Николай Басов - Торговцы жизнью
Речь получилась не очень внятная, но горячая. Настолько, что даже Ким немного оторопел.
– Ну, у нас есть все-таки гравилеты.
– Они для разведки, для охоты, для баловства. А серьезные грузы вынесут только корабли.
– А парус? – спросил вдруг Антон. – Тут не бывает ветра, почти всегда мертвый штиль.
– Вот именно, значит, галерный тип корабля будет почти безопасен.
– Со здешними расстояниями? – спросил Ким. – Не думаю. Скорее всего, они используют антигравитацию.
– Может быть, – согласился Ростик. – Важен не тип движка, а море. А тут оно… – Он указал рукой на окно, в проеме которого зеленела масса воды, поднимающаяся почти вверх на такую высоту, что захватывало дух.
Внезапно на втором этаже послышались шаги. Ким вскочил.
– Ну, я ему сейчас… Будь он хоть чемпион из чемпионов!
С этими обещаниями он бросился наверх, но сделать ничего не смог. Коромысло, чуть постанывая от боли, спускался со второго этажа по лестнице. Потом он добрел до их стола, придвинутого к окошку не только из-за света и праздничного вида, но и потому, что тут, в отличие от других окон, проще всего оказалось поднять заслонку, сделанную из странного пористого камня. Такие заслонки они нашли на окнах практически всех окрестных домов. Некоторые из них поднимались в направляющих пазах, а некоторые нет. И это делало иные дома непригодными для осмотра без горящей ветки.
Покряхтев, Коромысло опустился на причудливый стул, сделанный, без сомнения, для зеленых, но вполне подходящий для человека. Чуть раньше на нем сидел Ким.
– Вы, ребята, кажется, думаете, что я уже того… совсем ослаб, – проговорил Коромысло.
– Нет, я не думаю, – признался Ростик. – Я определенно знаю, что тебе следовало бы лежать, не вставая, а не доказывать нам неизвестно что.
– Так не пойдет, – покачал головой силач. – Вы думаете, я не перенесу перелет в Боловск, и, вместо того чтобы лететь туда, валандаетесь тут, шепчетесь по углам.
– Никто не шепчется, – оскорбленно пророкотал Антон. – Я и сам…
– Вот именно, ты уже выздоравливаешь. А я… Я тоже, ясно вам?
– Не думаю, – снова проговорил Ростик. – Я полагаю, тебе еще следует поваляться в кровати, пока есть возможность, и в самом деле набраться сил.
– Коромысло, мы не улетаем не из-за тебя, – поддержал ребят Ким, стоящий у стены. – Мы не можем взлететь, потому что воздушные черви…
– Я смотрел, смотрел и ничего не увидел, – признался Коромысло.
«Так, еще и эта проблема», – почему-то с раздражением подумал Ростик.
– Мы тоже их едва видим, но они есть. Они напали на вашу лодку, скорее всего, сожрали Сопелова и теперь не дают нам подняться.
– Не врешь? – как в детстве спросил силач.
Тогда вдруг странно закудахтал Винторук, который обычно так тихо сидел за краешком стола, что все забывали о его присутствии. Свое кудахтанье он сопроводил странным жестом – поднял свою могучую волосатую руку в воздух, потом вдруг что-то сделал с ней, и она поплыла над столом, как огромное, живое, переливающееся сразу вверх и вниз, влево и вправо существо.
Подплыв почти к самому носу атлета, Винторук сделал своими пальцами жест, словно собирался лишить физиономию Коромысла этого славного украшения. В этом и была ошибка. Гигант встал, отодвинув стул, и грозно произнес:
– Все издеваетесь… У вас заговор! Вот пойду и сам посмотрю.
Он вышел на набережную. Ким и Ростик вышли за ним. Антон остался сидеть у окна, ему и так была видна почти вся площадь, вставать он поленился. Винторук, который, очевидно, и не думал шутить, еще раз попробовал что-то объяснить Коромыслу. Он искренне недоумевал, почему его доказательство, так хорошо изображенное, не подействовало.
Оказавшись под лучами отвесного солнышка, Коромысло задрал голову, словно подставлял лицо струям дождика, провел рукой, как бы умываясь, и оглянулся.
– Хорошо.
Ким торопливо кивнул, соглашаясь. Коромысло посмотрел на запад, к лесу дваров, потом в другую сторону. Ростик проследил его взгляд, как назло, ни одного червяка видно не было.
– Они лучше видны с набережной, – отозвался он. – С самой кромки воды.
Вот этого говорить не следовало. Коромысло уже и сам увидел морскую благодать и пошел в ее направлении. Он был плох, слаб и серьезно ранен. Он шел как слепой, вытянув для осторожности руку чуть в сторону и вперед. На коже его уже блестели капли пота, но он шел.
