен в эфедроне гладок, как лысина нашего боцмана.
Ответом был громкий смех и густой мат боцмана - тот был счастливым обладателем густых и нереально жестких волос, а короткая военная стрижка превращала его голову в подобие металлической щетки для очистки металлических же поверхностей от мусора. Однако же, из песни слов не выкинешь - русские в очередной раз продемонстрировали, кто в обитаемом космосе самый главный папа, и что от того, что они пираты, русскими они быть не перестали. А раз так - прогибайтесь, соседи, независимо от национальной принадлежности, становитесь в позу поустойчивее да поэротичнее, и готовьтесь получать несказанное удовольствие. А иначе его вам доставят принудительно, и безо всяких разговоров, только будет это несколько больнее - проверено не раз. И вообще, плевать русские хотели на мнение и чувства всех остальных.
Утрясся вопрос с безопасностью, Соломин принялся решать второй из насущных вопросов, а именно - продажи грузового корабля. Ну, в самом-то деле, зачем он пиратам - медлительный, непригодный ни на что иное кроме как таскать контейнеры туда-сюда, да еще и могущий оказаться уликой? Пиратам нужны деньги, которые, как известно, не пахнут, и которые легко превратить во что угодно, а не мертвый груз. Именно поэтому вокруг пиратских баз всегда роем вились перекупщики, причем для них некоторые пираты становились постоянными клиентами.
У Соломина таких торговых агентов было аж две штуки - капитан предпочитал не складывать все яйца в одну корзину и продавать тому, у кого условия будут выгоднее. Сейчас это очень пригодилось - один из торговых агентов, тот самый, что подогнал Соломину подозрительного заказчика, на Большом Хвате отсутствовал, и капитану это очень не понравилось, но бизнес есть бизнес, и наличие резервного варианта было весьма кстати. Второй торговый агент, Петров Виктор Соломонович (вот ведь, как глубоко бывает зарыт талант!), оказался на месте, и они с капитаном и старпомом вначале долго сидели с бумагами, а потом отправились по трофейному кораблю, дабы клиент мог увидеть товар своими глазами.
Осмотром агент явно остался доволен, хотя и тщательно это скрывал. Однако для человека, который не первый год командует кораблем и вынужден иметь дело с огромным количеством самых разных людей как в своей команде, так и со стороны, начиная от пленных и заканчивая такими вот кошерными субчиками, не составляло особого труда разобраться в эмоциях собеседника, тем более собеседника хорошо знакомого. Хотя, конечно, когда хитрый торгаш озвучил цену, которую готов заплатить, у всех глаза на лоб полезли.
- Соломоныч, побойся бога.
- И это таки говорит человек, который отправил на тот свет людей больше, чем любой маньяк? Кто кого бояться должен?
- Ты. Меня. Потому что я не поленюсь и отгоню эту лайбу в четвертый сектор. Хрен с ним, потрачусь на топливо, но возьму хорошую цену.
- Да кто тебе ее даст? Ты не знаешь тамошних проныр, обведут вокруг пальца - еще и должен останешься.
- Ничего-ничего, разберемся, в крайнем случае меня будет согревать мысль, что тебе меньше достанется...
- И сколько ты хочешь? Давай, требуй, разоряй меня, оставь моих детей без куска хлеба...
- Соломоныч, я знаю, что когда у тебя хлеба нет, то ты масло прямо на колбасу мажешь. Мне эти деньги нужнее - у меня черная икра кончилась, кота кормить нечем.
- Говорила мне мама, мир ее праху, не связывайся с русскими - они не ценят хорошего отношения и всегда готовы ограбить честного купца, особенно если он картавит.
- Конечно, готовы, - ответил Соломин и назвал цену впятеро превышающую ту, которую предложил Петров. Тот даже поперхнулся от неожиданности.
Ну, правила этой игры обе стороны знали туго. Покупатель охал, жаловался и пытался снизить цену, продавец стоял на своем. Не то чтобы это доставляло обоим такое уж несказанное удовольствие (Соломин торговаться не любил вообще, у Петрова менталитет тоже был подмочен русскими корнями), но традиции есть традиции. После пятнадцати минут размахивания руками, призвания в свидетели богов, Великого Космоса и прочих криминальных авторитетов (а кто скажет, что космос не авторитет, может сам посчитать, сколько в нем ежегодно пропадает кораблей), они сошлись на сумме, которую и без того изначально неплохо представляли, и ударили по рукам. Спустя час вполне легальный офис вполне легального банка (Соломин даже не пытался представить, на какие ухищрения пришлось пойти дону Мигелю для того, чтобы на его базе было это заведение) с респектабельным менеджером за стойкой выдал подтверждение о переводе денег, после чего транспорт перешел в собственность Петрова. Получив от Соломина "добро", на него сразу отправилась перегонная команда, которую торговый агент возглавил лично. Экипаж грузовика остался пока на базе - вообще-то, Соломин продал его в комплекте с кораблем, но тащить их с собой Петров не собирался, а перекупщик, которому он намерен был перепродать пленных, был в отлучке. Так что прилетит - заберет, найдется кому проследить за сделкой, хотя, вообще-то, сам факт, что Петров решил свалить подальше (а как иначе было назвать такой вот спешный отлет с рядовой, в общем-то, покупкой), настораживал. Может, и не знал Соломоныч ничего конкретного, но неприятности чувствовал за версту - инстинкт самосохранения у него был просто великолепный.
