Шон Уильямс - Блудное Солнце. Во Славу Солнца. Пришествие Мрака
Тон голоса Ящика подвел Рош к аналогичному выводу.
— Они его уничтожают, не так ли?
— Мне так кажется. Отдав приказ находящейся на орбите внутри хромосферы флотилии реакторов множителей кварков сбросить весь запас странной материи на звезду, они могут вызвать гибель солнечной оболочки.
— Как скоро, Ящик?
— Это зависит от скорости цепной реакции. Она может пойти водопадом, вызвав катастрофический коллапс в течение нескольких часов, или ее задержат силы, находящиеся внутри…
— Сколько времени у нас есть, по твоим оценкам?
— Если принять во внимание равномерное возникновение пиков, в нашем распоряжении осталось около шестидесяти часов.
Шестьдесят часов? Рош погрузилась в размышления. Всего три дня на то, чтобы доставить сборщиков к «Четвертому Галину», преодолев расстояние около миллиарда километров, ворваться на станцию, освободить Майи и Кейна, выяснить, что известно Руфо, и покинуть станцию. Причем они должны успеть выбраться из системы до того, как оболочка взорвется…
— Рош? — позвал ее Дисисто. Она лишь раздраженно махнула рукой, чтобы он помолчал.
— А как насчет «Себетту»? — спросила Рош у Ящика.
— Наверное, он уже в пути.
— И если Руфо направляется на встречу с ним, нам необходимо его найти, выровнять скорости — причем сделать это так, чтобы нас не заметили… Действительно, нельзя терять ни минуты.
— Пожалуй, я не стану с тобой спорить.
Она решила не обращать внимания на нахальство Ящика и быстро проговорила в микрофон на панели:
— Аудитор Бирн, ваши люди должны быть готовы через два часа. Повторяю: два часа.
— Я вас слышу. — Ответ Бирн последовал без малейшей задержки. — Почему вдруг такая спешка?
— Мне удалось выяснить, что взрыв оболочки солнца может произойти значительно раньше, — ответила Рош. — У нас осталось всего три дня, чтобы закончить все дела и унести отсюда ноги.
— А это возможно?
— Мы попытаемся, — сказала Рош. — Большего я обещать не могу…
ЧАСТЬ IV
«СЕБЕТТУ»
ИНТЕРЛЮДИЯ
Он проснулся, охваченный паникой: кто-то говорил с ним!
Сначала он подумал, что это кто-то из слуг Жилища теней. Но голос был холодным и скользким, острым, словно игла шприца, и гибким, как проволока. Он миновал все защитные рубежи и пронзил мозг, точно рыболовный крючок.
Он пытался разыскать базисную точку. А когда его постигла неудача — нашел лишь пустоту, — он вспомнил, где находится.
Мерзость!
— Ты меня слышишь?
Он отчаянно пытался думать. Когда он заснул? Как мог позволить себе стать таким уязвимым?
ПОМОГИТЕ
Он почувствовал, как техник поднял голову, услышав голос, идущий от мониторов.
— Мне казалось, ты потерял сознание после моего удара.
Неблагодарный мерзавец. Разве ты не хочешь отдохнуть?
ПОМОГИТЕ
МНЕ
— Что-то не так?
МЕРЗОСТЬ
— Что?
ЗДЕСЬ
— О чем, черт побери, ты говоришь? Тут нет никого, кроме меня и тебя.
Он сдался, вновь побежденный пространственными координатами. К тому же голос исчез, растворился в темных провалах, словно дурной сон. Может быть, ему привиделось…
— Кто-нибудь меня слышит?
Его туловище скорчилось от ужаса, а орган эпсенса вертелся в задней части черепа, точно электрический угорь в грозу.
Каждая клеточка тела содрогалась от внутренних прикосновений чудовищного голоса. Где-то прозвучал сигнал тревоги, он ощутил его чувствами техника. Что это значит? Страх за его благополучие? Или техник боится, что он попытается сбежать? Он не знал ответа. Возможно, верно и то, и другое.
— Я чувствую что-то — я чувствую тебя! Кто ты? Где я?
УБЕЙ
— Кого убить? К кому ты обращаешься?
ЕЕ
— Подожди. Изображение проясняется. Теперь я вижу тебя лучше. Ты тот, кто поглощает все мысли в системе!
ПОМОГИТЕ
— Кто ты? Олмахой? Что означает «ирикейи»?
Я
— Имена… Жестокая и ее слуга… Загадка и Сияющий…
Голос смолк. Он ждал затаив дыхание, не смея поверить, что удалось так легко от него избавиться.
— Мерзость? Проклятие! Кто ты есть, чтобы меня судить?
