"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Бурденя Вадим

— Скверно выглядишь. — заметил я. — Мне казалось, я дал тебе время на отдых.

Граф тяжело вздохнул, шумно прикладываясь к кубку. А потом серьёзно посмотрел на меня:

— Я ездил в Ренегон.

— Надо полагать, отдых не задался? — приподнял бровь я.

Роланд не принял шутки, мотнув головой.

— Не ради отдыха. Я решил, что лучше будет проследить за Гастоном лично. Я собрал людей, настиг его на марше, взял его и остатки Ренегонцев в плен, а затем представил его на всеобщее обозрение перед королём Ренегона и горожанами Кордигарда.

Я прищурился. Таких приказов я не отдавал, и, конечно, Роланд занимался чистой самодеятельностью… Сомневаюсь, что граф стал бы действовать мне во вред, но каков был результат?

— Что получилось в итоге?

— Гастон отнекивался как мог, но я надавил, и он во всём сознался. — хмуро ответил Роланд. — Но король явно не собирался его судить. Поэтому я вызвал его дуэль.

Повисло молчание. Роланд был хорошим мечником, но вызывать короля на дуэль… За такое можно и на каменоломни загреметь. Пожизненно.

— И как успехи? — спокойно спросил я.

— Разрубил ему глаз и шлем, но целители вылечат. — болезненно поморщился граф. — Дуэль я проиграл. Из плюсов только то, что теперь знаю его реальный уровень. Он неплох, но даже я лучше: ничего выдающегося.

— Что с письмом? — после минуты раздумий кивнул я на свиток.

— Вручили на память. — зло усмехнулся Роланд. — Для тебя. И что-то мне подсказывает, что там нечто скверное… Но я не вскрывал, лишь поспешил передать. Потому что на площади, где была дуэль, я видел главу церкви и еще пятерых королей. Они собрали конклав, без нашего участия. Ставлю свою землю, что это письмо подписано этими самым королями…

Я сорвал печать с письма без колебаний.

Злодей по имени Горд!

Милостью Отца нашего, и волею Конклава Королей, мы, король Аттарок Ниора, король Бейлин Бингл, король Дейлис Аурелион, король Мелиан Лиссея, король Нелланис Нелея и Владыка святой земли Кормир II Ренегон, лишаем тебя всех титулов, законно получены они, или нет. Мы обвиняем тебя в посягательстве на самое святое, что только может быть: на власть нашего создателя, на жизнь и свободу честных людей королевств. И пусть нам не известны все твои злодеяния, увиденного нами достаточно, чтобы понимать необходимость раз и навсегда остановить такого человека, как ты от тех несметных бед, что ты ещё принесёшь добрым людям королевств. Мы отдаём в себе отчёт, что негодяй, подобный тебе, никогда не осмелиться явиться на наш суд, и никогда не найдёт в себе чести, чтобы принять заслуженное наказание, а потому знай: это письмо также является объявлением войны тебе, и всем обманутым несчастным людям, что последуют за твоей ложью. Но чтобы ты не сделал или не сказал, какой бы ложью ни пытался оправдать себя, однажды тебе придётся ответить за всё, что ты сделал.

Правда на нашей стороне, а значит, тебе не победить. Встретимся на поле боя.

Я неторопливо свернул письмо и передал его Роланду.

— Что вы скажете, граф? Последуете за моей ложью?

В усталых глазах истощённого мужчины зажглись огоньки искреннего любопытства. Он несколько раз перечитал письмо, а затем негромко рассмеялся, откинувшись на спинку дивана.

— До самых глубин бездны… И дальше! — отсалютовал мне граф своим кубком, и, опрокинув его в себя ещё раз тихо рассмеялся.

Я поднялся с дивана и вышел на балкон, всерьёз задумавшись. Нет, я давно готов к войне, но ещё слишком рано… Но не срыв грядущих планов тревожил меня. Проблема была в том, что я не понимал. Не понимал причин этого решения. Было ли дело в том, что они не знали о моём бессмертии? Я всерьёз задумался, как бы я планировал собственное устранение после неудачи Гастона. Если лучший ударный отряд не смог, надо сделать его больше, сильнее… Никто не сможет сражаться вечно, верно? Если твои лучшие солдаты неспособны победить одиночного врага, нужно извести его союзников, окружить его, и взять измором. Проблема в том, что эта тактика не сработает, если твой враг бессмертен.

