Стас Северский - Боец тишины
Глава 11
Франкфурт стер Ларсена, как ластиком, и обрисовал Вебера, как серым карандашом. Отто Вебер — тоже человек деловой, но занимается он исключительно моими личными делами. Гер Вебер выглядит в высшей степени внушающим доверие гражданином Германии, только он тот еще махинатор. В общем, благодаря ему, я не останусь голодным никогда и нигде. Явившись на его съемную квартиру, я и от его имени отправил несколько писем.
Через левую линию вышел на связь с Игорем Ивановичем. Прочел его послание и покривился. Что ж… Видно, мне в ближайшее время выспаться не судьба — снова в дорогу. Я откинулся в кресле, снял очки с прозрачными стеклами, посмотрел в потолок, как в пустой патронник… встал и пошел.
Обменял солидную машину на видавшего виды «железного коня», с изношенной курткой застегнул под горло шкуру Вольфганга и понесся навстречу ветру. Вольфганг — парень не из везучих. Он старается выбраться из трущоб, но всегда — возвращается. И сейчас, пусть и после достаточно длительного отсутствия, он — вернется в индустриальный город с ветшающими зданиями и знающими зло людьми.
Глава 12
Проверяю подходы к объекту, размещенному под больничным корпусом в качестве секретного исследовательского центра, испытывающего на людях новую аппаратуру и препараты. На деле и на другом, на высшем, уровне секретности сотрудники лаборатории заняты изучением не только лекарственных средств и заразу они здесь разводят не только в поисках лечения. Поэтому путь и привел Вольфа в эти подземелья.
Вольф, травильщик крыс, как нельзя лучше подходит для дела и вписывается в окружающую среду. Он то, что надо, для поиска подземных подходов и получения необходимых сведений от низших слоев общества. К этому всему его здесь еще и знают. Его образ — мой задел с прежних времен. Так что никаких новых лиц и никаких подозрений.
Часть II
Эх, подвела подкорка
Глава 1
Не зря Степан Петрович меня худеть заставил — теперь мне, и правда, раз плюнуть протиснуться хоть в сливную трубу. А в сточном канале — мне теперь вообще раздолье. Есть, где разгуляться. Передо мной открываются новые возможности, и я их задействую.
От достаточно долгого голода энергия, выделенная на добычу пропитания, так и прет. Все реакции обострены — их не притупляют даже последствия бессонной ночи. Во мне проснулось хищное чутье, и, пока я не начну слабеть от голода, оно будет верно вести меня вперед.
Остановился в тоннеле, возле еще не встречавшейся мне дыры в стене. Слушаю усиленную темнотой тишину — она отворяет передо мной тесное помещение и… Похоже, чье-то хриплое дыхание. Проверить надо. Не стоит так сразу доверять подсказкам нового и непривычного для меня нюха. Думаю, «волчий взгляд», видящий в темноте, не подведет. Посмотрим…
Прокрался через завал крошеного бетона и шагнул во мрак подвала. Встал во весь рост, всматриваясь в окружающую меня мглу. Кажется, кто-то шевелится в углу. В моей руке вспыхнул холодный луч фонаря. Выхватил светом, копошащегося в тряпье, вяло вылезающего из ветоши, человека. Черт… Угораздило же на бродягу нарваться.
Человек закашлялся и закрыл лицо от света скрюченной рукой. Он молчит, а я думаю, что с ним делать. Убрать его как-то надо с дороги. Не должен я был здесь со всяким сбродом встречаться.
— Детерминатор?
Он перевел дух, отнял от привыкших к свету глаз руку, поднялся, что-то прохрипел. Я подошел к нему.
— Вольф, ты?
Я всмотрелся в перепачканное лицо внимательнее. Черт… Старик Клаус Крюгер…
— Я!
— Охотник на крыс…
— Клаус, это ты!
— А кто же еще? Не сразу узнал тебя, Вольф. Выглядишь ты что-то неважно.
— Да в последнее время как-то так дела идут.
— Я уж вижу. Вечер поздний, а ты все крыс травишь.
— Развелись заразы — вот и извожу. Клаус, а ты что здесь, на окраине, делаешь?
— Скрываюсь. Глухое место, да не такое гиблое, как прежнее.
— Скрываешься? Это от кого?
Старик, мрачно ухмыляясь беззубым ртом, стукнул трясущейся рукой по сваленному в кучу тряпью.
— Садись, Вольф, я тебе расскажу. Только это страшная тайна.
Усмехнулся ему в ответ, стягивая перчатку и прикуривая сигарету.
— Такая уж страшная?
— Ужасная, Вольф.
Водрузился на груду барахла, устраиваясь удобнее.
— Давай. Выкладывай.
— У тебя есть что-нибудь поесть?
