"Фантастика 2025-121". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Верещагина Анна

— Возможно, я уже частично утратил связь с реальностью, — добавил я, пожимая плечами. — Неудивительно, учитывая всю специфику моего текущего существования. Но именно для подобных сбоев у меня и есть лучшая в двух мирах аналитическая система. Так что, при должном подходе, я уверен — не только смогу сохранить свой разум, но и как следует улучшить каждую из своих жизней.

— Теперь мне точно есть о чём подумать, — шумно выдохнул племянник. — Но знаешь… я определённо горжусь тем, что знаю тебя. Не только потому, что ты — мой дядя. А потому, что большую часть своего пути я прошёл рядом с тобой. И теперь, слушая тебя, понимаю: я не собираюсь останавливаться. Я хочу пройти этот путь до конца — вместе с тобой. И не снижать твою планку. Ни по отношению к себе, ни по отношению к этому миру.

— Рад это слышать, племянник, — довольно кивнул я и перевёл взгляд на дорогу. — Что ж, похоже, мы уже прибыли. Хватит на сегодня с лирическими отступлениями. Судя по тебе, ты и так уже основательно перегружен.

А это, надо сказать, неудивительно. Будь я на твоём месте, вряд ли бы среагировал лучше. В конце концов, перед тобой сейчас сижу я — тот, кто ещё несколько часов назад был формирующимся куском плоти и крови, а вчера — буквально пеплом. А сейчас спокойно рассуждаю о планах по существованию сразу в нескольких мирах.

Хотя само по себе даже подтверждение существования параллельных… или, точнее, иных реальностей — уже вещь, выносящая мозг.

— Для межмирового существа, дядя, ты на удивление приземлён, — хмыкнул Даниил. — Похоже, твои аналитические способности действительно отлично справляются с тем, чтобы сохранять рассудок в пределах нормы. Смотря на тебя, я понимаю, что мне есть куда расти. Несмотря на всё, что ты пережил и прошёл за время своей жизни, ты до сих пор остаёшься верен себе и своим принципам. Даже на уровне, который большинству людей попросту недоступен.

— Что есть, то есть, — усмехнулся я. — Хотя насчёт «недоступного уровня» я бы поспорил. Со своей стороны могу сказать: несмотря на то, что добился многого, по большому счёту… в этом нет ничего по-настоящему особенного.

При должных навыках, способностях, доле удачи и упорстве — каждый мог бы добиться, если не идентичного, то весьма схожего результата.

Даже мой Птичник — при всём его потенциале — не является чем-то совершенно уникальным. При определённом подходе и он может быть в чём-то превзойдён. И не обязательно мной.

— Звучит обнадёживающе, — кивнул племянник. — Ну, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть. Хотя, если честно, мне пока сложно представить, как вообще можно не то что превзойти, а даже просто воссоздать нечто подобное. Даже зная, что прецедент существует.

— Да, воссоздать это непросто. Мягко говоря. — Я пожал плечами. — И тем более удивительно, что я сам дошёл до этого с нуля. Без гарантий. Тогда я ещё не был уверен, что всё будет работать именно так, как работает сейчас. Но, как видишь, меня это не остановило. Я продолжал вкладываться в разработку, действуя на перспективу. Местами — просто наугад. Полагаясь на чуйку. И удачу.

— Удача тоже своего рода сила, — заметил Даниил. — Даже твоё перерождение. Ты ведь мог и не угадать с телом. И тогда все наработки оказались бы бессмысленны.

— Верно, — кивнул я. — Именно поэтому вся основная цель моих дальнейших разработок — минимизировать роль удачи. Раз уж я смог преодолеть столько бутылочных горлышек, где большинство людей бы отсеклись по самым разным причинам, то теперь просто глупо не воспользоваться этим и не закрепить результат.

— Да уж… будет обидно помереть после стольких достижений, — хмыкнул племянник. — Вполне могу понять твою тягу к бессмертию. Это, пожалуй, тайная мечта любого человека.

