Андрей Плеханов - Инквизитор Светлого Мира
– Папаня! - Кулак Трюфеля забарабанил в дверь снаружи. - Выходи скоренько! Там еще два стражника пришли, тебя требуют.
– Тьфу ты! - Хомяк сплюнул на пол. - Да когда ж они угомонятся-то? Взаправду, что ли, чего чуют? Лезьте снова в подпол. И не высовывайтесь, пока не скажу.
И ушел, задвинув дверь снаружи на щеколду и навесив на нее здоровенный замок. Пока нам везло - сарай этот не обыскивали. Но если бы стражники и пришли сюда, они не увидели бы ничего, кроме ворохов старой соломы на полу. Прятались мы надежно.
* * *
Там, за стенами сарая, вечерело. Я мог увидеть это, приложив глаз к щели в стене. Солнце спряталось за кронами садовых деревьев, но еще не сползло окончательно за горизонт, бросало спокойные предсумеречные блики сквозь колышущуюся листву и раскрашивало небо в оранжевый цвет. Я стоял и рассматривал закат Светлого Мира одним глазом. Мне отчаянно хотелось на свободу.
Два дня прошло, а память ко мне так и не вернулась. Я уже начинал беспокоиться по этому поводу. Не то чтобы я чувствовал себя ущербным, не имея доступа к собственному прошлому, но мне хотелось верить в то, что там, в своем мире, я был таким же умным, как Цзян. Эта девушка вызывала у меня все большее восхищение. Я надеялся, что там, в прошлом, я был умнее, чем здесь. Потому что по сравнению с этой девчушкой я казался себе неотесанным мужланом, а порою - полным дураком.
Но самое главное состояло в том, что, кажется, я влюбился в эту девчонку. Не то чтобы втрескался в нее По самые ушки, но обнаружил, что не могу смотреть на нее спокойно. Была она такая ладненькая, тоненькая, миленькая. Она так красиво двигалась, когда выполняла свою гимнастику. А от ее нежного, мелодичного голоска я просто балдел. Правда, она мало разговаривала со мной. Я, конечно, приставал к ней с вопросами, постоянно надоедал ей - расскажи, мол, что-нибудь про Наш мир. Но она отнекивалась.
– Цзян, ну почему ты такая свинка? - Я снова завел свою песенку. - Почему ты ничего не говоришь мне? Я хочу знать, что это за мир, из которого мы пришли? - Ты вспомнишь все сам. Это должно быть именно так. Сам.
– Ну почему я должен все делать сам?
– Чтобы снова стать самим собой.
– А это хорошо - стать самим собой? - поинтересовался я. - Каким человеком я был? Может быть, я был таким мерзким, что лучше мне и не возвращаться в прежнее состояние? Каким я был на самом деле?
– Ты был просто ужасным. Но для меня ты был самым лучшим. И всегда будешь для меня лучшим. Во всех мирах, которые существуют и будут существовать.
Вот так- то, ничего себе признание. Я стоял и смотрел на Цзян, глупо открыв рот. А она приподнялась на цыпочки, обвила мою немытую шею руками и нежно поцеловала меня. Пожалуй, этот поцелуй нельзя было назвать просто дружеским: все вспыхнуло внутри меня и встрепенулось снаружи -там, где и должно было встрепенуться. Но я не успел ответить так, как хотел. Она отстранилась, провела ладонью по губам, упрямо покачала головой. Слегка помрачнела даже. Наверное, не все в наших прежних отношениях было безоблачно.
– Ты… Ты любила меня там?…
– Да. Я и сейчас тебя люблю. - Она смотрела в пол и выводила тапочкой узоры в пыли.
– Мы… - Я пытался найти слова, звучащие не слишком грубо. - Цзян, мы занимались с тобой любовью?
– Да.
– Да?! - Радостное изумление прозвучало в моем голосе.
– Только один раз. Ты всегда избегал этого. Ты не хотел трогать меня, потому что я была еще девочкой. Но один раз это случилось - и это был первый раз в моей жизни. - Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Язычок ее облизал губы, пересохшие от волнения. - Наверное, это было лучшее, что было в моей жизни. А потом мы расстались. Я думала, что навсегда.
– Цзян, милая… - Я схватил ее за руку, заговорил торопливо, боясь опоздать, упустить волшебный миг, когда души наши уже соприкоснулись, а тела еще не дотянулись друг до друга. - Как это чудесно, что мы снова встретились! Теперь никто не мешает нам…
– Нет. - Она вырвала свою ладошку из моих пальцев. - Нет.
– Почему?! - Наверное, мне нужно было произнести это слово вкрадчиво, нежно, заботливо, как и положено в начале тех уговоров, что заканчиваются постелью. Но я взвыл от боли, как человек, которого угостили хорошим пинком между ног. - Почему, Цзян?! Что ты такое говоришь?! Ты же хочешь меня, я знаю это! Только не ври, не говори «нет»!
