Олег Верещагин - Мир вашему дому!
Но именно в этот момент со стороны дороги проломился облепленный рабочими лесоход. Он тут же начал прокладывать широченную просеку, а люди, прыгавшие с него и вооруженные уже не только топорами, умело разворачивались в цепь.
— Мам! — на секунду разогнувшись, Борька помахал рукой высокой женщине, решительно распоряжавшейся своими людьми. Она в ответ погрозила кулаком. А еще через несколько минут над деревьями появился вертолет, завис — и с него по тросам соскользнули бойцы пожарного десанта, закованные в огнеупорные латы, с коробками пенообразователей — их возглавлял лично бранмайстер Вислоусов. Десантники врубились в огонь, как окованный сталью таран в крепостные ворота.
Но огонь отнюдь не был побежден. Взбираясь по стволам деревьев, он перепрыгивал полосу по веткам — и все приходилось начинать сначала, Начало светать, когда подошла колонна с добровольцами из Чернолесья. Теперь плотной стене огня противостояла почти столь же плотная, ощетинившаяся инструментами, техникой и решимостью стена людей. Перекликаясь, они ни на миг не прекращали своей работы.
Борька уже давно работал в одних трусах и сапогах — маскхалат он сжег, сбивая им перекинувшееся на кусты пламя. Все тело горело, руки ломило, глаза, казалось, закипают в глазницах от слишком близкого огня. Совсем рядом упавшее дерево переломило позвоночник Кольке Винникову и, пока его высвобождали, мальчишка успел получить ожоги груди. Совершенно неожиданно оказалось, что уже работает полевой медпункт, и Кольку унесли, а вместо него появилась Катька — на ней были два патронташа с гранатами-огнетушителями. Вертолет таскал и таскал от реки подвесные емкости с водой, но чуть ли не единственной пользой от нее было то, что люди, прикрываясь руками, охотно подставлялись под этот водопад с неба, приносивший хоть какое-то облегчение в раскаленном аду пожара.
Потом небо вдруг перечеркнули две крылатые тени, и железный голос резко закричал:
— Внимание! Всем отойти на сто метров от линии пожара! Через минуту начинаем газовую атаку!
— Самолеты из Прибоя! — завопил кто-то весело. Тени пошли на второй заход — это оказались две ширококрылые машины, украшенные эмблемами службы пожаротушения.
Самолеты, разойдясь, как на параде 17 августа,[5] пошли над линией огня, с них сыпались небольшие цилиндры, бесшумно разрывавшиеся облаками белого дыма.
— Теперь все, — сказал сосед Утесовых, работавший возле мальчишки, опуская топор. Борис, найдя взглядом отца — он стоял рядом с есаулом Андреевым, помогая тому накладывать пневмобандаж на левую кисть — крикнул:
— Па, это поджог!
Начальник полиции повернул черное лицо:
— Димка мне уже сказал. И про вабиска, которого вы встретили, рассказал,
— Вопрос только в том — зачем подожгли, — сказал Андреев. — Просто нагадили — или что-то прикрыли? Почти все мои люди здесь…
Они еще что-то говорили, но Борька уже не слушал. Ему вдруг стало очень плохо, все заболело разом, засаднили ссадины, вспыхнули огнем какие-то мелкие ожоги… Взгляд на дымящееся пепелище переполнял нудной тоской. Люди ходили вокруг, переговаривались, кто-то смеялся, кто-то что-то искал… Борька отошел чуть в сторону и сел тяжело на свежий пенек. Посмотрел на руки и скривился — месиво…
— Дай сюда.
Мальчишка поднял голову. Рядом стояла Катька, держа пару регенерационных перчаток. Девчонка была такая же грязная, всклокоченная и замотанная, как остальные. Их взгляды встретились, и Катька, отчего-то смутившись, повторила требовательно:
— Руки давай, говорю.
Борька протянул их, и Катька ловко надвинула перчатки, тут же обволокшие изуродованные кисти плотной и надежной оболочкой. Боль почти сразу прекратилась.
— Ну как? — Катька склонила голову к плечу. Борис мотнул головой, сказал негромко:
— Да нормально… спасибо…
Она почему-то засмеялась. Оперлась о ствол сосны, пачкая ладонь в теплой смоле, выступившей от жара.
— Ты почему меня не позвал, когда ездил в город Рейнджеров?
— А ты бы поехала? — смутился Борька.
— А я не знаю, — заявила она. — Может, и поехала бы… — ода вытерла ладонь о штанину, поморщилась и заключила через плечо, уже уходя: — А может, и нет.
"Почему я ощущаю себя рядом с ней таким идиотом?!"
