Сепар - Поселягин Владимир Геннадьевич
– Есть.
Вообще копию этой записи у меня уже забрали, ротный, когда прибыли в расположение, но раз надо, значит вышлем. Как дали отмашку, я начал загрузку, минут за пять ушло всё, что отметил. Сам за это время с помощью айфона успел ещё одну карту вскрыть и всё с неё, да и кредиты, тут два удалось взять, перевести на другую карту. Тут вообще как? Все гривны я переводил на счёт одного из нациков, выбрал тот, где доступ к счёту помимо него никто не имел, а как набиралась крупная сумма, гонял по банкам Казахстана и уже на свой счёт перегонял, путая следы. Причём санкции сказались, стало куда сложнее работать, пару раз я запреты на переводы просто сносил таранным ударом. Это не осталось незамеченным, и уже началось противодействие. Однако по работе с картами, с кредитами укропских военных проблем пока не было, проблемы именно конвертирования валюты и перевода на свой личный счёт, но как я уже говорил, вопрос решён. Так и работал. Комбат подтвердил получение информации; координаты, где батарея спрятана, у него были, вряд ли её нашему батальону оставят, типичная кочующая батарея, в полном сборе, собрать личный состав и начать работу можно легко, но он может обменять трофеи на что-то нужное нам. На что – не знаю, это дела комбата, но расклад ему известен, дальше его работа.
Как только тот получил информацию, память с телефонов нациков из перевернувшейся бронемашины тоже тут была, это для особиста, я сказал тому:
– Товарищ полковник, такие трофеи развращают. Дайте приказ прекратить это дело. Да и хватит нам уже. Летуны тоже довольны. Трофеи законные, если что, я подтвержу.
– Уже подписан, получите, как с нашими соединитесь.
– Отлично… О, движение на дороге. Кто-то едет к мосту.
Очнулся я с трудом, тело болело, такое чувство, что оно сплошной кусок мяса. Обломки зубов во рту. Стараясь не шевелиться, я запустил Видение и понял, что нахожусь в камере-одиночке, нары, мокрый пол, холод и сырость. Сам я в рваной форме, похоже своей, ноги босые свешивались с нар, ботинки куда-то делись. Видение показало, что в соседних камерах сидит множество народу в форме и гражданке. Два уровня камер, наверху кабинеты, работали люди. Стало ясно что я в плену. СБУ похоже. Город какой-то, но что за город – не ясно. Источник полный, поэтому запустил диагностику головы, сознание плавало, и начать нужно с неё, остальным позже займусь. Контузия, средней тяжести, даже чуть выше, несколько зубов выбито и сломано, нос всмятку, челюсть сломана. Меня били, причем били долго, пиная бессознательное тело. Что произошло, я пока не помнил, может, вспомню как вылечусь? На диагностику головы ушло восемьдесят процентов источника. Это так. У меня уровень опустился до «Д-5», я увеличил дальность Видения, и сейчас было шестьдесят три метра. Даже чуть больше. На несколько сантиметров. Вещь нужная, но больше использовать эту опцию не смогу. Четыре раза это предел, количество использования этой возможности тоже было, и оно, конечно, вот до границы и дошёл. Поэтому и ушло так много, и оставшиеся двадцать процентов, все пустил на лечение основного очага контузии. Не долечил, но сознание прояснилось, уже не плавало, хоть думать стал нормально.
Так лёжа, стараясь не шевелиться, я начал медитировать по методике Джоре, оно так быстрее, нужно восстановить себя, похоже у меня переломы. Как сбегу – пока не знаю, но сделаю это, и пока медитировал, нужно до полного источник заполнить и слить всё на лечение головы. Потом и дальше можно диагностировать тело и использовать лечение на серьёзных повреждениях и ранениях.
А что произошло, я вспомнил, помогло первое и начальное лечение головы. Тот прорыв в тыл к противнику закончился хорошо, мы освободили без потерь обширные территории с тремя населёнными пунктами, что не были разрушены, как боевики поступали в подобных случаях. Захваченный мост дал нам оперативный простор для наступления на Угледар, и на пятый день мы вышли к его окраинам. Вообще после звонка комбату (действительно на дороге движение было замечено) я поднял коптер, но оказалось, что боевики своих раненых эвакуируют, в кузове КамАЗа и «шишиги» везли на небольшой скорости, мы их пропустили, всё же с ранеными мы не воюем. Те видели нашу позицию, не могли не видеть, наверняка сообщили своим, но проехали мимо. А потом нас пытались сбить с позиции миномётами, мы откатились, уходя от разрывов, и два танка Т-64 выехали на прямую наводку. Одному сбили гусеницу, второго сожгли. Нам тоже прилетело один раз в башню, та стала медленнее со скрипом поворачиваться, но пережили.
