Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич

Захват произошёл тихо, тут на часах были немцы, те самые нестроевые, но при этом службу несли как надо. Так же я снял издалека часового, он прогуливался возле колонн с карабином на плече, а потом мы обнаружили и уничтожили троих других. Вернее, пока я с позиции двигался к зданию, четверо командиров зачистили особняк, осмотрев его. В некоторых помещениях ещё шли отделочные работы, но правое крыло было жилым. Кстати, в здании был свет, одна женщина из русской прислуги показала, где стоит генератор, и мы его запустили. Да будет свет.

– Похоже, этот немецкий полковник несколько наших музеев обворовал, – пробормотал я, шокированный увиденным.

Командиры тоже заканчивали с осмотром. Они нашли четырёх солдат, один на часах был, трое спали, пятого и денщика хозяина особняка, что жил тут, отходя от полученного ранения, не было, прислуга тоже не знала, где они. Возможно, спрятались, а возможно, куда-то уехали.

– Пусто. Всё осмотрели, – входя в большой зал, сказал полковник, это с ним мы ходили к селу и с ним действовали при захвате фермы и особняка. – Ого!

– Это да.

Тут я рассмотрел у шкафа новенькую гармонь, как будто только из магазина, и рванул к ней, восхищённо осматривая. Аккордеон был в идеальном состоянии, и я попробовал наиграть мелодию, накинув ремни. Получилось неплохо, со слухом у меня всё в порядке, но требовались тренировки, ничего, займусь и этим. Чехол от инструмента нашёлся тут же, так что я убрал его и отложил в сторону, пояснив полковнику и вошедшему так же в зал одному из командиров:

– Трофей.

Те уже знали, что это такое, какое это сладкое чувство, и стали обходить зал, с интересом осматриваясь, а взять было чего. Тут я обнаружил большой фарфоровый столовый сервиз на двенадцать персон, девяносто предметов. Женщина, что нас сопровождала, сразу же пояснила:

– Это личный подарок самого Гитлера нашему хозяину. Он им очень гордился. Не дай бог разбить хоть один предмет, насмерть запорет.

Майор, что также гулял по залу с полковником, тут же поднял винтовку, чтобы обрушить приклад на расписные тарелки как я с воплем бросился вперёд и накрыл их своим телом.

– Ты чего? – удивился тот, с трудом остановив удар.

– Знаю я вас, всё, что принадлежало Гитлеру и чего он касался, уничтожите и ничего не оставите потомкам, – вставая, сказал я сердито, но всё ещё прикрывая посуду. – Нет уж, я его сохраню и потом передам в музей, мол, геройскими ребятами захвачен столовый сервиз, принадлежавший ранее Гитлеру. Да и красивый какой, вот приедете вы ко мне в гости, а нам и выставить на стол из посуды нечего, а тут из красивых тарелок поедите. Вот супница какая расписная. Не дам бить.

– Ты же в музей хотел отдать? – сказал, улыбаясь, подошедший полковник, он до этого изучал грампластинки у электрофона.

Здоровая такая деревянная тумба, внизу был виден прикрытый обрешёткой большой динамик, чуть выше ручки настройки мощного радиоприёмника, а выше уже сам электрофон. В будущем такое оборудование назовут проигрывателями. Я пытался найти такой в Москве, но не смог, а тут стоит новенький с табличкой времени изготовления, в этом году сделан. Красивый, ореховым деревом отделан. Килограммов сорок весит, не меньше, я пробовал его приподнять, но смог лишь наклонить.

– Это потом, сначала моя семья попользуется, пока мы такой же гарнитур не приобретём, – отмахнулся я. – Кстати, а вы этот радиоприёмник будете брать?

– Взял бы, – сожалением обернувшись, сказал полковник. – Но сам знаешь, до передовой придётся на своих двоих идти, не унесёшь, тяжёл.

– Тогда я себе его заберу. Никто не против?

– Никто, – ещё шире улыбнулся полковник. – Интересно было бы посмотреть, как ты это всё унесёшь.

– А я и не собираюсь. Я для этого носильщиков нашёл.

– Это где же? – удивился тот.

– А под нами. Кто-то там прячется и сопит простуженным носом, – подойдя к едва заметному люку в полу, он так был сделан, что не сразу бросался в глаза, и, постучав по нему, крикнул. – Алярм! Гранатэн! Хенде хох.

