Сергей Юрьев - Мир во спасение
– Это обычная форма одежды, которая полагается мне по рангу.
– А сколько вам лет, капитан? Если учесть, что вашему прадедушке вот-вот стукнет тысяча сто, то и вам должно быть не меньше тысячи…
– Мне всего лишь пятьдесят два. У Первого Капитана десятки тысяч прямых потомков, а младшему сыну еще и года не исполнилось. Любая женщина Тортуги почтет за честь отдаться ему, поскольку лишь тот, в чьих жилах течет кровь Байярда Тита, может получить звание капитана…
– Как же ему удалось в столь преклонном возрасте…
– Выглядит он помоложе вас, командор! Когда Первый Капитан сотворил Тортугу, он заодно пожелал себе вечной молодости и долгой жизни – пока не надоест. Я думаю, надоест ему еще не скоро…
– Сотворил? Как это – сотворил?
– А вот об этом вам, дружище, еще предстоит узнать. Но не от меня. Не будем торопить события. Еще по кружечке?
Но едва капитан потянулся к бутылке, на столе возникло голографическое изображение Каталины, которая, нарушая всякую субординацию, рявкнула:
– Отставить! Пациенту нужен покой, да и вам, капитан, хватит уже на сегодня! А то налакаетесь – и будет то, что в прошлый раз. Допрыгаетесь – патент отберут, и будете до пенсии туристов веселить на опереточном барке!
– Ну, мы только по одной…
– Я сказала – всё! Лавочка закрывается!
– А что было в прошлый раз? – полюбопытствовал Матвей, который почему-то даже не удивился, что бортовой фельдшер «строит» капитана.
– За борт упал, – пошутила Каталина и исчезла, на прощание погрозив капитану кулаком.
– Она что – следит за вами? – спросил Матвей.
– Нет, она наблюдает за вами, – мрачно отозвался капитан, с нескрываемым сожалением глядя на недопитую бутылку. – Вы же ее пациент… Сами дойдете до лазарета или вызвать санитарно-похоронную команду?
– Попробую сам. – Командор попытался подняться, и, на удивление, ему это удалось.
– Вот что настоящий ром с человеком делает, – заметил капитан, подставляя ему плечо. – Целительный напиток. Мертвого поднимет! Главное – запомнить: любое пойло, которое продают за пределами Тортуги, – жалкая подделка. Настоящий ром – наше национальное достояние, и к вывозу с планеты он вообще запрещен всем, кроме официальных контрабандистов – исключительно в рекламных целях. Но квота настолько ничтожна, что в десять раз дешевле купить путевку, прилететь к нам – и лопай сколько влезет. Многие так и делают, между прочим! Никаких тебе экскурсий, никаких абордажей… Сидят себе тихо по тавернам и грузят трюмы… Мне еще восемь лет до отставки, а там никакая Каталина мне не указ!
Он не умолкал, пока они не доковыляли до двери, а когда та распахнулась, Матвей увидел то, чего никак не ожидал. На пороге стояла Майя, причем одета она была под стать капитану – в коричневый камзол со множеством пряжек, застежек и ремешков. С ее кожаного пояса свисали ножны с абордажной саблей, волосы были стянуты черной головной повязкой, а вместо протеза к ее бедру была пристегнута грубо вырубленная топором деревяшка. Впрочем, удивляться он уже устал, и гадать, чем вызван этот маскарад, просто не было сил…
– А вот и подружка твоя, прелесть одноногая! – Капитан потянулся, чтобы обхватить ее руками, но та сделала шаг назад, уворачиваясь от его объятий. – Я обещал, что ты ее сегодня увидишь… Да и болтайте хоть всю ночь. Она тебя и в каюту проводит, и постельку постелет. А утром – чтоб как штык! Утром у нас переход, а с пьяных глаз в подпространство лезть – это точно крышу сорвет. Нам массовые психозы ни к чему…
Продолжая что-то бормотать себе под нос, капитан удалился, Матвей тут же почувствовал, что коленки начали подгибаться, и прислонился спиной к переборке.
– Значит, вот как… – Первая мысль, которая пришла ему в голову: Майя, матерая шпионка с Тортуги, подставила эскадрилью под пушки пиратских каравелл. Зачем? Скорее всего, груз, который они должны были перехватить, представлял для пиратов огромную ценность. Логично? Логично…
– Значит, так… Это ты, значит?
– Я провожу вас, командор. – Майя подставила ему плечо и ухватила его за талию. – Дойдем или кресло пригнать?
– Далеко?
– Полсотни шагов.
– Дойдем…
– Командор…
– Что?
– Только не думайте, что это я всех подставила.
– А кто?
– Не знаю.
– А к чему этот маскарад?