В общем, бросили укродесантники свою технику и уходили пешком по оврагам под ударами нашей артиллерии, корректировщики хорошо поработали, бежали быстро. Сорок грузовиков захватили, двенадцать бронетранспортёров, тринадцать БМП разных версий, миномёты, пушки, установки ПТУР, два танка целыми и один подбитый мной. Давненько у нас таких шикарных трофеев не было. Трофейщики уже отгоняли всё в тыл. Когда наши появились, мы их пропустили и, включившись колонну, дошли до спрятанной батареи. Ротный её принял, выставил охранение, позже, как тут тылы почистят, отгонят в тыл, и мы пошли дальше. А летунов на попутной машине отправили к своим. Первый заслон ВСУ уже через пять километров обнаружили, там, где мы «Рапиры» побили.
Что дальше было? Роту раскидали по подразделениям, как я и говорил, моя машина усиливала один из взводов первого батальона «Хан», и дальше началась обычная боевая работа: я коптером выискивал цели и расстреливал их, взвод подходил и зачищал. Пару раз прилетало и нам, но, к счастью, обошлось, больше мазали, да и мы активно маневрировали и укрывались в складках местности. А тут, когда на подходе к Угледару были, прилетало нам, танк укропов сработал, да так, что башню наглухо заклинило, мы лёгкие контузии получили, я глянул Видением, там сердечник снаряда застрял. Тут ремонтные мастерские нужны. Я взводному сообщил, под командованием которого находился, сказал ему, что нам на ремонт необходимо, но пока мы можем вести огонь, как самоходка, до того, как замена придёт. Тот вызвал командование, объяснил ситуацию, и ему обещали прислать танк на замену. Прибыл тот утром следующего дня, не из нашего батальона парни. За это время мы, работая как самоходка, уничтожили несколько дотов и другие позиции противника, случайно накрыли батальонный склад боеприпасов. Всё осложнялось тем, что на момент попадания башня танка была развёрнута на правый борт, так её и заклинило, тут и самоходкой куда сложнее было работать, так ещё когда замена пришла и мы своим ходом шли к Донецку, нас туда направили, ремонтники подвижной мастерской уже глянули, башню снимать нужно, так мы стволом столбы могли зацепить или какие-то сооружения. В общем, непростая дорога вышла, но добрались. Танк приняли, а нас хотели было привлечь в помощь, обычное дело, но у командования имелись свои планы на наш экипаж. Не хватало эвакуационных команд, танк за три дня обещали в строй вернуть, а нас раскидали по эвакуационным подразделениям, и мы тягали подбитую или целую, но брошенную украинскую технику.
Я работал один, перегонял БМП или танки. Тяжёлую технику. Помню, мы подкатили к брошенному танку, тот на ходу, баки пустые, потому и бросили. Машину заправили, парни укатили, там дальше на поле два застрявших бронетранспортёра были, а я погнал машину к Докучаевску, на пункт сбора. Там примут машину. А тут удар, противотанковым гранатомётом сработали с опушки. Диверсанты. И второй раз, тут меня и вырубило. А сидел я в открытом люке мехвода.
Как я из нашего ближнего тыла оказался в застенках СБУ, имею только догадки. Пользуясь тем что дорога пуста, диверсанты осмотрели подбитый танк, кажется, тот на обочину сполз, и вытащили меня. А тут по документам поняли, кто им попался, и возрадовались. Видимо видели запись награждения. Да, мой экипаж наградили. Это было в тот день, как мы пригнали танк на ремонт, вечером. К тому моменту кадры с захваченными «Градами» крутили и по центральным каналам России, не только нашим. Нас срочно дёрнули, переодели в парадку, но посетить душевые дали, и на награждение. Хотели на передовой, ну раз мы тут, то тянуть не стали. Мне дали прапорщика и медаль «Золотая Звезда» Героя Донецкой Народной Республики. Да, я получил высшую награду. Мехвод мой, сержанта получил и такой же орден, что я ранее. Наводчик младшего сержанта и тоже такой же орден. Вполне почётный. Это их первые награды. Награждение шло с телевизионщиками и этим же вечером нас показали в новостях, в девять вечера. Узнали, гады, и видимо вынесли по тем тропкам, по которым просачивались в наш тыл. Всё же передовая не сплошная, наши разведчики в тыл к укропам тоже бегали. Сколько я без сознания, не знаю, но контузия, удары по голове, мог и довольно долго пребывать в коме. Да, уж вышло так. А планы были, пока идёт ремонт, пожить в Донецке и возобновить встречи с моими любовницами, уже очень хотелось. Нет, пока парадку забирал, я успел побывать и в магазине, и риелтор ко мне на полчаса заскочила, урвал чуток ласки, но и только. Жаль, конечно, однако и эта наша работа по эвакуации дело серьёзное. Что я потерял? Плен да, неприятно, но сбегу. Документы, наградные планки, вещи свои, оружие, коптер, он со мной был, всё это потеряно. Парадка на квартире с наградами и наградными книжками, тут порядок. Коптер куплю новый, остальное восстановлю, как к своим вернусь, так что особо потерь я не понёс. Кстати, моим коптером укропы вряд ли воспользуются, я, конечно, начал модернизацию, но не закончил. Пульт с паролями, его не взломают, коды на языке Содружества.
