Сергей Шангин - Окончательная синхронизация
Сексуальный. Самый древний и самый могучий базис, но именно за ним мне сейчас гоняться совсем не хочется. Кто согласится на секс по-быстрому с ассенизатором? Нужно обладать определенной долей авантюризма, чтобы пожелать себе любимой такого удовольствия. Даже, если мне повезет и подобная авантюристка есть на базе, то ее еще нужно найти, закадрить и раскрутить на секс. Тут одним часом не отделаешься — слишком длительная программа. Ограничимся первыми тремя базисами, все равно большего мне не успеть.
На повестке дня остался самый важный вопрос — как мне от него защищаться? Или я успеваю напасть первым или он сотрет меня в порошок. В голове возникла картинка — плюгавый щенок стоит, напыжившись, против здоровенного добермана и думает: «Сейчас рвану первым его за глотку и победа за мной!» Смешно, но очень похоже на мою ситуацию.
* * *Я стряхнул оцепенение. Пора воплощать мысли в дела, время играет не в моей команде и судьи подкуплены противником. На моей стороне только ворота, в которые противник вот-вот начнет забивать голы пушечными ядрами. Бегом в спортзал.
Тренировочный костюм, полотенце через плечо и разминочной рысцой бежим по коридорам по направлению к глухим ударам и резким выдохам, сопровождающим падения и удары. Очень редко можно услышать стон или крик боли — у настоящих мужчин принято скрывать свои ощущения, чтобы не давать противнику уверенности в эффективности его нападения. Сейчас я изменю эту традицию. Простите, мужики, в конце концов я и за вас тоже радею.
Вхожу в спортзал, приветливо помахиваю рукой присутствующим, но мое приветствие всем по барабану. Я давно и надежно вычеркнут из списка настоящих мужчин. Мне наплевать на их чванство, чем меньше меня замечают, тем лучше. Прячусь за дальним тренажером — невидимый для всех, я отлично вижу весь спортзал.
На татами сошлись тяжеловесы — бойцы наружного охранения, — татарин Борый и латыш Янис. Это не борьба в традиционном спортивном понимании этого слова. Это бой, в котором разрешены все приемы, которыми можно убить противника. С единственным ограничением — до смерти не доводить, серьезных увечий не наносить, иначе накажут по всей строгости, как за порчу казенного имущества.
Я фиксируюсь на Борые, быстро вхожу в синхронизацию, потому что это местные кадры, давно и прочно сидящие в моих ловушках. Ползем по его сознанию осторожно и плавно. Только не в прошлое или будущее, а в обычное настоящее, отбрасывая в сторону все, что не окрашено чувством «боль». Янис бьет татарина по голени и одновременно пытается ударить ладонью по горлу.
Боль!
Борый гасит ее усилием воли и уклоняется от разящей ладони противника. Ответная атака также блокирована. Янис ныряет под удар Борыя и, вынырнув сбоку, коротким хуком бьет татарина по почкам.
Боль!
Борый спотыкается, но снова уходит в сторону, одновременно подсекая противника резким ударом ноги. Янис в падении выдергивает что-то из наплечного кармана и резким ударом втыкает это нечто в незащищенный живот Борыя.
Боль! Боль! Боль!
Высоковольтный разряд на несколько секунд парализует Борыя. Он с грохотом падает на татами. Янис выиграл бой и никто не скажет ему, что электрошок был нечестным оружием. В реальном бою выигрывает не самый честный, а самый предусмотрительный — таков закон боя.
Три разных аспекта боли дают в пересечении одну совпадающую деталь. Может это и есть тот самый базис, пока это только предположение. Для моего внутреннего взора он выглядит как уплотнение среди менее плотных ощущений. От него ко всем ним тянутся толстые и тонкие жгутики связей. Он как опора, обязательный элемент конструктора под названием «боль». Какую бы боль не испытывал Борый, она всегда привязана к этому уплотнению. Более того, она порождается из нее, словно чернильное облачко выплескивается в сторону, оставаясь связанной с основой системой жгутиков. Нужно пробовать.
Янис подходит к поверженному Борыю, и протягивает ему руку, чтобы помочь встать. Борый принимает помощь, Янис дергает за руку. Я представляю, как моя воля собирается в тоненький прутик, уплотняется и становится твердой. Этим прутиком я осторожно толкаю сгусток, из него выплескивается небольшая капелька, Борый морщится, но не подает виду, что дружеское рукопожатие принесло ему боль. Настоящие мужчины не обращают внимания на такие мелочи, не то, что некоторые недоделки, как вон тот за тренажером.
