Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич
Поскольку мое предложение организовать кустарное производство глушителей для оружия очень заинтересовало Иосифа Виссарионовича, уже на следующий день на нас вышли люди из наркомата Берии. И вот я уже неделю как помогал деду налаживать производство под их патронажем. Был комсомольский набор, и у нас появилось шесть добровольцев от четырнадцати до шестнадцати лет, пять девушек и один крепкий паренёк. Он в основном грузчиком работал. Дед, старший в мастерской, наладил производство быстро, и три дня назад первые глушители начали поступать на испытания. Сразу в войска их отправлять никто не собирался.
Дед – главный, дядя Стёпа, тот раненый танкист-фронтовик, стал старшим мастером, а он действительно был со станками на ты, обучали молодежь, трое из которых были из местного ПТУ, но производством занимались пока старшие. Сейчас моя помощь уже не требовалась, я больше приглядывал и помогал с подготовкой материалов. Естественно, глушители мы делали не поточно, а под конкретное оружие. Нам доставили пять ящиков с СВТ, поэтому мы на стволах накручивали резьбу и пробовали на милицейском стрельбище, проводили первичные испытания, так что в армейских я был уверен.
Правда, из-за не очень хорошего качества резины, лучше просто не имелось, мембраны долго не продержатся, так что для винтовок было лимитировано количество выстрелов в тридцать единиц, для револьверов и пистолетов – в пятьдесят, потом требовалось сменить мембраны. К каждому глушителю давался тройной запасной комплект. Две девочки, что занимались именно мембранами, уже стали руки набивать в их изготовлении, делая брака всё меньше и меньше. Вот их как раз я обучал, дед с дядей Стёпой занимались самими трубами глушителей и резьбой. Так что часть винтовок мы отправили на испытания, как и десять наганов. Ещё обещали прислать ТТ с удлинённым стволом, но дальше обещаний пока не зашло. Качество производства нас с дедом удовлетворило, поэтому дали добро забрать на испытание. Контакты налажены, дед крепко на своём месте сидит, одна из сокурсниц Тани стала вести бухгалтерию на производстве, причём не отрываясь от учёбы, так что пошло дело. Ждём крупного заказа после государственных испытаний.
Возвращаясь с места производства, я заглянул в музыкальную школу. Мы в течение полутора часов репетировали несколько песен с моим ансамблем, потом двинул к тому дому, где проживал. И меня нисколько не беспокоило, что производство было открыто на территории участка моей усадьбы, больно уж удобно вести там работу. На месте, прихватив ведра, направился в соседнюю половину дома за водой. Нужно в свою натаскать, а потом исполнить просьбу Димки – обновить ледяную горку, что имела скат в огороде с выходом на речку. Все соседские детишки, что там скатывались на санках, набрав скорость, уезжали почти на триста метров, до противоположного берега. Так что горка у нас была одной из самых лучших в округе. Ну а я, натаскав воды в хату, где проживал с дедом и бабкой, подтопил печи, всё же зима на дворе, минус двадцать два, как показывает уличный термометр. Сделал задуманные дела по хозяйству, можно и братишке с сестричками помочь. Маринка носилась по участку, животину кормила, бабушке помогала ужин готовить, а я шесть вёдер воды натаскал на горку. Мы там, в пробитых на горке ямах, снег набили, и вот я из лейки всё это и проливал, чтобы за ночь замёрзло. Но у меня быстрее лейка замёрзла, вернее горловина, чем горка схватилась. Дальше из вёдер отливал. Именно тут, у баркаса, возле левой подпорки меня и нашёл Лабухин.
– Доброго вечера, Константин Львович, меня ищете? – первым заметил я его, выходя из-за корпуса баркаса.
Четвёртый час только вступил в свои права, как уже начало темнеть. Через час мы с моей музыкальной группой должны выступить в одном из госпиталей, главврач был в курсе и всё подготовит, поэтому время терять не хотелось, мне ещё собраться, приодеться было нужно. Интересно, что ему тут нужно?