— Я не исключение, — признал я, выходя из машины. — Ну что ж, племянник. Веди.

— Да, за мной. — Даниил уже собирался идти вперёд, но вдруг вспомнил: — К слову, дядя… не мог бы ты немного прикрыть лицо? Сейчас ты, конечно, выглядишь моложе и лучше, чем раньше, но узнаваемые черты всё ещё есть. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы о твоём существовании узнали раньше времени. Думаю, тебе самому это тоже ни к чему.

— Пожалуй, ты прав, Даниил, — кивнул я и запустил в теле нужные процессы.

Не прошло и минуты, как моё лицо стало неуловимо отличаться от прежнего. Теперь ни одна программа в мире не сможет определить, что я имею хоть какое-то отношение к Валерию Гусеву. Даже если кто-то вообще вздумает искать меня по записям с городских камер.

Во-первых, тех, кто способен подключиться к городской системе, немного. Во-вторых, они уверены, что я не пережил тот бой. Но, как говорится, безопасность лишней не бывает. Особенно когда со мной Даниил, а я ещё не до конца освоился в новом теле, чтобы быть уверенным в его безопасности.

При должном желании меня всё ещё можно одолеть подручными средствами. Те же пули — я не смогу блокировать их бесконечно. А против лазерного оружия телекинез и вовсе почти бесполезен. Птичник же сейчас не в лучшей форме: данных недостаточно, чтобы предугадывать каждое возможное столкновение.

— Ну ты даёшь, дядя… — шокированно уставился на меня Даниил. — Хотя… о чём это я? Ты ведь только что восстал из пепла. Конечно, ты можешь по своему желанию менять внешность.

— На самом деле, на это способен почти любой одарённый из моей новой реальности — хотя и в разной степени, в зависимости от уровня и опыта, — ответил я. — Начиная с определённого уровня, менять черты лица может практически каждый. Не хуже любой пластики.

Недаром у нас там для идентификации используют в основном генетическое тестирование, а не внешние признаки. Внешность — штука ненадёжная. Захотел — и подделал.

— У нас, конечно, тоже всё продвинулось в этом плане, — заметил Даниил. — Не так просто, как у вас, конечно, но пластика развивается ещё с прошлого века. Сейчас при желании можно изменить не только лицо, но и структуру скелета. Дорого, долго, муторно — но возможно.

— А вот чтобы вот так, по щелчку, — добавил он, — менять лицо, как ты… Это, конечно, фантастика. Нет, есть прототипы наноботов, которые частично способны на подобное. Но, честно говоря, использовать их решаются только самые отчаянные энтузиасты. Потому что для перестройки тела нужно использовать внутренние ресурсы, а они, как ни крути, ограничены.

Любая метаморфоза наносит серьёзный вред организму. Часто необратимый. Из-за этого сокращается продолжительность жизни тканей и органов. Приходится вкладываться в дополнительную имплантацию.

— Короче говоря, муторно и в целом бесполезно, — усмехнулся я. — Я тебя понял, Даниил. В эти разработки можно не вкладываться.

— Ну, не совсем… — замялся он. — Вообще-то у технологии есть потенциал. Просто чтобы его раскрыть, потребуются ресурсы, которых в ближайший век никто не вложит. Ограничения — по всем пунктам. Даже чтобы просто использовать технологию сейчас, энтузиасты вынуждены носить на себе десятки килограммов аппаратуры. Чтобы всё это хотя бы функционировало.

— Смотря на тебя, — продолжил он, — я почти уверен, что будущее — не только за механикой, но и за биологическими системами. Хоть в последнее время они и теряют позиции. Правда, тут нужно провести ещё кучу тестов. Ведь неизвестно, в чём именно заключается твоя сила. Не удивлюсь, если дело в той самой магии, о которой ты говоришь. А клетки твоего тела — в остальном обычные.