Стив Паркер - Безбашенные
Пока он шагал вдоль зубчатого парапета, его мысли вернулись к генералу де Виерсу. Настроение Бергена снова испортилось. Мохамар Антоний де Виерс. Тревожные предчувствия, как колокольчики, уже несколько месяцев звенели в голове Джерарда. Других толкований не было: после уничтожения Палмероса их генерал утратил чувство реальности.
Кампания на Палмеросе должна была увенчать их старика неувядаемой славой. Де Виерсу давно полагалось уйти в отставку, и, если бы ему удалось отбить орков и спасти часть мирной популяции планеты, он получил бы долгожданную медаль Почета и, возможно, имперское звание лорда. Это полностью удовлетворило бы его жажду славы. Но Газкулл Трака направил на Палмерос семнадцать гигантских астероидов. Он убил миллиарды имперских граждан и стер цивилизованный мир со звездных карт галактики. Де Виерс не получил той вечной славы, которую он ожидал. Наверное, старик думал, что жители планеты возведут в его честь огромные монументы. «Наверняка он мечтал об этом», — усмехнулся про себя Берген. Но без победы статуй не бывает.
Опозоренный генерал искал иные возможности и, на свою беду, был отправлен в эту безнадежную экспедицию. Другие генералы всеми силами и ловкими маневрами уклонялись от безумной миссии по возвращению танка Яррика. И тут появился «козел отпущения». Командование сектора пообещало де Виерсу, что он получит наконец заслуженное место в анналах истории. Они просто пожертвовали старым маразматиком, мрачно подумал Берген. Де Виерс был последней ветвью на своем фамильном древе. Но он хотел, чтобы память о нем сохранилась. Он с такой одержимостью пытался оставить после себя какое-то наследие, что подверг группу армий смертельному риску.
Спускаясь с защитной стены, Берген пошел медленнее. Его клонило в сон. Прогулка сделала свою работу. Усталость накрыла Джерарда, подобно тяжелому одеялу. Пока его ботинки звенели по металлическим ступеням одной из южных лестниц, он вспомнил совещание у генерала. Перед тем как отпустить командиров дивизий, де Виерс сказал ему:
— Каравассу вам придется брать штурмом. Можете не сомневаться, что каждый чертов аванпост, возведенный Ярриком в прошлую войну, будет наводнен паразитами. Клянусь Троном, у них было много времени, чтобы окопаться там. Остается надеяться, что сорок лет покоя сделали их мягкими и благодушными. Тем не менее я требую, чтобы вы выполнили мой приказ. Прежде чем двинуться дальше и заявить свое право на священную реликвию, мы должны обезопасить маршрут доставки дополнительных припасов.
— Вы по-прежнему считаете разумным ваше личное участие в экспедиции? — спросил Берген, зная, что спорить с генералом бесполезно.
Ему хотелось оставить де Виерса на базе. Переглянувшись с Реннкампом и Киллианом, он рассудительно добавил:
— Мне кажется, мы трое должны отговорить вас от этого. Зачем так рисковать?
— Я не изменю своего решения! — вскричал де Виерс.
Берген подумал, что сейчас начнется новое извержение старческого гнева. Но его не последовало. Генерал покачал головой и, понизив голос, сказал:
— Ценные вещи требуют рискованных действий. Если бы чертовы жуки в Муниторум сочли меня слишком ценным, чтобы рискнуть мною, они не послали бы меня сюда. Разве не так? Но сейчас это не важно, Джерард. Я молился о том, чтобы такая возможность оказалась на моем пути. Я заслужил эту миссию. Мне на роду написано вернуть «Гибельный клинок». И если кто-то из вас думает, что я собираюсь командовать из тыла, вы сильно ошибаетесь!
«Один из нас выжил из ума, — вспоминая беседу, подумал Берген. — И это точно не я».
Джерард спустился на скалистое плато и, прибавив шагу, увидел офицерскую гостиницу — низкое двухэтажное здание, которое он делил с полковниками Виннеманном, Мэрренбургом и Грейвсом. Там его ожидали прохладный душ и накрахмаленные простыни. Подумав об этих скромных, но приятных удобствах, он зашагал еще быстрее. Однако, несмотря на усталость, его мысли по-прежнему крутились, словно масло в маслобойке.