Ветер бросил в лицо колючий снег, отчего я поморщился и поднял меховой воротник тёплого пальто. К зиме я успел подготовиться хорошо. У меня был ватник, вроде армейского, пальто для школы, тулуп для суровых морозов и потёртое старое пальто слегка не по размеру, в котором я сейчас и работал по хозяйству. Оно у меня вместо рабочей зимней куртки, тем более было слегка укорочено снизу, для удобства. Немного повреждено, хоть и аккуратно заштопано, так что порвать его было не жаль. По двору и по хозяйству я работал именно в нём. А что, удобно, и мне особенно нравился его высокий меховой воротник. Вот как сейчас, надвинул пониже ушанку и поднял ворот, чтобы ветер не бросал в лицо жёсткий снег. Сам ветер недавно поднялся, с полчаса назад. Детишки что мне помогали, с его появлением моментально испарились, своих я сам прогнал, ещё не хватало застудиться, так что, закончив, укрывшись от ветра за корпусом баркаса, смотрел на проделанную работу со стороны, придирчиво ища недоделки. Те места, где я проводил ремонт, были хорошо видны белыми пятнами набитого и намоченного снега, который я сглаживал лопатой, чтобы при спуске у ребятишек не было проблем. Завтра можно будет уже кататься. Быстро схватится. Сегодня уже поздно, темнеет.
– Здравствуй, Александр, – поздоровался Лабухин сверху горки, ища взглядом возможность спуститься.
Под снегом были деревянные ступени подъёма, но зимой они никому не нужны и их не чистили, а детишки и так в стороне прорубили лопатами в снегу ступеньки, и им хватало. Спуститься можно по горке. Тот, видимо, сверху ступени в снегу у горки не заметил, поэтому предложил свой вариант:
– Может, ты поднимешься? Неудобно говорить, крича друг другу.
Молча кивнув, я подхватил оба пустых ведра и лопату, лейку ранее на кухню унёс оттаивать, так что груза не так и много. Поднявшись наверх по ступеням, я поручкался с помредактора, и мы направились к дому. Там я разложил вещи по местам в сенях, а мы прошли в половину дома мамы, именно здесь в основном и царила жизнь, во второй половине мы просто спали. Мамы ещё не было, училась, и Марина, поскольку бабушка кормила Киру кашей, накидала нам на стол. Лабухин схватил стакан с горячим чаем и начал греть руки. Ну да в его пальто особо не согреешься. Может, оно и стильно выглядит, но скорее предназначено для осени или весны, а уж никак не для такой зимы, как у нас. Это ещё ничего, пару дней назад вообще морозы стояли под тридцать, сегодня было полегче.
Я же, сделав бутерброды с копчёным салом, которое мы с дедом недавно накоптили, стал его жевать, прихлёбывая чай. Наконец, когда гость отогрелся, шумно отхлёбывая крутого кипятка под названием чай, что во второй раз налила ему Марина, по его просьбе, то заговорил:
– Ну что, Александр, идём?
– Куда? – рассеянно спросил я у него, прожевав кусок бутерброда.
– На радио, конечно.
– А что мне там делать? – так же спокойно и без особых эмоций поинтересовался я. Интереса в моём вопросе по-прежнему не прослеживалось.
– Как так, что там делать?! Выступать.
– С какой это радости? – наконец показал я эмоции, с интересом посмотрев на гостя. – Сами отказались от меня. А я за это время распланировал весь свой график, и у меня нет просвета. Через сорок минут у меня выступление в госпитале. Уже ждут.
– Подожди, Александр, ты это серьёзно? – несколько растерянно поинтересовался Лабухин, такого ответа он явно не ожидал.
Я же продолжал свою игру, нужно было поставить их на место. То, что меня уговорят вернуться, это понятно. Но вот так по-барски прийти, мол, возвращайся, мы тебя прощаем, это они зря. Сами и отказались, прямо мне сказали, что в моих услугах более не нуждаются, от этого и будем отталкиваться, так что на этом лёгком противостоянии я надеялся что-нибудь поиметь. Что, пока сам не знаю, но поставить их на место хотел. Считайте это капризом, но вот так бежать по первому же зову виляя хвостом, я не собирался. Пусть уговаривают. Да и реально у меня времени не было.
– Серьёзно, – так же спокойно ответил я. – Если раньше я был малоизвестен и такие выступления мне были нужны, чтобы продвинуть свои песни и остальное, то сейчас без надобности. Имя я себе сделал, меня все знают. Возможно, через пару лет и забудут, так я и не против. Стартовый толчок был, больше мне от вас ничего не нужно. Конечно, если бы вы сами не отказались от моих услуг, мы бы так и продолжили сотрудничество, а сейчас это вряд ли возможно. У меня слишком плотный график. Втиснуть в него ещё вас невозможно.
