Игорь Негатин - Лишнее золото. За гранью джихада
– Как вы объясняете, падре, – я развел руками, – так и шучу. Тем более что меня несколько удивила смена вашего имиджа. Известный духовник города Виго, который неожиданно превращается в мусульманина… Вы не боитесь, что расскажу про это жителям?
– Кому больше поверят? – улыбнулся священник. – Мне, который живет в этом городе почти со дня его основания, или тебе – бывшему наемнику? Тем более когда идет война, Карим, – все средства хороши. Иногда волку приходится набросить баранью шкуру. Да, я мусульманин, которому пришлось занять место католического священника. Увы, но мы с ним были очень похожи.
– И давно вы в этой шкуре?
– Неправильный вопрос…
– Баранья шкура, спрашиваю, не приросла к мясу?!
Я думал, что в ответ он взорвется. Нет, этот парень – настоящий профессионал. И он недаром столько лет служит в Виго, прикрываясь личиной церковника. Кто бы мог подумать, что католический падре окажется мусульманином? Скажи я такое кому-нибудь из местных жителей – меня бы на месте растерзали. В мелкие клочья.
Даже удивительно, что он решил открыться. Неужели эта пропавшая вещь – настолько ценная, что он рискнул многолетней работой?
– Не приросла. Это произошло еще там, – он махнул рукой, – в Старом мире.
– Заменили собой какого-нибудь беднягу?
– Так уж получилось, что мы были очень похожи.
– И с какой стати вы вдруг решили мне открыться?
– Я тебе уже сказал. Верни то, что находится у тебя.
– Опять – деньги за рыбу… Я уже сказал – понятия не имею, что именно вы ищете! Вы бы хоть намекнули, что имеется в виду! Чемодан с деньгами? Оружие? Что именно? Это что, как-то связано с конфликтом между чеченцами и русскими?
– Война против неверных, – наставительно продолжил отец Климент, – всегда осветляет души. Твоя же – погрязла в грехе и пороке. Не усугубляй пропасть между собой и своими единоверцами.
– Извини, падре, но я не привык к таким пышным речам. Они похожи на древние, пересыпанные нафталином тряпки. Ты позвал меня, чтобы говорить о вере?
– И о вере – тоже. Наступают смутные времена. Падут непокорные, и будут посрамлены сомневающиеся. Джихад…
– Остановись! – Я даже поморщился. – Пока ты не произнес это святое для мусульманина слово, я думал – ты заболел и бредишь. Теперь вижу, что ты просто безумен. Иначе бы ты давно понял, что спорить со мной о таких вещах бессмысленно. Мне уже надоело слушать извращенные фантазии на богословские темы. Надоело слушать очередную ерунду про джихад. Ты знаешь, что такое настоящий джихад, падре? Это усердие на пути к Богу. Даже я, не верящий ни в Бога, ни в дьявола, это знаю. Единственная сура в Коране, где джихад описывает войну, – это «Аль-Бакара». Что за дела, святой отец? Ты знаешь Коран лучше, чем я, но с ослиным упрямством продолжаешь пичкать меня очередным бредом, с помощью которого твои приятели накачивают шахидов перед боем.
– Ты так упорствуешь в отрицании…
– Что готов пробить тебе голову, – перебил его я.
– Ты пожалеешь, Карим…
– Что ты сказал?!
– Я сказал, что ты пожалеешь, – и он легко похлопал ладонью по столешнице, – очень пожалеешь…
Хек! Нож скользнул в мою руку, блеснул над столом и пригвоздил его руку к столу. Падре скривился, и я схватил его за горло.
– Запомни, свинья! Если ты когда-нибудь осмелишься угрожать мне или моей семье, то умрешь. И умирать, поверь моему опыту, будешь очень долго. И твоя смерть будет гораздо мучительнее, чем смерть Иисуса, распятого на кресте.
– Смерть растянутая на века, – прохрипел он, – разве это не похоже на бессмертие?
– Браво, – усмехнулся я и похлопал его по щеке. – Кстати, эта фраза была сказана про могилы мусульман. «Он жив в памяти близких ему людей, пока его могила не сровняется с землей». Видимо, ты нахватался умных фраз, но не понял главного. Прощай, «пастор»! Нож можешь оставить себе. На память.
15 год по летоисчислению Нового мира
Виго
Майкла Беннета я в гостинице не нашел. Портье сказал, что «гринго» куда-то ушел и еще не возвращался. Оставив Майклу записку, я вышел на улицу. Дул сильный ветер. К вечеру погода начала ухудшаться, и если ветер не изменится, то завтра рыбаки останутся без улова. Выходить в море в такую погоду – не самая лучшая идея.
На пристани, неподалеку от табачной лавки Сьюзи Лермант, лежала лодка, вытащенная на берег подъемным краном. Видимо, кому-то из рыбаков сегодня не повезло – нарвались на зубастое водоплавающее, которое вырвало три верхних доски из кормы. Рыбачьи лодки, учитывая местную живность, делают с очень толстыми бортами, но и это не помогло. Одна из досок была не только оторвана, но еще и скручена. Это какая же сила нужна, чтобы такой брус винтом закрутить?
