"Фантастика 2025-122". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

За спиной шорох, неясный шёпот. Пришли ещё? Кто? Клеймёный? Тоже решил заработать? Золотарёв брезгливо поморщился. Без стукачей не обойтись, но всё равно противно. А ещё индейцы, «гордый народ», но их здесь долго и умело доводили до такого состояния. Что-то упало рядом на землю. Он осторожно покосился и увидел свою пачку сигарет. Смятую, но не вскрытую. Всё ясно. Значит, всё-таки они ещё держатся. И если он не ошибается, то два трупа уже есть. Тот, что заговорил тогда в толпе, и этот, что приходил. Индейца ему не сдадут. Боятся подручного Бредли или расовая солидарность?

Впереди между деревьями что-то мелькнуло. Золотарёв пригляделся и сжал, смял в кулаке недокуренную сигарету. Всё-таки… всё-таки индейцу дали прийти. Научили, что говорить, и послали? Отдают ему парня, прикрывая себя? Похоже, что так. Тогда это подручный. И значит… значит, ухватили ниточку за кончик. Теперь лишь бы не оборвать.

Индеец вышел из-за деревьев, не спеша спустился к ручью, легко перешагнул и стал подниматься. Он шёл, как стоял тогда, заложив руки за спину и опустив голову. Да нет, голову он держит высоко, опущены веки. Одет так же, следов побоев не видно. Губы плотно сжаты, лицо спокойно, даже неподвижно. Подошёл и молча остановился в пяти шагах.

– Не ждал, что ты придёшь, – улыбнулся Золотарёв. – Садись, поговорим.

Индеец молча опустился на колени и сел на пятки, по-прежнему держа руки за спиной.

– Сядь удобнее, – усмехнулся Золотарёв. – Освободи руки.

Индеец остался в прежней позе, только руки положил на колени. Над правым запястьем номер. Раб. Руки не дрожат, лицо спокойно. Только шрам на щеке налился кровью. Так, ну попробуем.

– Куришь?

– Нет, сэр, – впервые разжал он губы.

Даже если курит, не признается, не попросит и не возьмёт.

– Ты давно здесь работаешь?

– Не очень, сэр.

– Следишь за стадом?

– Да, сэр.

– Значит, ты ковбой?

Золотарёв закурил, пыхнул дымом, приглядываясь к реакции на дым. Курильщик выдаст себя, принюхиваясь. Но лицо индейца по-прежнему неподвижно. И на вопрос о ковбое никак не отреагировал. Ковбоями здесь зовут только белых. Назвать индейца ковбоем – это и похвалить, и оскорбить. Смотря по обстоятельствам. А этот будто не слышал вопроса.

– Ты один при стаде?

– Нет, сэр.

– Стадо большое?

– Сто голов, сэр.

– А вас сколько?

Молчание.

– Остальные белые, или есть ещё цветные?

Молчание.

– Тебя на сколько отпустили? Когда ты должен вернуться?

– До темноты, сэр.

В голосе впервые прозвучало что-то человеческое. А то будто не человек, а говорящая машина. Значит, боится, что не отпустят. Его спокойствие – это спокойствие смертника. Что же происходит на земле Бредли? Надо бы под каким-нибудь предлогом побывать там. Может, и найдётся кое-что… Самому себе страшно признаться, даже про себя выговорить, на что наметился выход.

– Раньше ты тоже работал у Бредли?

И опять молчание.

Кто мог так запугать парня? И чем? Что даже ненависть к белым не мешает ему вот так, намертво, защищать. Ведь белых защищает. Неужели этими обносками и сытной едой – а парень явно не голодает, с голода такую мускулатуру не накачаешь, не сравнить с резервацией – неужели такой малостью держат парня?

– Интересный разговор у нас с тобой получается. Зачем ты пришёл, если всё время молчишь?

– Вы велели, сэр.

– Вот, значит, как. А если б не велели, не пришёл, так? А что тебе велели рассказать мне? Ну? – Золотарёв дразнил парня, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию. – Неужели забыл? Или плетей тебе мало дали?

Мгновенный ненавидящий взгляд из-под ресниц уколол его и тут же спрятался.

– Хозяин-то добрый? Кормит хорошо? Или таскаешь потихоньку?

Ну, наконец-то, не выдержал! Пальцы правой руки собрались в кулак, сжались так, что посветлела натянувшаяся на костяшках кожа. Но голос спокоен.

– Я всем доволен, сэр.