Он знал, что в ближайшие дни погибнет множество людей. Неожиданные потери при спуске на планету уже сократили их силы как минимум на пару тысяч человек. И худшее было впереди. Голгофа показала свои зубы. Десятки солдат угодили в медблок, а дивизии еще не спустились в пустыню. Некоторых бойцов свалила «взвесь» — частицы красной пыли, настолько мелкие, что они проникали в человеческое тело сквозь клеточные мембраны. Медики ничего не могли поделать. Они использовали антитоксические средства, вызывавшие рвоту и судороги. Но реальное решение предполагало незамедлительное бегство с этой чертовой планеты. Вторым источником болезней были клещи — покрытые хитином маленькие кровососущие существа с мощными трехсторонними челюстями. Казалось, они находились везде, даже внутри машин. Если человек пытался оторвать клеща от кожи в тот момент, когда тот кормился, жирное красное тельце насекомого расчленялось. Оторванная голова углублялась в плоть и, попав в кровоток, начинала выделять токсичный антикоагулянт. Неосторожный человек мог умереть от внутренних и внешних кровотечений. Лучше было не мешать питательному циклу клещей. Чтобы удалить такую тварь без осложнений, люди накрывали присосавшееся насекомое ватой, обильно смоченной в спирте или в крепком алкоголе. Данный способ страдал двумя недостатками. Во-первых, солдатам не нравилось расходовать ценную жидкость на удаление клещей. Во-вторых, использование спирта всегда грозило опасными инцидентами. Несколько злостных курильщиков уже поняли это на собственном опыте.
Кроме клещей и «взвеси» люди страдали от и других неприятностей. Возникали многочисленные трудности, связанные с атмосферным давлением; с аллергией на необычный, но пригодный для дыхания воздух; с гравитацией в 1,12 g. Бергену казалось, что Голгофа, встав на сторону врага, уже вела свою войну против Кадии. А ведь орки пока даже не заметили их вторжения.
Берген не был склонен впадать в уныние. Скорее, наоборот. Внешность Джерарда была настолько романтической и привлекательной, что, когда он учился на кадетских курсах, его порою приглашали на съемки коротких пропагандистских фильмов для вербовки добровольцев. Но когда Берген вошел в гостиничный номер и увидел Катца, спавшего в кресле за столом, он еще больше убедился в трех своих пессимистических предположениях.
Первое: что его командир все больше терял рассудок. Де Виерс утратил чувство объективной реальности. Его окружала аура отчаяния, и каждый, кто ощущал ее наличие, интуитивно знал, что Восемнадцатой группе армий грозила неминуемая беда.
Второе: что «Экзолону» не удастся найти легендарную «Крепость величия». Будь это священная реликвия или обычный танк, но орки правили на Голгофе тридцать восемь лет. За такое долгое время они ободрали ее до болтов и винтиков. И если хоть что-то осталось от нее, она уже будет неузнаваемой. Нет, «Крепость величия» служила чем-то вроде морковки, которую Адептус Механикус подвесили перед носом Муниторум. Берген мог поспорить, что марсиане вернулись сюда не ради поисков любимого танка Яррика. У них имелись иные причины.
Третье и последнее, что заботило Бергена больше всего и в чем он ни капли не сомневался: если сам Император не спустится с небес, чтобы предложить им свою божественную помощь, ни один человек в его дивизии не покинет живым эту планету. Таких слабых шансов у них никогда еще не было. Годы назад здесь, в Голгофской войне, погибли миллионы людей. И теперь такая же судьба ожидала солдат Бергена. Их кровь тоже впитается в этот красный песок.
Конечно, он будет сражаться до последнего дыхания. Он дал клятву Кадии. Берген был рожден для битв. И только так он мог смотреть на смерть своих людей в подобной авантюре. «Если потребуется, я переступлю через старика, — подумал Джерард. — Киллиан и Реннкамп поддержат меня. Вместе мы надавим на комиссара Мортена и…»
Мысль осталась незаконченной. Усталость навалилась на Бергена, словно приливная волна. Он рухнул на кровать и заснул за миг до того, как его голова коснулась подушки.
* * *Где-то на базе, в километре к западу от гостиничного номера Бергена, три старших представителя Адептус Механикус вернулись в свои жилища. Их тут же окружила стайка детишек-рабов. Настоящие дети мгновенно погибли бы в таком необычном месте — едкие пары, туманившие воздух, растворили бы ткани их легких. Но это были ненастоящие дети. Когда-то, давным-давно, они родились живыми, затем хирургия превратила их в неподвластную времени смесь из плоти и металла. «Дети» стали похожими на техножрецов, которым они служили. Неразумные послушные подобия. Лишившись некоторых частей мозга, они не могли независимо мыслить. У них не было голосовых связок, а значит, и голоса. Их единственная функция заключалась в безграничном подчинении, и поэтому они пребывали вне греха, за пределами зла и страданий. По этой причине жрец, придумавший «детей», изготовил им бронзовые маски — лица с застывшими красивыми улыбками. Они выглядели как полуживые изваяния херувимов.