— Нет. Я ж здесь крыс травлю жуткими химикатами. Не положено мне с этой отравой снедь таскать. Я тебе сигареты отдам, старик.
— Годится. Когда есть и курить нечего — совсем тоскливо становится.
— Это точно.
— Смотри, Вольф…
Грязная тряпица, протянутая мне старческой рукой, задрожала в зыбком свете. Взял обрывок тряпки, осматривая.
— Это что еще такое?
— Моя тайна, Вольф… Ты с другой стороны посмотри. Поднеси к свету.
Я перевернул обрывок, посветил на него и… Едва удержался, чтобы не задохнуться дымом, чтобы не закашляться и не выдать себя с головой. Знакомый код на грязном клочке кожи — человеческой кожи.
— И что это?
— Штрихи видишь?
— Вижу. Затертые.
— Одни — затертые, а другие — четкие. Это коды, Вольф. Они ставят такие на всех своих подопытных. Это их шифры.
Верно все выживший из ума старик говорит. Так они и делают. И про то, что один код затерт, а другой — четок, верно. Обезврежен был объект. Заражен и — обеззаражен.
— Ты что несешь, старик? Совсем с ума сошел?
— Петерсен пропал… А через неделю…
— Ты постой, я не понимаю.
— Ты слушай, Вольф. Так через неделю он появился. Вернее, на него одноглазый наткнулся. Его Штрассер одноглазый в люке едва живого нашел. Хотел вытащить, только не получилось — спуститься у него не получилось. Плохо ему стало, душно — воздуха ему внизу не хватило. Тогда Петерсен, умирая, ему это отдал — кусок своей кожи отдал… вырезал сначала, а после — Штрассеру отдал. Штрассер мне показал, совета спросил. А ночью и он пропал. Понимаешь? Пропал… Не знаю теперь, что мне и делать. Решил — скрыться, пока не поздно. Пока решил скрыться здесь, только не знаю, насколько здесь…
— Ты что, серьезно, Клаус?
— Серьезно, Вольф. Я скрываюсь от них… А они меня — ищут… Они приходили… Я видел их… Я скрылся от них — они не нашли меня…
— Параноик ты, Клаус.
— Не веришь?
— Не знаю еще. А труп в люке остался?
— Пропал труп… Забрали его…
— А ты люк проверял?
— Ходил туда со Штрассером еще… Пока Штрассер еще не пропал… Не было Петерсена — тела его не было… Пустой был люк…
Я еще раз осмотрел клочок кожи. Именно этот код. Именно за этой заразой мы так охотимся. Именно эту заразу они так таят и стерегут. Вирус-целитель, уничтожающий все другие. Он — совершенен, но — опасен. Он — наше спасение, но — ненадежное… как все наше оружие, как вся наша защита. А Клаус… Думаю, его истории следует верить — у него, старого шизофреника, галлюцинации слуховые, а не визуальные…
— Клаус, проводи меня к этому месту. Посмотрю, что тут у нас происходит.
— Нет, Вольф. Нет, я не пойду… И ты не ходи… Они неподалеку теперь рыщут — они ищут меня… И тебя искать будут…
— Хоть скажи, где это.
— Не ходи туда, Вольф…
— Да ладно тебе, говори.
— Не надо туда…
— Хорошо, не пойду. Только скажи, куда не ходить.
— Знаю, что пойдешь, Вольф. Зачем тебе это?
— Да так — надо знать, что у нас здесь творится. Я же здесь, под землей, с крысами времени провожу пропасть сколько.
— Убьют они тебя так же, как ты своих крыс убиваешь. Или того хуже — с собой заберут. Как на крысе, на тебе эксперименты ставить будут.
— Крыс не так просто убить, а изловить — и того сложнее. Умные они зверьки, Клаус.
— Эти люди — не люди, Вольф…
Я взлохматил волосы, ставя их торчком — так у моего Вольфа заведено… привычка такая.
— Лихо ты загнул, старик.
— Они ужасны, Вольф, — они не люди… Люди так жестоко не поступают…
— Люди еще не так поступают. Кому, как не тебе об этом знать.
Старого одинокого химика не только из его лаборатории выперли — его как бы из жизни вытеснили, как только у него окончательно крыша съехала.
— Это — нечеловеческая жесткость, Вольф… Штрассер сказал, что Петерсен… Нечеловеческая жестокость…
Потушил окурок и перевел задумчивый взгляд на отсыревший потолок подвала.
— Они для страны стараются, старик… Думают о безопасности, об обороне…
— Что ты, Вольф?
— Мы все к войне готовимся… Нам всем нужно оружие, нужна защита…
— Думаешь, война придет и к нам?
— Придет… Ко всем нам — придет…
Я поднялся, собирая брошенные вещи.
— Пора мне, Клаус. Пойду. Напиши мне здесь, как пройти.
— Решил проверять?