Через десять минут я уже подходил к дому. Лавка была еще не закрыта, и сквозь витрину увидел Керро Васкеса, стоявшего у прилавка. Судя по его мокрому от слез лицу, он только что плакал. Это что еще за новости?! Я недовольно хмыкнул и толкнул ногой дверь. Услышал привычный звон колокольчика. «Сейчас! Сейчас!»
– Привет, Керро! Ты что, amigo, – плачешь?!
– Нет, все хорошо! Не обращай внимания, – отмахнулся покрасневший Керро и вытер слезы. – Ничего особенного не случилось. Перед самым закрытием заходила парочка новых переселенцев и вот, видишь – насмешили старика Васкеса до слез.
– Да, новички – они такие… они могут. Что хотели?
– Ничего особенного. Приехали вчера, с конвоем из Порто-Франко. Ходят кругами по Виго, вертят головами и удивляются. Право слово – как дети! Удивляются всему подряд: природе, зверью и прочим прелестям этого мира. Минут двадцать рассказывали про все эти «ужасы», которые пережили в дороге.
Судя по хорошему настроению Керро Васкеса, на этой парочке переселенцев он неплохо заработал. Или жена дала передышку – перестала устраивать скандалы. Временно, конечно, но и это хорошо. Бьюсь об заклад, что Керро уже несколько раз бегал «тут неподалеку», чтобы развеяться. После этого он, как правило, пьет чай и хитро щурится, рассматривая прохожих через витринное стекло.
– Всем новичкам интересно, почему мы смотрим на это сквозь пальцы! Представляешь? Святая Тереза! – Васкес молитвенно сложил ладони и посмотрел куда-то в потолок. – Можно подумать, что нам больше нечем заняться, кроме как обсуждать какую-нибудь большую гиену! Где ее завалили, каким калибром ее завалили, как она выглядела, когда ее завалили, и что сказал парень, который был неподалеку, когда ее завалили… То, что для них еще в диковинку, для нас – привычные будни.
– Да, было бы немного странно, если бы народ сбегался на пристань посмотреть на очередную кистеперую рыбу или «длинношеюю Бетти».
Кстати, «длинношеяя Бетти» – это прозвище местной хищной твари. Точнее – ящера, который водится в прибрежных водах. Я таких встречал еще десять лет назад, когда ходил в экспедицию с Джеком Чамберсом. Видел, как эти твари охотятся на тюленей. Правда, последние два года ящеры встречаются все реже и реже. Видимо, каким-то разумом эти твари все же обладают и понимают, что с двуногими лучше не связываться. Моряки с транспортников рассказывали, что их часто видят к западу от форта Ли. Вид у этих тварей – как бы помягче выразиться – соответствующий. Длинная шея, увенчанная маленькой треугольной головой. Острые зубы. Мощная туша, длиной до десяти метров. Задние плавники похожи на тюленьи ласты. Передние плавники – мясистые, треугольной формы. Как у старосветской акулы. Все тело покрыто толстой, шершавой кожей стального цвета. Очень толстая шкура – даже кинжалом не пробить. Кстати, один раз в год эти ящеры сбрасывают часть своей кожи. Да, как змеи. Такие куски часто выбрасывает на берег.
– Именно так, Карим. Как будто мы мало их съели… И знаешь, что эти поселенцы мне заявили перед уходом?
– Что они надеялись на мир, полный приключений, а получили сухую и пыльную землю. В общем, ребята посмотрели на Новый мир и разочаровались.
– Да, нечто похожее.
– Они не первые и не последние, – усмехнулся я, – кто приходит в этот мир, как в игру.
Да, это на самом деле так! Мне иногда кажется, что новички, перебравшись в Новый мир, надеются увидеть какую-то неизведанную и сказочную страну. Где золото валяется прямо под ногами, а загорелые красавицы с пышным бюстом и осиной талией гроздьями вешаются мужикам на шею. И работать совсем не надо, и потом здесь не воняет. Этим грешат все, даже взрослые мужчины. Особенно когда узнают про денежные премии за убитых бандитов: тогда многим сносит голову. Каждый второй переселенец, у которого в багаже больше одного дробовика, считает себя круче вареного яйца и тверже грецкого ореха. Просто Малыш Джонни[2] в миниатюре! Я серьезно! Иногда смешно наблюдать, как взрослый мужик строит из себя супергероя, ожидая любовных романов, перестрелок, трофеев и толстых пачек экю. Вместо этого он получает жару, закипевший радиатор машины, красную пыль, местных ползучих гадов и в худшем случае – пулю в живот. И ползает вот такой «герой» рядом со своим джипом, оставляя на земле пятна крови… Потом он тихо умирает, с удивленным и обиженным выражением на лице. Как же так?! Ведь это я! Я должен убивать всех этих бандитов! Я должен собирать трофеи! Дьявольщина… Если бы каждый переселенец убивал хотя бы двух местных головорезов, то уже через неделю ни одного бандита не осталось.
![Игорь Негатин - За гранью Джихада [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