ГЛАВА 2
КОМПАНИЯ И ИГОРЬ
И как в войну, мы продолжали
В жизнь играть…
О.МитяевЧернолесье пустовало.
Игорь знал, что так и должно быть, раз в лесу пожар, но такая практически полная пустота его даже испугала — казалось, на пожар умчались все, вплоть до грудных детей.
Станица была невелика — сотня или около того домов, сгруппировавшихся в нисколько улиц и окруженных кольцом большого парка. Парк от леса отделяло полкилометра санационной зоны, и Игорь наметанным глазом определил — управляемые минные поля, положенные до времени наземь щиты легкой брони, в случае чего образовывающие стену, законсервированные огневые точки… На холмах неподалеку размеренно крутились ветряки — очевидно, обеспечивавшие энергией общественные здания, где не устанавливались вихревые генераторы. А вот сами дома сильно отличались от привычных Игорю «конструкторов». Это были прочные, солидные, как правило — двухэтажные здания из настоящих бревен, крытые черепицей и поднятые на высокие — фактически, образовывавшие еще один этаж — фундаменты из глыб местного камня. Каждый такой дом, очевидно, представлял собой блокгауз.
Германский мальчишка сошел тут же. Держа руку на рукояти скрамасакса, он поправил ремни, покосился на Игоря и пробормотал по-немецки:
— Смотрит так, будто это его поместье…
В лицее в обязательную программу входило изучение многих языков, в их числе — и немецкого, тем более, что германцы составляли значительную прослойку населения в Русской и еще более значительную — в Англо-Саксонской империях. Поэтому, улыбнувшись, Игорь ответил на родном языке юного нахала:
— В этом мы с тобой похожи, парень, — и, вскинув на плечо рюкзак, зашагал по улице, оставив юного германца в легком обалдении. Но не удивился, услышав за спиной дробный топот ботинок. Не уже ли хочет драться? Сам Игорь не хотел — германец ему чем-то понравился.
— Из какого ты рода?! — выпалил тот, забегая вперед и бурно дыша от волнения — наверное, принял Игоря за своего, хотя это и было странно при смуглой коже и почти черных волосах мальчишки.
— Я не германец, — улыбнулся Игорь. — Я русский.
— А-а… — разочарование мальчишки было слишком явным, он смерил Игоря недоверчивым взглядом, пожал плечами. — Русский…
— Унтерменш, — поддержал Игорь разочарованный тон. — Так?
— Ну, — вдруг улыбнулся германец.
— А почему так не сказал, если подумал?
— Ты бы обиделся, — он пожал плечами снова. — Зачем?
Германец говорил с той отрывистостью, которая отличает людей, учившихся в школе национальных меньшинств — они хорошо знают доминирующий язык, но тщательность в подборе слов и отрывистость почти всегда выдают, даже если нет акцента.
"А если не понимаешь — значит, можно обижать?" — удержал Игорь сердитые слова. И вместо этого спросил:
— Ты в Фелькишер Ланд?
— Да, буду ждать вертолет, — кивнул германец. — Теперь долго… Лес горит… Слышал?
— Слышал… Ты не знаешь, где тут школа? — поинтересовался Игорь.
— Пойдем, я покажу, — пригласил германец и зашагал первым. Игорь догнал его. — Тебя как зовут?
— Игорь. Игорь Муромцев.
— Зигфрид Отто фон Брахтер цу Фельк, — полностью представился германец — даже с некоторой церемонностью. — Ты турист? После школы прилетел?
— После школы. Только я… работу ищу, — Игорь еще не определился, как ему держать себя, поэтому помалкивал о нюансах.
— В семье надоело? — спросил германец понимающе. Ему, привязанному к роду всеми мыслимыми и немыслимыми узами. такая причина казалась странной" но не невозможной.
— Вроде того… Это школа?
— Да. А там, за школой — станции, — показал германец. — Только и там сейчас пусто.
Сама школа была закрыта. Но движущаяся дорожка веселой струйкой убегала за угол здания, и указатели гласили, что именно там располагаются станции и пионерский отряд. А над входом в школу, хоть и закрытым, была вделана репродукция с картины ванХесселя. На фоне космического истребителя стояли хорошо знакомые мальчишке молодые парни в старой — времен Галактической Войны — пилотской форме Объединенного Флота Земли. Лейтенанты Астахов и Дронкерс[6].
— Они разве местные? — удивился Игорь. — Как же это?
— Да нет, не местные, конечно, — покачал головой германец. — Просто тут один парень эту репродукцию написал. По-моему, хорошо получилось.