– Так уж и всем? Ладно. Твоё дело, – Золотарёв в две затяжки докурил сигарету и с силой вдавил в землю окурок. – Вернёмся к тому, с чего начинали. Кто давал сигнал? Только не ври, что это был ты. Я же сейчас прикажу тебе повторить, так ты не повторишь, не сумеешь. Кто это был, парень? Твой сменщик? Или второй? Который с Бредли подъехал. Ну? Ладно, можешь молчать. Но если ты знаешь этот сигнал, то знаешь и где ему учатся. Так что подумай, кого прикрываешь. Ты, говорят, у одного костра с ними спишь, так? Так не спи слишком крепко. Можешь и не проснуться. Понял? Ну, отвечай.

– Да, сэр.

– Что, да?

– Я понял, сэр.

– Они-то хоть делают что, или ты один всю работу тащишь?

Руки сжаты в кулаки, шрам налился кровью и дёргается, лицо напряжено до исступлённости. В щелях под опущенными ресницами блестят глаза. И видно: можно дразнить, оскорблять, даже ударить. Но парень ничего не скажет. Ничего. Чем же они держат его?

– Мы уезжаем.

Золотарёв невольно вздрогнул. Горин? Как он смог так тихо подойти?

– Вы уже закончили… свою беседу?

Еле заметно губы индейца дрогнули в усмешке. Золотарёв нехотя встал. Да, беседа закончена. У него нет информации, чтобы прижать парня. Встал и индеец, заложил руки за спину.

– Тогда поехали, – в голосе Горина явное неодобрение. Всего этого.

– Взял бы я тебя с собой, парень, да… – Золотарёв насмешливо развёл руками.

– Прекратите, – Горин перешёл на русский. – Вы что, не видите, что он на пределе? Это же пытка, Коля.

Показалось ему или, в самом деле, лицо индейца дрогнуло, а взгляд метнулся к Горину. Парень знает русский? Откуда?! Что за чертовщина здесь закручена?

– Ладно, – Золотарёв поглядел на индейца: тот стоял, приняв опять позу рабской покорности. – Ладно, парень. Оставайся. Но подумай. Крепко подумай. Ты знаешь, кого ты прикрываешь. Не спрашиваю, почему. Где ты им подставился, чем они тебя держат… Но, подумай, что за ними, сколько жизней на них висит. А ты!.. Подумай. Ты знаешь, кого и от чего ты прикрываешь.

Индеец вскинул глаза. Они были полны такой бессильной ненависти, что Горин тяжело задышал, нашаривая застёжку воротника.

– Да, сэр, – хриплый от долго сдерживаемого крика голос. – Я знаю, сэр. Знаю кого и знаю от чего.

– И не скажешь?

– Нет, сэр.

– Твоё дело, – Золотарёв устало пожал плечами.

– Идёмте, Коля, – Горин наконец справился с воротником и отдышался.

– Да, Тимофей Александрович, идёмте.

И уже им в спины тихое.

– Да, сэр. Это моё дело, сэр.

И быстрые шаги вниз, к ручью. Золотарёв оглянулся. Да, парень уже на том берегу. А там, где сидел он сам, так и валяется на траве пачка сигарет. Не взял? А ну-ка, проверим…

– Минутку, Тимофей Александрович. Я мигом.

Он быстро подошёл к кусту, откуда слышал шёпот, слегка раздвинул ветви. Так и есть. Труп. Задушили, конечно, лицо и поза характерные.

– Что там, Коля?

– Второй, Тимофей Александрович.

– А про первый вы откуда знаете? Мы его сами только что увидели.

– Догадался.

Они быстро прошли через резервацию. При их появлении всё ещё толпящиеся между шалашами индейцы замолкали и провожали их внимательными и не слишком доброжелательными взглядами.

Дорога у машины густо усеяна окурками. Браун не меньше двух пачек извёл в ожидании, а потом и остальные добавили.

– Всё, – Горин говорил негромко, привычно командным голосом. – Все по местам, поехали, – и когда машина тронулась, вежливо, но явно для проформы спросил Брауна: – Вы не против, если мы поговорим по-русски?

– Да ради бога, – Браун даже руки от руля оторвал в радушном жесте. – Моё дело привезти и отвезти.

– Отлично, – Горин перешёл на русский. – Коля, если у вас нервы не в порядке, то на переговоры не ездите. Мы только начали разговор, и первый же вопрос был о расстреле.

– Что?

Нихо Тиан Або невесело рассмеялся.

– Спрашивали, будут стрелять сразу, как соберём в одно место, или куда-то вывезем и там постреляем.

– Понятно, – кивнул Золотарёв. – А чем закончили?