Ричард Кнаак - Летучий Голландец
Тень снова ухмыльнулась:
— Тогда твоя просьба удовлетворяется; — Затем он добавил более мрачным тоном. — Но на этом моя доброта кончается. Теперь ты расскажешь все, что знаешь.
Мальчишка составил ладони домиком и откинулся назад.
— Конечно, Властелин Теней. Конечно. Но прежде позволь тебе задать один вопрос. Ты — кладезь знаний, но что ты знаешь о легендах?
— Легендах?
— Легендах, легендах. Например, о так называемом Летучем Голландце?
Сын Мрака подался вперед, тени вокруг него заметались как будто в сильном возбуждении. Он не произнес ни слова, но каждое движение его требовало, чтобы де Фортунато немедленно приступил к делу.
Тогда, чуть взволнованно, де Фортунато выпалил:
— Тот, кто тебе действительно нужен, наконец здесь.
5. Охотники и дичь
Что бы он ни ощутил вблизи башни, к моменту, когда он добрался до вершины, оно уже исчезло, однако Голландец остался там на всю ночь, глядя на город и размышляя ни о чем. В этом спокойствии он ближе всего приближался к состоянию сна, больше ему было не дано, и он наслаждался каждой минутой.
Однако он вовсе не предавался безделью. Хоть мысли его и разбредались, но разбредались они с определенной целью, отыскивая признаки того, что порядок в его нынешнем мире готов соскользнуть в хаос. Уже не раз проклятый путник что-то чувствовал, но что бы это ни было, прятаться оно умело.
Когда первые лучи света поднялись над горизонтом, Голландец открыл глаза. Он их только что закрыл, и то затем, чтобы поразмыслить над теми скудными данными, которое он получил. Результат не приблизил его к ответу ни на один вопрос, но теперь ему по крайней мере было ясно, что существовали и другие люди, как в самом городе, так и вокруг него. Их больше, чем обычно. В основном это беглецы-эмигранты. Некоторых идентифицировать невозможно. Трудно даже сказать, где эти последние обосновались, единственное, что он мог сказать точно, они находились в самом городе.
Фило по-прежнему не появлялся, что было слегка необычно, но Голландец верил, что первый помощник найдет его. Попугаю это всегда удавалось. Однако, чтобы не сидеть и не ждать, он решил спуститься и вновь продолжить свой путь по городу. В глубине своего существа он чувствовал, что сегодня должно произойти нечто важное, и вероятность этого возрастет, если он сам будет на виду.
— Может, я просто надеюсь, что… — пробормотал он.
Уже давно Голландец бросил попытки не говорить сам с собой. Даже в окружении миллионов душ его собственное чувство одиночества оставалось очень сильным. Каждый раз, причаливая в новом порту назначения, он убеждался, что стремление говорить с собой нарастало. Даже общество Фило не могло его остановить.
С башни он спустился очень быстро, в основном благодаря тому, что лифт находился под его прямым контролем.
Охранник в холле не заметил, как он прошел, не заметил он И открывшейся входной двери, выпустившей таинственную фигуру.
Как только Голландец вышел, он почувствовал восхитительный запах. Еда. Занятый с момента прибытия, он еще не думал о еде. Пусть она и не особенно нужна телу, но разум и душа ее требовали. В пище заключалась порция самой жизни, порция, которую на минуту мог получить Голландец. Город только просыпался, на улице еще не было толпы, и ничто не удерживало его, пока он переходил улицу в направлении соблазнительного запаха. Заведения питания на этой Земле очень отличались от того, что он знал, когда еще только взрослел, но после стольких миров все они теперь казались ему более или менее одинаковыми. Его заботили только блюда, которые там подавались.
Он зашел в маленькое заведение, где кроме столов было несколько металлических табуреток вдоль стойки. Женщина в мятом белом халате наливала воду одному из двух сидящих мужчин.
Услышав, как хлопнула дверь, она подняла глаза, но тут же их опустила.
Подойдя к стойке, Голландец пожирал глазами еду на тарелке одного из посетителей. Простое блюдо, но для него настоящий праздник.
Официантка хотела пройти мимо. Он легко положил руку в перчатке ей на кисть.
Она вздрогнула:
— Простите, я вас не заметила.
— Мне то же самое, что и ему, — сказал он, указывая на тарелку соседа.
— Яичницу с тостами? Вам апельсиновый сок или кофе?
— Да.
Секунду она смотрела на него, как будто увидев что-то еще, кроме обычного клиента, потом улыбнулась и кивнула.