Полковник с майором, насторожившись, тут же взяли винтовки наизготовку, но снизу закричали, чтобы мы не стреляли. Люк откинулся, и вылезли два немца в форме.

– Ого, какие здоровяки, вот они моё новое имущество и понесут, а гармонику ладно уж, сам буду носить.

– Ты поторопись, пора уходить, – осмотрев пленных, прежде чем выйти, велел полковник.

– Хорошо.

Женщина лучше знала немецкий язык, чем я, она и переводила. Делала это легко и свободно, так как за тот разгром, что мы тут учинили, ей не поздоровится, поэтому она уходила с нами, полковник разрешил, машин хватало, мест тоже. Те два водителя с фермы тоже с нами уезжали. Остальные работники из местных решили остаться.

Оказалось, проигрыватель привезли недавно, и недели не прошло. Немцы снова упаковали проигрыватель. Более того, хозяин особняка был завзятым охотником, и охотничьи санки, как и лыжи, тут были. Да и коллекция охотничьего оружия и ножей, всё это я тоже забрал. Так что приёмник мы поставили на санки, а весь столовый гарнитур несли в вещмешках оба немца, толкая санки. За полчаса управились. Однако не только у меня полные мешки трофеев, остальные тоже прибарахлились, как и женщина. Вот так мы и двинулись к ферме. Там уже всё готово было, все четыре грузовика стояли с прогретыми моторами. Поэтому мы загрузились и, покинув ферму, поехали к трассе.

Двигались не просто так, водители все переоделись в немецкую форму – взяли в особняке в помещении, где жила всё это время та охрана из пяти человек. Мы из-за неё особняк и брали. В первой машине, она открытой была, другие крытые, стояли три коровы, вроде как мы везём их на мясо в войска на передовой, так что нас пропускали без разговоров. Лишь в паре мест постоять пришлось, пока расчистят дорогу. Такое в низинах бывало, где надуло много снега. Машин было огромное количество, дорога перегружена, на это мы и рассчитывали, решив затеряться, так что проскакивали дальше без помех. Нас не останавливали. А если остановят, то в передней машине один из командиров, что неплохо владел немецким языком, в форме полковника вермахта. Эту форму мы взяли в шкафу спальни хозяина особняка. Запасной ношеный комплект там был. Отбрехался бы. Да и постов пока не было, просто дорогу уступали, деревенские в основном, но были и немецкие тыловики. Наконец место встречи. Уф-ф, к счастью сани и все наши с генералами были уже тут, как выяснилось, два часа ждали. Дождавшись просвета в плотном потоке, незаметно покидав мешки с секретным грузом в отдельную машину, в неё же и генералы с адмиралом погрузились, мы покатили дальше.

Нам удалось, удалось, чёрт возьми, добраться почти до самой передовой. Километров десять осталось. Свернули в сторону, тут расчищенная дорога была к тяжёлой гаубичной батарее, мимо которой мы проехали, и в километре от неё, явно на старой позиции, бросили машины, столкнув их в глубокий овраг. В разгрузке мне помогали, хотя те командиры, что не ходили брать ферму, явно завидовали моем хабару. Пять полных вещмешков, чехол с гармонью и ящик с проигрывателем. Его мы уже поставили на санки, тут же вязанка ружей для охоты, мой вещмешок с добычей, взятой в доме полицаев в селе, и ещё два с добычей. Оба мешка со столовым гарнитуром немцы закинули за спину, и один стал тянуть санки, а второй подталкивать. Я шёл позади них на охотничьих лыжах, мы с лайками охраняли нашу добычу. Остальные тоже ушами не хлопали. Все три коровы были загружены мешками с секретным грузом, и их вели на верёвках позади нас. Мы в центре шли, по проложенной в свежем снегу впереди идущими тропинке. Разведка впереди, оба русских водителя с нами были, и мы направились к передовой. Не успели, стемнело. Забрав моряка и убедившись, что немцев и моё новое имущество хорошо охраняют, я с ним пробежался, пользуясь темнотой, к передовой, до неё километра два осталось, мы в стороне от миномётной позиции расположились. Генералы скрупулёзно всё, что видели, наносили на карту. Нам хватило трёх часов, чтобы осмотреться и вернуться.