"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Господи! Джун! — кричит Акира и бросается к нему, склоняется над ним: — Джун! — она поворачивается ко мне и в ее глаза вспыхивает надежда: — Син! Мы можем? Ты можешь?
— Попробую. — по щупальцу скользит кровь, вливается обрубку в рот, он кашляет и открывает глаза.
— Акира? — говорит обрубок голосом человека, которого разбудили от хорошего сна: — что ты тут…
— Джун! Что случилось? Все будет в порядке, тебя вылечат, ты не беспокойся… — хлопочет Акира. Читосе стоит у входа, прижавшись к стене, контролирует выход, молодец. Майко — у другого, ее окровавленная лопасть вентилятора, (катаной это назвать трудновато) прислонена к ноге, расслаблена. На первый взгляд.
— Джиро-сама. — говорит обрубок: — он в саду. Вместе с … Марой.
— Мара?
— Тот самый Мара… Кошмар Гонконга. — кашляет обрубок и недоуменно поводит головой: — мне стало лучше. А где… что с моими руками? А, черт! — он видит свои руки и рычит: — черт! Черт! Проклятье!
— Они в саду. Выдвигаемся. — командую я: — Акира — поможем ему на обратном пути. Если… — если будет обратный путь, не договариваю я.
Акира складывает какое-то полотенце, или штору в аккуратный прямоугольник и подкладывает обрубку под голову. Тот не реагирует, смотрит вверх и слезы текут по его щекам. Отрастут ли у него конечности от разовой порции? Или надо будет потом добавить? Может надо было сперва приставить валяющиеся тут и там его руки и ноги, а уж потом кровью? Да нет, они огненным хлыстом отрезаны, пережжены, ткани коагулированы, потому он кровью не истек. Если приращивать (а опыта таких операций у меня пока нет) — то сперва срезать коагулированные ткани, а уж потом — приставлять их и пробовать. Что опять-таки вызывает вопросы — что будет с отрезанным участком? Восстановится? Или так человек и будет с короткими ручками и ножками ходить? Ай, много вопросов, а нам еще старого крокодила выручать.
— Они в саду. — Акира указывает путь. Мы спешим за ней, проверяя комнаты и коридоры на наличие засады.
— И чего реветь. — ворчит Майко, прокладывая себе путь среди обломков какой-то мебели: — Сину вон, каждую неделю руку отрубаем и ничего — держится.
— У него еще ноги отрезали. — замечает Читосе: — может… не только ноги?
— Ааа… ну это повод для слез, да. — говорит Майко и эти двое хихикают. Это истерическое, стресс не проходит бесследно, все нуждаются в разрядке. Отсюда и такое количество черного юмора у солдат или хирургов. Все мы нуждаемся в напоминании, что мы не только машины для убийства себе подобных, а иначе и с нарезки слететь можно.
— Вырастет. — отвечаю я им: — наверное.
Мы двигаемся дальше. Наемники с китайскими Тип 56 кончились. Читосе смотрит жадными глазами на китайские АК, но я качаю головой. Да, пусть и по китайской лицензии, но Калашников — самое то для городского гангстера и в нашей оружейной не помешало бы парочку. Китайские Тип 56-е не выдерживают длинную, в рожок, очередь — ствол ведет. Но для коротких очередей хороши, насколько вообще может быть хороша штурмовая винтовка с огромной затворной рамой, ходящей туда-сюда. В целом — не точный, зато мощный и очередями стрелять может.
Однако я качаю головой, потому что никогда нельзя подбирать оружие на поле боя, если только у тебя не кончились боеприпасы, не потерял своё оружие, словом — не находишься в отчаянной ситуации. Оружие, которое ты подобрал — может тебя подвести и обязательно подведет. Это только в компьютерной игре — убил врага, забрал его оружие и побежал крошить врагов дальше. «Душа мечника — его меч, душа ганфайтера — его ствол». Считайте меня суеверным, считайте что угодно, но я не раз видел, как подобранные стволы разрываются в руках у нового владельца, калеча его. Словно бы мстя убийце своего хозяина. Поэтому — нет. Мы не будем подбирать ничего на поле боя.
Наемников нет, но мы продвигаемся медленно — заглядывая за углы и контролируя прострелы. Наконец — дверь в сад. Майко толкает ее. Выглядывает в проем, прячется, показывает один палец и жестом — «один танго». Но сомневается.