Стоп! Я не понял, так это сейчас он в мой огород бросил камешек? Значит это я недоделок? Ах ты…
Янис хлопает Борыя по плечу, предлагая пойти в душ и потом в столовую перекусить. В праведном возмущении ударяю в средоточие болевого базиса изо всех сил, мысленно представляя, что это мой кулак врезается в рожу ненавистного спеца, только что задевшего, хотя бы и мысленно, мое мужское достоинство.
Борый охает от страшнейшей боли и падает на татами без сознания. Янис недоуменно смотрит на свою руку, переводит взгляд на Борыя, думая, что тот придуривается. Но вид напарника указывает на его полную отключку. Вот это отомстил называется, такое еще долго будут обсуждать в курилке, придумывая самые невероятные причины события.
Печально, но не смертельно. Я искренне сочувствую тебе, парень, потому что на собственной шкуре испытал то же самое. Но другого выхода нет, нельзя научиться драться, не имея реального противника. Недолго думая, я синхронизируюсь с Янисом, и, как спринтер на стометровке, устремляюсь на поиски базиса боли. Путеводными вешками мне служат его многочисленные ушибы. Есть контакт, легкий щелчок, чтобы подтвердить правильность поиска. Янис складывается пополам, как от удара в живот.
Я не могу точно управлять этой силой. Не могу «ударить» в конкретное место, но мне этого и не нужно. Моя задача ошеломить, подавить, заставить подчиниться. Я пробегаюсь по остальным гостям спортзала и, практически мгновенно, нахожу их болевые базисы. Только эксперимент не совсем чистый. Я работаю по указателям, меня ведут болевые отметки. А мне нужно научиться находить базис в отсутствии подсказок.
Борый очнулся — силен мужик, ничего не скажешь. Спецы недоуменно переглядываются, чертовщина какая-то получается с их точки зрения. Они друг друга не первый день знают, в спаррингах изучили возможности свои и друг друга досконально, здоровье железное — здоровее не бывает. И тут такие странности. Несильный удар Яниса отключает Борыя по причине болевого шока — прямо ниндзя какой-то самопальный получается. Потом, ни с того ни с сего, сам Янис почти отрубается от непонятного удара в живот, словно полуживой Борый нанес мощнейший удар. Есть от чего прийти в недоумение.
Извините, мужики, мне бы ваши проблемы. Сейчас я не могу отвлекаться на мелочи, иначе завтра всех нас зароют глубоко под землю с аккуратными дырками в голове. Повторенье — мать ученья! Повторить еще и еще раз, народу много, отрабатываем до полного автоматизма, пробуем различные воздействия, для уточнения реакции.
Через полчаса я почувствовал себя полностью измотанным. Голова раскалывалась от боли, но лекарства использовать я поостерегся. Кто знает, какие побочные эффекты могут вызвать таблетки у таких ненормальных, как я. Если голова болит, значит она есть! С таким мажорным выводом я поплелся в душ.
Спецы с ухмылкой отводили взгляды от моей понурой фигуры — полчаса на тренажере и уже в дауне, такие не носят краповых беретов и рубашек в полоску. Хиляк, чувствовал я их единодушный приговор. Ну и черт с вами, на всех не наулыбаешься, всем не понравишься. Вы ведь тоже не подозреваете, что я только что отдубасил вас всех по очереди так, как вас давно уже не дубасили. Сегодняшние болячки вам еще не один день будут аукаться.
С ощущением морального превосходства я крутанул ручку крана. Прохладные струи воды приятно ударили в лицо, смывая соленый пот, усталость, головную боль, раздражение. Пять минут я просто стоял, помаленьку приходя в себя, потом переключил воду на контрастный режим. Смеситель попеременно включал то горячую, то холодную воду, приводя кожу в состояние повышенного тонуса.
Полная имитация из бани в прорубь и обратно, только очень быстро — в бане так не набегаешься. Хорошенько растерев тело махровым полотенцем, я почувствовал даже некоторый прилив энтузиазма. Вот и шути потом, что чистота — залог здоровья! По крайней мере, хорошего настроения это точно.
Итак, подведем баланс, сложим дебет с кредитом. Я знаю, как организуется атака, я могу сам атаковать, я супермен, я круче супермена. Я абсолютное оружие, круче нейтронной бомбы и ядовитых газов. Мой мозг создан быть оружием. Оружием возмездия, карающим подонков всех мастей, превращающим этот мир в добрый и радостный. Не потребуются судьи и присяжные заседатели, можно распустить милицию и тюрьмы. Я приду в любой дом, к любому человеку и от меня нельзя спрятаться в бомбоубежище.