Щупальца с острыми кончиками окружили его разум. Он расслабился. Если нападение будет таким, он в безопасности.
Щупальца соскользнули, не сумев ни за что уцепиться.
— Я не могу — как тебе удается?
Глубоко внутри себя он создал место, в котором имел возможность размышлять, убежище, где даже она не могла его достать. Слуга Жестокой недооценил ее угрозу, а он не умел его предупредить. Его затопил страх. Мерзость не могла причинить боль непосредственно, но ей все еще по силам ему навредить.
Укус смерти для него ничуть не хуже, чем необходимость кому-нибудь принадлежать. Более того, собственная смерть могла прийти как облегчение, если бы подарила свободу.
И все же надежда еще оставалась. Она всего лишь ребенок. Без взрослого ведущего разума ее талант пропадает зря.
Если повезет, она никогда не узнает, на что способна, — во всяком случае, до тех пор, пока он не запрячет эту мысль как можно глубже, куда не доберется ее любопытный разум.
Он не представлял, что делать дальше', но понимал: ему ничего не достичь, если он и дальше станет прятаться в своем убежище. Рано или поздно ему придется выйти, чтобы выполнить приказ слуги Жестокой. Иначе Мерзость будет предпринимать все новые и новые попытки прорваться…
— Чего ты боишься? Я действительно не хочу причинить тебе боль. Просто перестань искать возможности меня убить, ладно?
«Интересно, почему я должен заключать сделки с такими, как она?» — подумал он.
— Потому что я могу оказаться тебе полезной. Ты и сам здесь в ловушке. Они тебя используют. Мы можем помочь друг другу спастись.
Но ему некуда бежать.
— На «Ане Верейн» есть работающий гипердрайв. Мы можем улететь в любой момент.
Так почему же она все еще здесь?
— Потому что мы не закончили то, ради чего сюда прибыли. Вот, послушай.
Мерзость направила в его сторону сгусток неуклюжих мыслей, и он автоматически отпрянул.
НЕТ!
— В чем дело? Неужели я вызываю у тебя такое отвращение?
Он не ответил. Техник изучал его более внимательно. Его странные конвульсии и бормотание не остались незамеченными. Нужно соблюдать осторожность, иначе кто-нибудь заподозрит, что у него появились собственные планы.
— Ну, я вижу, ты действительно что-то скрываешь.
Конечно, скрывает. Гораздо больше, чем она может себе представить.
— Не будь таким самоуверенным. Что-то относительно Руфо. И Кейна. Я думала, ты Кейн, когда в первый раз коснулась тебя. Никто не в силах пробиться сквозь этот туман, кроме него. Так я думала раньше.
Продолжая сидеть в своем убежище, он понял, что маскировка Сияющего ее также обманула. Уже кое-что. Она оказалась не такой проницательной, как он боялся.
— Почему я не могу войти в контакт с кем-нибудь еще?
Где Морган?
Он узнал имя из сознания Мерзости, но не имел представления о том, как она его получила. Близость к Сияющему мешала разглядеть остальную часть системы.
— Значит, Руфо тоже не знает?
И это вовсе не обязательно. Слуга Жестокой располагал бесчисленными сенсорами и кораблями-разведчиками, которые разыскивали два сбежавших судна. Рано или поздно их найдут.
— И все же это очко в ее пользу, не так ли? Так ей легче вернуться сюда, когда она будет готова.
Он удивился, почувствовав уверенность в мысленном голосе Мерзости. Вернуться? Чистое безумие!
— Верь мне. Она придет.
Мысли Мерзости скользили одна вдоль другой, точно сверкающие полосы металла, отполированного трением. Ее защитный экран был надежным, но не идеальным. Изредка озарения проникали сквозь бреши, и он собирал их, надеясь узнать о ней как можно больше. Может пригодиться в дальнейшем.
— Почему ты называешь меня Мерзостью?
Вопрос его удивил. Сурины воспитываются для владения эпсенсом. Они не могут не иметь опыта. Неужели она не знает, что такой разум, как у нее, не имеет права на существование?
— Кто так считает?
Наверное, она еще слишком молода, чтобы понять. Долговременное поддержание способности к эпсенсу требует либо искусственного генетического контроля, либо очень жесткой дисциплины. Возможно, она родилась и выросла среди себе подобных. Или у настоящих похитителей, которым не хватало необходимой подготовки…
— Самоуверенный и высокомерный.
Мерзость вроде нее предрасположена к самоуничтожению.
Для них нет места в галактике, они никогда не являлись ее естественной частью. И дело даже не в том, что их отвергают; скорее, не могут принять. Со временем они гибнут.