– Я хочу тебя. Хочу. - Она снова уставилась в пол. -Я всегда хочу только тебя. Когда я ложусь спать, я представляю, что мы лежим с тобой… и ты целуешь меня… везде… и я глажу себя пальцами там… ну, ты знаешь где… И мне кажется, что ты меня… что мы любим друг друга, и тогда мне становится совсем хорошо. И я засыпаю, обняв вместо тебя подушку. Вчера ночью я тоже делала это, когда ты заснул. Каждую ночь Так. Да. Каждую ночь…
«Каждую ночь», - шептала она, и глаза ее наполнялись слезами.
А я… Что же я? Я слышал от милой девочки такие интимные подробности, что впору было самому кончить немедленно. И при этом совершенно не представлял, что я могу сказать ей сейчас.
– Цзян… - Я шлепнулся на колени, обхватил ее, уткнулся лицом в ее живот. - Ты пришла, чтобы спасти меня. Спасибо тебе, Цзян. Я люблю тебя…
Я шептал горячо и искренне. Я любил ее всегда, всю жизнь. Я готов был простить ей даже то, что она не хотела спать со мной сейчас. Потому что она была, существовала и самим существованием своим в этом месте вносила в мою жизнь смысл. Теперь я знал, для чего живу.
– Там, в нашем мире, ты не любил меня, - произнесла она резко, даже зло. - Это я любила тебя. Я бегала за тобой как собачка, а ты удирал от меня и прятался от меня в постелях длинноногих грудастых девок, счастливых тем, что ты их осеменяешь. Ты оправдывался тем, что любишь какую-то девушку, имени которой не знаешь. Ты искал ее. Искал во всех постелях нашего городка!
Ее неожиданные слова падали на меня, как капли ледяного дождя, и кожа моя покрывалась мурашками.
– Прости, Цзян, - растерянно пробормотал я. - Мне даже нечего сказать в оправдание, потому что ни черта не помню…
– Именно так все и было. Я злилась, психовала, потому что считала все это лживой отговоркой. Но хуже всего то, что все это оказалось правдой. Однажды ты нашел ее - свою девушку. И места для меня в твоей жизни не осталось совсем. Я ушла, чтобы не мешать вам. Уехала очень далеко чтобы попытаться забыть тебя. И не смогла забыть.
Я готов был выть от тоски. Я совершенно не помнил эту самую ТУ ДЕВУШКУ и не хотел ее вспоминать. Я сжимал руками горячее тело Цзян, чувствовал под тонкой тканью ее нежную кожу. Я вдыхал ее запах. Я был возбужден так, что терял разум. И вместо того, чтобы делать то, что хотел, что должен был делать, я терял время и искал слова и произносил их, надеясь, что они могут помочь хоть в какой-то степени. Она была здесь - моя Цзян. Любовь к ней раздирала мою душу, царапала душу изнутри острыми когтями, требуя выхода.
– Но ты же сказала, что мы все-таки сделали это… Что я был твоим первым… - Мы выполнили с тобой ритуал. Просто ритуал. Так получилось, что я должна была принести в жертву свою девственность. И исполнить эту процедуру должен был именно ты. Так сложились обстоятельства… Ты сделал это при всех. Все отвернулись, они не смотрели на нас. Но твоя девушка… Она смотрела. Я видела это. Она смотрела на нас и плакала.
– Прости, Цзян…
– Ты не виноват. Так было предначертано судьбой. Мы сделали тогда все правильно. Если бы не мы, погибли бы все. - Цзян провела рукой по моим волосам. - Тогда ты был нежен со мной. Мне даже не было больно. Мне даже показалось тогда, что ты любишь меня - Хотя бы в эти минуты. Спасибо тебе, Шуст… Шустряк.
Она споткнулась о мою кличку как о камень, лежащий на дороге в неожиданном месте.
– Я люблю тебя, Цзян, - тихо произнес я. - Я не хочу ничего знать о том, что было в нашем мире. Все это осталось за пределами Светлого Мира - и та моя Девушка, и моя прошлая жизнь. Ты пришла сюда, чтобы найти меня. Ты спасла меня. И теперь мы начнем все сначала. Мы обретем себя истинных. И любовь станет нашей истиной…
– Ты не знаешь самого главного. - Она прикоснулась к моей голове, провела рукой по волосам, и я почувствовал, как дрожат ее пальцы. - Ты пришел в этот мир не нечаянно. И я тоже. И еще несколько людей, которые прорвали врата миров и пришли сюда вместе с нами. Все мы пришли сюда с одной-единственной целью - спасти девушку.
– К-какую дедевушку? - Я начал заикаться от волнения, я почувствовал, что лечу в пропасть и ничего не могу с этим поделать. Не за что мне было зацепиться.
– Ту самую девушку. Твою девушку. Лурдес. Лурдес…
Лурдес. Я напряг все свои извилины, но так и не мог вспомнить, кому принадлежит это имя. Ага, Лурдес, значит. Моя девушка по имени Лурдес. Значит, весь этот сыр-бор из-за нее. А я даже не могу ее вспомнить.
– Я не помню ее, Цзян, - честно сказал я.
– Ты вспомнишь ее, Ш… Шустряк. - Она снова запнулась, выговаривая мою кличку. - Ты вспомнишь ее, Шустряк, и все встанет на свои места. Ты вспомнишь, что любишь ее, а не меня.
