Роман Злотников - И пришел многоликий...
Темп слегка спал только в воскресенье. С утра монах под аплодисменты творческой элиты совместно с мэром столицы перерезал очередную ленточку (что они там открывали, он так и не понял, то ли Центр традиционной культуры какой-то экзотической земной народности, пару сотен представителей которой чудом занесло на Ноорм, то ли, наоборот, выставку авангардного искусства), затем прослушал очередной концерт, после чего привычно проследовал в круизер, где обреченно уточнил у сопровождающего:
— Что у нас еще на сегодня? Ответ его слегка ошарашил.
— Прошу простить, святой отец, но мы немного задержались на концерте в Центре нетрадиционного искусства, поэтому церемонию награждения премией Клоотса начали без нас. А вечерний концерт Плио Делигьери отменен из-за недомогания маэстро. — Сопровождающий помялся, виновато развел руками и смущенно спросил: — Прикажете доставить вас в ваши апартаменты?
Монах молча кивнул, опасаясь неосторожным звуком спугнуть свалившуюся на него удачу. И только перед самым гостевым центром академии рискнул поинтересоваться:
— Значит, на сегодня все?
Сопровождающий густо покраснел и кивнул. Он испытывал дикую неловкость от того, что столь высокопоставленный гость оказался вроде как не у дел. Парень даже не подозревал, что у его визави подобное развитие событий вызывает едва скрываемый восторг.
Вечером монах сумел наконец застать аббата в отведенных ему апартаментах. Когда брат Томил появился в кабинете, тот сидел перед компьютером и изучал какие-то графики. Но, завидя монаха, аббат отключил мониторную проекцию и, поднявшись с кресла, двинулся навстречу своему спутнику:
— Добрый вечер, друг мой, рад, что вы сумели выбрать время и заглянуть ко мне.
Если даже в тоне или взгляде аббата и была ирония, монаху не удалось найти никаких ее признаков. Поэтому брат Томил просто проглотил эту фразу и, в свою очередь изобразив на лице приторно-кроткую улыбку, ответил самым сердечным голосом:
— Да, наши гостеприимные хозяева оказались настолько воодушевлены присутствием представителей Святого престола, что все эти дни я ничем не мог помочь вам в ваших трудах.
Аббат уважительно склонил голову:
— О, не корите себя, друг мой. Вы оказали огромную помощь, освободив меня от груза представительских обязанностей, так что ваш вклад в наши успехи просто неоценим.
Исходя из реального положения дел, заявление было на редкость колким. Но монах благосклонно кивнул, сделав вид, что оценил, польщен, благодарен, ничуть не обманываясь насчет того, что его ужимки примут за чистую монету. Расчет изначально был на другое. Брат Томил изо всех сил старался показать аббату, что понял, сделал выводы и впредь собирается вести себя умнее. По-видимому, этот посыл дошел по назначению, поскольку аббат все с той же кроткой улыбкой повернулся в сторону гостиной и, указав на удобные кресла, предложил:
— Прошу вас, друг мой. Пожалуй, нам стоит обсудить наши дальнейшие планы.
Это было очень похоже на прощение, и дальнейшая беседа укрепила брата Томила в этом выводе. Более того, у монаха сложилось впечатление, что аббат даже испытывает некоторую неловкость. Ближе к полуночи, когда были обсуждены почти полтора десятка кандидатур, предложенных научными сообществами Келеньи и Эттельбрюкской конфедерации, брат Томил настолько расхрабрился, что решил рискнуть и по — пытаться прощупать, в чем состоит основная цель планируемой экспедиции. На всякий случай приготовил фразу, которая, как он надеялся, позволит тут же дезавуировать его интерес. К счастью, этого не потребовалось. Похоже, аббат был вовсе не прочь поговорить на эту тему.
— Как вы думаете, сын мой, чем закончится эта война?
Брат Томил, которого слегка покоробило формально абсолютно оправданное обращение «сын мой» (несмотря на разницу в санах, монах являлся представителем вышестоящей инстанции, к тому же брат Томил считал себя старшим по возрасту), на мгновение задумался, а потом осторожно ответил:
— Я, как, несомненно, и вы, святой отец, денно и нощно молюсь за победу человечества. И не сомневаюсь, что Господь услышит наши молитвы.
Глаза аббата чуть затуманились, а губы тронула легкая усмешка, как будто брат Томил упомянул о чем-то смешном, но затем он вновь сфокусировал взгляд на собеседнике:
— Конечно, это не вызывает сомнений, ну а что потом?
— Когда? — уточнил монах.
— После победы. Брат Томил задумался:
— Честно говоря, так далеко я не заглядывал. Аббат понимающе кивнул.
— И в этом вы не одиноки. В том-то и беда. Ибо, после того как победа человечества станет очевидной, перед ним в полный рост встанет вопрос: а что делать с побежденными? И до какого предела должна дойти эта победа.
— То есть?
Аббат терпеливо пояснил:
— Должны ли противостоящие нам виды разумных существ быть уничтожены поголовно или стоит ограничиться ликвидацией только управляющей верхушки, известной нам под именем «Алых князей»? И насколько разумно полное уничтожение этого вида? Если да, то насколько компетентными окажутся сами люди в роли лидеров поливидовой цивилизации? И стоит ли вообще ее сохранять? Если нет, то каким образом ее следует перестроить? Вопросов столь много, что я не рискну занимать ваше драгоценное время перечислением хотя бы основных направлений.
Монах пребывал в некоторой растерянности. Если бы не этот месяц, он решил бы, что сейчас перед ним сидит неисправимый идеалист. А одно из святых правил, которые установил для себя брат Томил, как только начал что-то соображать в жизни, звучало так:
«Держись подальше от идеалистов». Но монах был уверен, что аббат Ноэль стоит на твердой почве. И вдруг такой пассаж.
Между тем аббат продолжал:
— Так вот, начинать искать ответы на эти вопросы нужно именно сейчас. Но для этого мы должны как можно больше узнать о тех, кто нам противостоит.
Монах осторожно кивнул. Судя по всему, аббат несколько расслабился, и брат Томил решил рискнуть еще раз:
— Но, имея столь влиятельных друзей, как мистер Корн и доктор Григ, вы вполне могли бы обойтись и без патронажа Святого престола.
В глазах аббата мелькнула усмешка (отчего у монаха екнуло сердце), но затем его губы сложились в обычную кроткую улыбку, и аббат пояснил:
— Вы правы. Но, как говорят русские, кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Ведь дело не только в том, чтобы найти правильный выход. Абсолютно ясно, что любое решение будет встречено крайне неоднозначно. Поэтому ЭТО решение должно быть предложено той силой, которая в глазах большей части людей имеет серьезный моральный авторитет. Причем вне зависимости от национальности и государственной принадлежности. Вы можете предложить другую силу, КРОМЕ церкви?