– Мне предложили работу на Тортуге. Каталина предложила, как только увидела мой сломанный протез. Сказала, что у нее своя экскурсионная фирма, что сделает из меня «звезду», и лет за десять я заработаю достаточно, чтобы поселиться на любой планете и спокойно дожить до старости. А что было делать? На Землю после всего, что случилось, я возвращаться не могу и не хочу. Мы как раз костюмчики примеряли, пока вы с капитаном… беседовали.
– И всё слышали?
– Да. Она тут не просто фельдшер. Она тут – то ли комиссар, то ли смотрящий. Следит за соблюдением законов Братства…
– Поговорили – и будет! – Каталина была тут как тут. Она уже распахнула перед Матвеем дверь каюты. – А знаете, командор, почему наш капитан так хотел с вами пообщаться?
– И почему?
– По законам Братства он имеет право выпивать либо в одиночку, либо с равными по званию. Без компании ему скучно, а с матросами – может боком выйти. До отставки по выслуге лет он точно не дотянет. А ты, милочка, – обратилась она к Майе, – положи-ка дружка своего на кровать и пойдем со мной. За него не беспокойся – к побудке в норму придет. И попрощаться успеете. Сначала командора твоего доставим куда следует, а потом отправимся прямехонько на Тортугу. У нас весело. Тебе понравится…
Глава 7
Часто политику целых империй определяют чиновники самого низкого ранга, поскольку мимо них не может пройти ни здравая идея, ни отъявленная глупость.
Марк Авель. Философия государстваАнна не стала сопротивляться, когда Тейл, защелкнув скобы на ее запястьях и лодыжках, приковал ее к штурманскому креслу. То же самое он проделал и с собой, с трудом устроившись в кресле капитана, явно рассчитанном на человека куда меньшего роста. Значит, он и впрямь действует во исполнение части шестой пункта первого инструкции по эксплуатации…
Может быть, не всё, что он говорит, – ложь? Да, конечно – когда правда ему выгодна, он ее и говорит. Как же может быть иначе…
– Ну, держись, девочка! – Тейл дотянулся до пульта управления, скинул колпачок с большой синей кнопки и хлопнул по ней ладонью, а потом приятельски подмигнул принцессе, изобразив добродушную улыбку. – Сейчас тебе начнет мерещиться всякая чертовщина, но ты постарайся не обращать на нее внимания. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал! И старайся думать о чем-нибудь приятном – например, о прекрасном принце или черничном мороженом, и всё пойдет как по маслицу…
Он продолжал что-то говорить, но вдруг откуда-то потянуло влажным ветерком, и слова его начали тонуть в шуме дождя. Частые капли падали с низкого рыхлого серого неба, и сквозь пелену тумана едва можно было разглядеть крутой склон холма, поросший редкими кривыми низкорослыми деревьями. Платье, то самое, обрывки которого остались на ступенях трапа, теперь почему-то было целым, хотя и промокло насквозь. Мокрая ткань прилипла к телу, но холода она не чувствовала. Зато мир вокруг наполнился запахами. И трава, и туман, и дождь, и вязкая глинистая почва под ногами – всё имело свой неповторимый аромат. Именно это заставляло думать о том, что всё случившееся за последние дни – лишь сон, иллюзия, плод больного воображения, а реальность – вот она: дождь, туман, склон холма, промокшее платье. Может быть, она просто заблудилась в дворцовом парке, и совершенно случайно ее застала здесь непогода? Наверняка сейчас толпы придворных в панике носятся по аллеям, и вот-вот из-за того куста выскочит какая-нибудь из фрейлин в намокшем дождевике и радостными воплями начнет созывать челядь, больше радуясь не тому, что принцесса нашлась, а тому, что она, именно она, обнаружила ее первой. Вот такая игра в прятки. Когда-то давно, может, лет десять назад, Анна любила забавляться подобным образом: улизнуть от дворцовой челяди, а потом наблюдать из-за кустов, как они волнуются. Теперь-то понятно, что придворные ни на минуту не упускали принцессу из виду и лишь подыгрывали ее шалостям…
Но нет… Это место ничуть не похоже на дворцовый парк. Нет ни тропинок, посыпанных мелким гравием, ни изящных скамеек, ни чугунных кованых изящных решеток, увитых плющом, ни беседок, ни цветников, ни фонарей.
Принцесса шла по колено в нестриженой мокрой траве, пока не увидела едва заметную тропинку, ведущую вдоль косогора. И тут кто-то положил ей ладонь на плечо. Она замерла от испуга. Там, за спиной, не могло быть никого – она не слышала звука шагов, никто не дышал ей в затылок, и даже не было ощущения, что кто-то смотрит ей в спину. Если подкрался незаметно – значит, враг! Тот, чьи помыслы честны, не заходит со спины… Была, помнится, такая считалочка.