— И то и другое. О'кей. Мне нужно еще кое-что сделать, и тогда я отнесу ваш заказ прямо на кухню повару.
Голландец отпустил ее руку и сел через две табуретки от ближайшего соседа. Входили новые люди, но никто не сел ближе чем за два места до таинственной фигуры.
Через несколько минут официантка принесла еду. Голландец вдохнул, жадно вбирая запах, затем пару минут просто созерцал содержимое тарелки.
— Что-то не так? — подходя, спросила официантка.
Беседа все еще давалась ему с трудом. Он не привык говорить с кем-нибудь, кроме андроида.
— Вовсе нет. Прекрасно пахнет.
— Обязательно передам повару. Не часто он слышит такое. — И, быстро ему улыбнувшись, она переключилась на вновь прибывших.
Ее улыбка не меньше, чем еда, подняла Голландцу настроение. Он следил, как она уходила, вовсе не интересуясь ею, но вспоминая, как он интересовался другими женщинами, особенно одной. С губ его сорвалось имя, которое, он думал, что забыл.
— Мария.
Высокое, черноволосое и самое прекрасное создание, коснувшееся когда-либо его жизни. Она давным-давно мертва, напомнил он себе. Ее Вселенная, его Вселенная больше не существует.
Не предаваясь долее болезненным воспоминаниям, Голландец занялся едой. Она была чудесной. Что угодно оказалось бы чудесным, если так долго не есть вообще ничего.
Короткий миг, и вот он уже доедает последний кусочек тоста, допивает последние капли сока, принесенного официанткой. К этому времени ресторан заполнили люди, многие требовали принять заказ. Их суетливость Голландца позабавила. Они вели себя так, как будто их повседневная работа имела непреходящую ценность для всей вселенной.
Разумеется, они не понимали, что их Земле осталось совсем немного времени, и просвещать их Голландец не желал. В неведении они были счастливы.
Один из входящих взглянул на него в упор. Голландец почти не обратил на него внимания, все еще возвращаясь мыслями к первой настоящей еде, доставшейся ему со времени гибели последней Земли Особенно понравился ему сок, он так отличался от воды, которую Голландец привык пить.
Мгновением позже он осознал, что тот посетитель все еще его рассматривает Голландец медленно повернул голову в том направлении и успел перехватить взгляд пары глаз раньше, чем человек отвернулся. Слишком поздно Голландец распознал его, как, должно быть, и тот проник сквозь иллюзорную внешность древнего скитальца. Человек в костюме был хорошо защищен, так хорошо, что и сейчас было трудно почувствовать, кто он такой, но это, без сомнения, беглец — эмигрант.
Беглец.
Ему не приходилось разговаривать с беглецами, и сейчас, встретившись с одним из них лицом к лицу, он ощутил острое любопытство. Закамуфлированный скиталец поднялся, забыв об остатках своей еды. Женщина, обслуживавшая его, подошла с каким-то листком, но Голландец от нее отмахнулся. Она скомкала бумагу, собрала пустые тарелки и занялась другим клиентом. Высокий, мрачный гость исчез из ее памяти.
В отличие от этой женщины беглец вовсе о нем не забыл.
Он был уже в дверях, оставив покупку на прилавке. Голландец почувствовал, что все это его слегка забавляет. Он вышел за тем человеком и последовал за ним, стараясь не терять его из виду. В отличие от Рошаля, которого он преследовал накануне, Голландец не желал ни сам причинить беглецу вред, ни навлечь на него беду. Он только хотел задать несколько вопросов.
Беглец, незаметный темноволосый человек, не более двадцати лет от роду, ускорил шаг. Возможно, он считал Голландца одним из чужеродных охотников, но исправить недопонимание сейчас не представлялось возможным. Пока охота не кончится.
Голландец позволил увеличить разрыв между ними почти на целый квартал, а затем отступил в сторону.
Один взгляд — и беглец, все еще оглядываясь назад, столкнулся с неподвижной фигурой своего преследователя.
— Не надо бояться, — сообщил Голландец охваченному паникой человеку.
— О кровь Карима! Проклятие! — Беглец кинулся на него, вкладывая в удар больше, чем просто физическую силу. Его переполняло отчаяние.
Подняв руку, Голландец поймал кулак. Люди вокруг начали на них озираться. Голландец помрачнел. Слишком много волнения, решил он. Все еще удерживая кулак вырывающегося беглеца, Голландец оглянулся вокруг. В тот же миг интерес, вызванный встречей, стал угасать. У всех были свои дела. Они отвернулись и тут же забыли все, что видели.
— Не надо бояться, — настойчиво повторил он.
