Елена Первушина - Охота на джокера
У Майкла саднили подушечки пальцев от сотен перевернутых страниц, в голове царил сладкий хаос. Утопии оставались утопиями, но живой огонь и книги приводили его в восторг.
Рида, наоборот, отвернулась от камина, загородилась спинкой кресла, и сидела, подобрав ноги, в позе эмбриона или раненного в живот — колени под подбородком. Майкл, конечно, не догадывался, что она боится гипнотической власти огня. Засмотришься на пляшущие языки и сама не заметишь, как окажешься за Темной Завесой.
Наконец, он не выдержал.
— Рида, простите меня, но может вам нужно поговорить с кем-то о Юзефе? Может вам тогда будет легче?
Сказал и поморщился. Слова отдавали мылодрамой. Но Рида пошлости не почувствовала.
— А я его не очень хорошо знала, — ответила она спокойно. — Понимаете, мы были в одной связке — два мастера иллюзий, учитель и ученик. Все его слабости, все червоточины — о, это я знала прекрасно. А вот как друга, просто как человека…
А теперь я все время пытаюсь вспомнить его настоящего и не могу. Кажется, после смерти человек становится совсем беспомощным перед иллюзией, перед чужими словами. Превращается просто в легенду о себе, в свои отражения в памяти близких. А отражения всегда отвратительно ненастоящие.
Ладно, хватит страдать, поздно уже. Гораздо интереснее сейчас другое: кто мог его убить?
Майкл едва не поперхнулся
— А вы думаете, его убили?
— Уверена. Вот только спрашиваю себя — кто? И не могу найти ответа. Знаете, как говорят здесь о гибели мастеров? «Мейнхеер Юзеф сыграл в смерть». Вот я и хочу знать: с кем он играл.
— У него были враги?
— Разумеется были. Более того, вместе с титулом он унаследовал всех моих врагов. Но никто из них не мог его убить.
— Объясните.
— Я еще не говорила с врачом, но думаю, он не нашел никаких признаков насильственной смерти.
— Рида, вы нарочно меня путаете?
Она покачала головой.
— Нет. Просто ломаюсь. Не могу решиться открыть вам еще одну местную тайну. Хотя вы с моей помощью влезли достаточно глубоко.
— Рида, можете думать обо мне что угодно, но предавать огласке женские тайны? Не забывайте, я был воспитан Марией Гравейн, и в нравственности не уступлю всем ее героиням. Именно героиням, потому что герои иногда поначалу мерзавцы… Но, серьезно говоря, я вижу, что у вас нешуточные проблемы. И буду рад помочь, хотя бы в виде стенки.
Она улыбнулась. В первый раз за сегодняшний вечер.
— Ну, хорошо. Так вот, суть в том, что Юзеф был мастером иллюзий. А мастер иллюзий — это человек, который способен создавать оптические, слуховые и прочие галлюцинации, а также манипулировать чужими сновидениями. Друг друга мастера обмануть не могут. Кстати, верить мне не обязательно.
— Не слабо, — признал Майкл. — А кто такой джокер?
— То же самое, просто это, скорее, внутрицеховое название. И если вы переварили первую информацию, вот вам следующая. Для того, чтобы создать иллюзию, мастер входит в особое пространство, становясь для обычных людей невидимым и неощутимым. Граница перехода на жаргоне джокеров называется Темной Завесой.
— И что же это за пространство?
— Майкл, давайте сразу договоримся: у меня образование в пределах пансиона благородных девиц. Кроме того, не стану я вас учить, не мечтайте, не уговаривайте. Ищи вас потом! А про мир за Темной Завесой могу сказать только одно: это нечто среднее между минным полем и сектором обстрела.
— И опасность исходит от демонов?
— Демонов? — Рида ошеломлено замолчала. — Господи, и вы туда же? Да нет никаких демонов, прекратите издеваться! Опасность, как всегда, исходит от самого человека. И Юзеф, видимо, погиб за Темной Завесой.
— И вы считаете, что кто-то был в этом виноват?
— Виновата в любом случае я. Я не смогла научить его как следует. Нет, его смерть вовсе не выглядит подозрительной. Я бы поверила в несчастный случай, если бы не одна мелочь. За сегодняшний день кто-то дважды попытался убить меня. И сделать это мог только джокер.
— Простите, Рида?
— Подробности? Пожалуйста: в первый раз — на реке. На Гелии нет порогов. Дело в том, что я уже один раз путешествовала вверх по течению. Камни, о которые нас чуть не разбило, были иллюзией.
— Настолько материальной? — у Майкла холодок пробежал по спине.