У самой воды Ким схватил его, но гиревик уже сел на камни, свесив ноги с причальной стенки. До воды от его ног осталось метра полтора. Он пощурился от наслаждения. Не составляло труда понять, что сейчас больше всего ему хотелось искупаться.
Вообще-то в этом месте они не купались, высокий каменный барьер делал трудным возвращение на пристань. А вот чуть в стороне, метрах в ста, находилась вполне благополучная каменная лестница, устроенная чуть не специально для купания в защищенной гавани. Но туда Коромыслу было не дойти.
Внезапно силач заговорил:
– Мне Серегин говорил, я могу назвать что-нибудь тем именем, которое мне понравится. Так вот, я называю этот город Одессой.
Все помолчали, переваривая сообщение.
– Почему Одессой? – спросил Ростик.
– Я там у дружка после армии гостил. Город – закачаешься. Только торговать все очень любят, но девушки…
– Хорошо, пусть будет Одесса, – согласился Ким. – Возвращаемся?
– Нет, я еще посижу, – отозвался Коромысло.
– Ладно, – решил Ростик, – может, солнечные ванны ему на пользу пойдут. А я, чтобы время не терять, в самом деле крыши домов обшарю. Вдруг что-нибудь да найду.
– Вместе пойдем, – отозвался Ким, поднимаясь, – мало ли что.
– А Коромысло?
– С ним Винторук останется.
Бакумур в городе вел себя робко и на должность разведчика мало годился. Поэтому предложение было разумным.
– Хорошо, – согласился Ростик. – Ты объясни ему задачу, а я за оружием пока схожу. И заодно Антона поставлю в известность, куда мы направляемся.
9
Подниматься на крышу в этих домах оказалось мудрено. Но после проб и ошибок, приправленных треском горящего факела и запахом какой-то странной синтетической каменной пыли, Ростик все-таки нашел эти ходы.
Как назло, Ким в это время оказался далеко. Вернее, он услышал Ростика, отозвался, но счел, что его собственные поиски значат не меньше, и не появился. Поэтому Ростик наткнулся первым.
Собственно, он с самого начала выбрал себе три очень больших домины, с гроздью весьма внушительных башен, обращенных к серому небу Полдневья. Это не были сооружения с какими-то ясно выраженными функциями, не были они и частными дворцами. Скорее всего, они представляли собой здания общественного назначения, но такие, в которых кто-то из зеленокожих обитал постоянно. Поэтому Ростик не удивился, когда нашел, откинув люк на чердак, что они оборудованы гораздо лучше, чем можно было ожидать.
Во-первых, он обнаружил, что даже черепица этих домов уложена не на деревянные фермы под крыши, а на ажурное, тоже пористое, но, вероятно, плотное и прочное каменное же плетение. Это стремление гошодов везде и всегда использовать только камень наводило на мысль, что с деревом в их мире обстояло не очень. Во-вторых, он наконец набрел на настоящую баллисту.
Ну, о том, что она вращалась во все стороны на специальном каменном ложементе, можно было догадаться заранее. Но что она почти вся, кроме, разумеется, витых кос и пары подвижных рычагов, тоже окажется сделанной из камня, додуматься было мудрено. Ростик ходил вокруг этой штуковины, все больше поражаясь тонкости и точности работы зеленокожих. Все сооружение напоминало баллисту лишь отдаленно, а в целом скорее походило на выдумку спятившего конструктора. Но в то же время в машине не было ни одной нефункциональной детали, ни одного лишнего или некрасивого выступа. Вся она поражала соразмерностью конструкции и демонстрировала общую идею своего использования не меньше, чем, например, меч.
Внезапно догорела деревяшка, которую Ростик держал в руке. Это была последняя из охапки захваченных снизу, предназначенных для сожжения палок. Поэтому он вздохнул, беззлобно ругнул себя за недальновидность и попробовал открыть каменный же ставень в той стороне, куда была направлена баллиста. К его удивлению, это получилось легко. Наверное, его попытки по расшифровыванию замысловатых каменных замков гошодов в отношении прочих дверей, ставней и люков не пропали даром.
Свет Полдневья хлынул через открывшееся квадратное окошко. Попривыкнув к нему, Ростик вдруг обнаружил, что с этим окном не все было просто. В нижнем левом углу прямоугольника находилось жестко закрепленное на подоконнике странное приспособление, которое напоминало прибор какого-нибудь средневекового астронома для наблюдения солнечных затмений. Главную деталь в нем составляло закрепленное в легкой, плетенной из камыша рамке стекло весьма внушительного размера, почти с три человеческие ладони.