Возможно, моё бессмертие имело свои пределы, но я и сам их не знал. Единственное, что я достоверно выяснил на этот счёт, это то, что моё сознание испытывает мощнейший сенсорный шок во время смерти. Со временем я приспосабливался, но слабо и мало: легко можно было предположить, что несколько сотен моих убийств сведёт меня с ума.

С другой стороны, даже если исключить этот момент, несколько сотен болезненных смертей, вообще-то вполне себе способны сами по себе свести с ума обычного человека без всякой сенсорной перегрузки: да что там смерти, и пыток порой хватает… А сам я ещё не сошёл с ума, чтобы проверять собственный предел устойчивости к изощрённым пыткам, комбинируя это с самоубийством. Хватит и того, что он у меня есть, как и у каждого человека.

Но если я сам не знал пределов, как могли рассчитывать короли конклава, что знают их? Нет, вероятно, они просто не рассчитывают встретить бессмертного… Но даже так, показанного Гастону должно быть достаточно, чтобы всерьёз задуматься о целесообразности войны. На что они рассчитывают? На то, что я не буду применять искусство смерти в бою? А может, наоборот, рассчитывают, что этим я развяжу им руки?

Мне так и не удалось выяснить, сколько боевых магов может выставить Ренегон в случае нужды, но по самым грубым прикидкам выходили тысячи… Но я всё равно не понимал. Знали ли они что-то, что не знаю я? Может, недооценивали мощь искусства смерти? Было ли у королей своё, секретное оружие?

Как я ни старался, на основе моих собственных знаний о королевствах Тиала, я так и не мог смоделировать причину решения объявить мне полномасштабную войну. Что-то ускользало, даже известные им мои злодеяния не должны быть настолько веской причиной, чтобы утопить в крови половину континента… А то, что она может утонуть в крови, они определённо должны понимать.

— Значит, так ты хочешь это выяснить, Ренегон. — прошептал я, глядя на облака. — Посмотрим, чего стоит на деле ваша небесная гвардия.

Мне не впервой встречать неизведанное. Они горько пожалеют об этом решении.

— Говорят, небесная гвардия Ренегона — лучшие воины континента. — негромко сказал подошедший Роланд. — Но также говорят, что владыка священной земли — величайший из королей. Я проверил, так ли это. И пусть я проиграл, не скажу, что я впечатлён. Мы сломаем ему хребет, правда ведь?

В глазах графа не было ответа на этот вопрос, но я видел в них надежду, густо приправленную жаждой мести. Я ободряюще улыбнулся и легко хлопнул по плечу своего второго адъютанта.

— Может, это займёт время, но мы ещё будем стоять в центре Кордигарда, как победители… Даю слово. Собирай военный совет на завтра.

— Имеет ли смысл ждать, милорд? — осторожно спросил Роланд. — Может, лучше прямо сейчас?

— Один день ничего не изменит. — равнодушно ответил я. — Это будет долгая война.

Граф устало кивнул, принимая приказ, лихо опрокинул в себя остатки напитка в кубке, и был таков. А ещё долго смотрел на облака, чувствуя, как кружево старых планов безжалостно рассыпается в глубине моего сознания. Но лишь для того, чтобы изнутри, собираясь из этих обломков, поднялось новая, могущественная тёмная башня мрака и смерти, которая станет гибелью бросивших мне вызов королей.

Глава 32

Военный совет собрался на рассвете. Это была, пожалуй, самая обширная открытая площадка королевского дворца в Виталии, с раскинутыми на ней аккуратными клумбами сада. Обширный балкон, нависающий над городом, открывал прекрасный вид на восходящее солнце, но вот лица собравшихся офицеров ясно давали понять, что на красоты им сегодня совершенно плевать.

На совете были все мои приближённые, кто был с армией, за исключением магистра Пикуса. У моего советника по вопросам мистических искусств были свои дела, что не терпели отлагательств…