Выглядываю я. Красивый сад у Джиро-сама, кто бы сомневался. Цветущая сакура (как? Почему еще цветет?), легкий ветер несет лепестки и посредине сада — спиной к нам — девушка в легком летнем кимоно и с зонтиком. Одна. Сюрреалистичная картина, достойная кисти Сальвадора Дали — цветущий сад, розовая метель из лепестков и одинокая девушка в саду, освещаемая всполохами пожара.
Делаю жест, и мы проходим в дверь. Майко, Читосе, Акира, я. Мы с Читосе держим незнакомку на прицеле — видели мы таких… обманчиво хрупких девушек в деле.
— А вот и вы. — поворачивается девушка. У нее нет лица. Вместо лица — кость. Черные провалы глазниц. Человеческий череп.
— Я заждалась. — челюсти открываются и оттуда появляется длинный язык, который облизывает кость там, где должны были быть зубы.
— Аааа!! — падает на колени Читосе, уронив пистолет на землю и зажимая голову руками. Ее голова вдруг лопается, словно перезрелый арбуз, забрызгивая всех нас кровью и какими-то серыми ошметками с белыми-красными прожилками. Справа от меня срывается с места Майко и тут же повисает в воздухе, схваченная водяными жгутами. Майко рычит и бьется в железной хватке.
Водяной маг? — мелькает в голове, пока я поднимаю пистолет, одновременно ужасаясь смертью Читосе и чувствуя, как внутри отзывается холодная нереальность происходящего.
Водяной жгут легко, слишком легко — будто у игрушки, отрывает Майко голову и она перестает кричать, захлебнувшись, фонтан крови забрызгивает меня и Акиру. Я нажимаю на курок, поймав в прицел скалящийся череп.
Банг! Банг! Банг! — пули ударяют туда, куда я целюсь, но отлетают, рикошетя, с противным визгом.
— Инферно! — кричит Акира и на месте девушки с черепом вместо лица — вырастает огненный столб. Слишком поздно, думаю я, поздно. Или нет? Я же могу… я бросаюсь к лежащей на земле Майко, беру ее голову в руки и глаза застилают так ненужные в этот момент слезы. Как ты могла, думаю я, как ты могла оставить меня сейчас. Я верну тебя, надо только… — в этот момент огненный столб падает, ревущее пламя гаснет и на этом месте я вижу выгоревшую и потрескавшуюся от жара землю и стоящую там девушку в легком летнем кимоно. Девушка отбрасывает зонт и приподнимается на цыпочках, разводя руки таким знакомым жестом.
— Нет! — кричу я, создавая перед Акирой самый большой кровавый щит, на который только способен.
— Инферно! — кричит девушка Смерть и на том месте, где стояла Акира в небеса взметается ревущее пламя.
Я рычу и срываюсь с места, кровавый жгут, в который превратилась моя левая рука — сносит девушку с места и бросает в цветочные заросли, она не успевает встать, как я прыгаю на нее, сформировав вместо руки — клинок и ударяю ее. Клинок втыкается в грудь, живот, плечи, в то, что у нее вместо лица. Тщетно. Она легко отбрасывает меня в сторону и я падаю, ударяясь и перекатываясь. Когда я поднимаю голову, я встречаюсь взглядом с пустыми, стеклянными глазами Майко. Ее голова лежит прямо передо мной. В луже крови. Своей и моей. Сколько времени человек может жить без головы? Нет, тут скорее — сколько головы может жить без тела? Смогу ли я воскресить своих друзей? Я перевожу взгляд туда, где стояла Акира и вижу там лишь обгоревший костяк того, что совсем недавно было живой, красивой девушкой и моим другом. Это уже не поднять. Это просто пепел и кости.
Я встаю на ноги. Нереальность происходящего бьет меня по голове, словно молот. Оглядываюсь. Мы стоим посередине нереально красивого сада. Легкий ветер проносит мимо лепестки сакуры. Напротив меня — девушка в легком летнем кимоно с огромными фиолетовыми цветами на нем. И с лицом Смерти. Рядом со мной — на земле, — останки моих друзей. Моих товарищей. Партнеров. Девушек. Что-то ломается во мне и я опускаюсь на траву. Этот мир дал мне еще один шанс. Шанс прожить жизнь, полную событий, любви, дружбы. Шанс помочь людям вокруг себя. Шанс — просто жить. И вот теперь, похоже я все профукал.
Я поднимаю глаза и встречаюсь со взглядом пустых глазниц. Встаю. Это нелегко. Где же ты, Бог Крови, когда ты так нужен? Ты был нужен две минуты назад, когда все еще были живы, но ты нужен и сейчас, пока мой враг еще жив. Какие молитвы, какие жертвы тебе нужны, для того, чтобы пробудится? Что мне надо сделать еще?