— Нет, конечно. Помните, я не нашла царапин на лодке? А вот если бы мы спрыгнули в воду, пришлось бы поближе познакомиться с водяными ящерицами и птицами-рыболовами. Мало кто выживает после подобного знакомства.
Но тогда мы были вдвоем, и непонятно было, на кого, собственно, идет охота. Но наш благородный противник тут же внес ясность: подкинул сфиксиду в мою комнату. Туда заходил некто, чтоб поменять портьеры на окнах. Трогательный жест заботы со стороны прислуги. На самом деле, он привел зверя. Но кто-то прикрывал его иллюзией, и даже Ламме ничего не понял.
Ну а дальше началось нечто совсем возмутительное. Поверьте, я не гневаюсь, когда покушаются на мою жизнь. У того типа могут быть очень веские основания. Но когда я обнаружила, что он занялся моими людьми…
И Рида рассказала Майклу о своей встрече с Конрадом.
— Это тоже старая джокерская шутка, — пояснила она. — Старая, но не слишком благородная. Называется «строгий ошейник». Джокер создает в мозгу человека устойчивую связь между каким-то действием и самым глубоким детским страхом. И когда человек пытается сделать то, что ему запретили, он как бы дергает сам себя за ошейник и проваливается в свой самый жуткий кошмар. Конрад не может говорить, полагаю, и писать то же. Убийца Юзефа просто заткнул ему рот. Видимо, Конрад может рассказать что-то важное.
— Впечатляет, — сказал Майкл. — Не хотел бы я встать вам поперек дороги.
Рида пожала плечами.
— Это очень грубая работа. Полноценный джокер никогда не стал бы делать такого — просто из уважения к себе.
— А другой джокер может снять это заклятье?
От неожиданности Рида подскочила. Она недооценила этого землянина. И представить себе не могла, что он может так быстро сориентироваться и так метко ударить. Чтоб спрятать лицо, она подошла к камину и стала разбивать кочергой догорающие головни.
— Джокер — да, — произнесла она как можно спокойнее. — Но я — не джокер. Я сломала свой жезл мастера иллюзий, когда уезжала с Дреймура. И не спрашивайте, почему. Причины были. Я ничего не смогу сделать для Конрада, пока мы не найдем убийцу.
Майкл промолчал.
— Интересно другое, — Рида говорила уже увереннее, — джокером можно стать одним-единственным способом: научившись у другого джокера. Но на Дреймуре я знаю только трех мастеров иллюзий: себя, Юзефа, и своего учителя. Во всяком случае, так было, когда я уезжала. Если бы тогда появился еще кто-то, я бы об этом обязательно знала. а теперь этот мистер Икс. Откуда он мог взяться?
«Ничего себе, разговоры у камелька, — подумал Майкл. — А ведь это еще только второй день!»
— Рида, послушайте, — сказал он очень мягко, — если я вас правильно понял, вы не захотите путать в это дело полицию, или уж не знаю, что тут у вас вместо нее, а будете искать убийцу сами. Возьмите меня в компанию. Не подумайте только, что я ищу приключений. Просто люди не должны умирать непонятно от чего. Это подрывает основы мироздания.
— А как же Гесперида?
— Я надеюсь, они будут не слишком сердиты, если им придется еще немного подождать. Мне нравится в Арженте.
— Ну что же, вы сказали, и я благодарю вас. Постараемся, чтобы мироздание снова уцелело.
Угли уже подернулись пеленой, медленно гасли. Рида хорошенько их разворошила, поймала последние струи тепла. Внезапно она вспомнила что землянин, истинный чечако, все же был айсом, то есть человеком, который ходил в гости к собственной смерти и несколько мгновений видел мир в истинном свете, без той ретуши, которую накладывают органы чувств.
«Мы могли бы обменяться опытом» — подумала она.
ИНТЕРМЕДИЯ
Впервые в жизни Рида услышала об Арженте шестнадцати лет от роду. Вернее, слышала она и раньше, но тогда это впервые коснулось ее.
Крошечное государство, растянутое, словно пружина, между Туле и Гелиадом. Каждый год оно выплевывало из своих умирающих шахт несколько слитков серебра, и ему позволяли пожить немного, пока могучие соседи грызлись из-за добычи.
Но когда серебра не будет, закончится «чахоточная экономика», они начнут уступать друг другу честь захватить эти земли и тащить их дальше на своем горбу.
Так все выглядело с одной стороны. С другой — если будет найдена новая жила…
Аржент балансировал между нищетой и богатством. А у Пьера Ларсена была дочка на выданье. Странная дочка, любить которую легче на расстоянии.
Все было как в романе. Ясным весенним утром отец пригласил ее в кабинет и положил на стол портрет.
