Алексей Калугин - Шаман
– Или так, как мне нужно, – усмехнулся Зунн.
– Вы сами это сказали, – едва заметно улыбнулся в ответ Осипов.
– Вы обвиняете меня в подтасовке фактов?
– Вовсе нет. Всего лишь проявляю здоровый скептицизм. Как и положено ученому.
– Как ученый, я перелопатил груды материалов. Ко многим из которых помимо меня доступа не было ни у кого. И я готов обосновать все выводы, которые я делаю. Только сейчас, как я полагаю, не самое подходящее время для научной дискуссии.
– Времени совсем нет, – добавил старый абориген и острием копья указал на небо.
Там действительно происходило нечто необычное, если не сказать более – странное. Небо потемнело, будто налилось чернилами. Легкие перистые облака, что прежде были будто нарисованы на лазурном куполе, сделались грязно-коричневыми, изогнулись и будто бы начали скручиваться в тугую спираль, центр который располагался точно над тем местом, где находились люди. Воздух сделался тяжелым и неподвижным, словно налился свинцом. Все это, окруженное стеной тишины, казалось, таило в себе какую-то угрозу, которая в любой момент могла вырваться наружу.
– Что происходит? – спросил у Ноя Брейгель.
– Непелле, небесный правитель, готовит путь, чтобы Радужный Змей мог спуститься на землю, – торжественно произнес абориген.
– Зачем?
– Радужный Змей приходит в мир людей для того, чтобы что-то в нем изменить.
– И что он собирается сделать?
– О! – старик вскинул голову, как будто подавился рыбьей костью. – Это знает только он один. – Ной лукаво прищурился. – Как бы там дело не обернулось, нам лучше укрыться от дождя.
– Как я уже сказал, господа, я не собираюсь сейчас дискутировать, – продолжил Зунн. – Я лишь излагаю факты. Которые лично для меня бесспорны. Вам они кажутся невероятными, поскольку прежде вы о них не слышали. Это и не удивительно – для осмысления любой новой информации требует время. Кому-то больше, кому-то меньше. Но, заметьте, – по своей обычной привычке, Зунн выставил вверх указательный палец, продолжая при этом сжимать в кулаке стек, – я не предлагаю вам верить мне на слово. Я предлагаю вам все увидеть своими глазами. Если, конечно, нам удастся совершить задуманное.
– Удастся, – уверено кивнул старик Ной. – Теперь, когда Яръэдо Вэнс погрузил мир в безмолвие, а Радужный Змей готовится ступить на землю, у нас все получится, – абориген зажал окотро широкими губами и вскинул к плечу сжатую в кулак руку, которой он за угол держал пакаль. – У нас есть кут-малчера и мы нашли Черное Зеркало!
– Круто, – угрюмо кивнул Камохин. – Очень круто.
Он чувствовал себя крайне неуютно среди всей этой мистической чепухи. Хотя пару раз у него уже была возможность убедиться в том, что не такая уж это чепуха, как кажется. На самом деле Камохину просто не хотелось во все это ввязываться, потому что он предпочитал, чтобы в жизни все было ясно и, по возможности, просто. Настолько, чтобы можно было обойтись без психоделии и расширения сознания. Однако, его коллеги сейчас именно к этому и стремились.
– А во Времени Сновидений есть что-нибудь более увлекательное, чем ядерный взрыв? – поинтересовался Брейгель.
– Во Времени Сновидений есть все, – уверено заявил Ной.
Теперь старику даже не требовалось держать окоторо рукой – он говорил, прижимая его губами к зубам.
– В легендах рассказывается о городах со множеством домов, выстроенных из камня, о удивительных светлокожих людях с длинными золотыми волосами…
– И о кутяара, – вставил Ной.
Лучше других умея владеть окоторо, он мог заставит свой голос звучать так, что голоса других на его фоне будто смазывались, а слова становились неразборчивыми.
– Это еще кто такие?
– Люди-ящеры из Времени Сновидений.
– Они хорошие или плохие?
– Они кутяара – у них своя Игра.
Осипов с Орсоном переглянулись.
– Снова Игра?
– Кутяара любят играть, – кивнул старик. – Но только в свою Игру.
– И что же это за Игра?
– Они никому про нее не рассказывают. Но Нурундери говорил, что кутяара никогда нельзя верить до конца. Что бы кутяара ни делали – для них это лишь Игра. Даже наш мир они создали только ради Игры.
Ослепительно-яркая молния разорвала небо над головами людей от края и до края. Все вокруг будто полыхнуло белым пламенем. Все невольно замерли, ожидая оглушительных раскатов грома, которые должны были за этим последовать. Но погрузивший мир в безмолвие Яръэдо Вэнс, видно, хорошо знал свое дело.
– Господа!..
Зунн так высоко вскинул руку с зажатым в ней стеком, как будто вознамерился поймать его концом следующую молнию.
– Мы с радостью принимаем ваше предложение, господин Зунн! – поспешно, будто боясь опоздать, ответил за всех Осипов.
Зунн опустил стек и ткнул его конец в угол ящика.
– Просто Генрих, если не возражаете.
– Весьма польщен.
Осипов попытался изобразить церемонный поклон. Но окоторо выскользнуло у него из пальцев и, чтобы поймать его, квестер у пришлось резко согнуться в поясе и выбросить в сторону правую руку. Так что, в итоге фигура получилась несколько странная.
Однако, Зунн даже не улыбнулся. Плотно сжав губы он ответил Осипову по-военному четким, до миллиметра выверенным поклоном.
– В путешествии по Времени Сновидений мы ваши верные спутники, Генрих! – поддержал товарища Орсон.
Брейгель щелкнул пальцами и указательным отсалютовал Зунну.
Камохин болезненно поморщился.
Небо вновь разорвала безумно-яркая молния.
Первая, тяжелая капля дождя упала на лист бумаги, прибив его к крышке ящика, словно гвоздь.
Глава 8
Расщелина была шириной чуть более метра. Два человека могли разойтись в ней, лишь прижавшись спинами к красноватым стенам, которые почти вертикально поднимались на трехметровую высоту и только там сходились вместе почти под прямым углом, будто падая друг на друга. Из-за столь необычного формы расщелины, а так же и по причине ярких пятен огней, блуждающих по стенам, создавалось впечатление, что две опирающиеся друг на друга плиты находятся в состоянии крайне неустойчивого равновесия и готовы рухнуть при малейшем колебании, погребя под обломками всех, кто находился внизу. Однако, это была всего-лишь иллюзия – проход представлял собой трещину в монолитном скальном массиве, образовавшуюся, быть может, в те незапамятные времена когда Улуру лежала на дне озера Амадиус, от которого ныне остались только пята соли, разбросанные по поверхности пустыни, да редкие лужицы соленой, непригодной для питься воды.
У самого входа в расщелину стояли, сдвинутые к стенам, два металлических турникета с табличками:
«Частная собственность!
Проход для туристов воспрещен!»
– И на чью же частную собственность мы сейчас покушаемся? – поинтересовался Камохин.
– Пещера, как и вся скала, принадлежит племени анагу, – объяснил Зунн. – Государство платит аборигенам арендную плату за право использовать скалу, как туристический объект.
– Выходит, это твоя скала? – дружески подмигнул Брейгель одному из племянников Ноя, кажется Лиаму.
Абориген с серьезным видом кивнул.
– А почему туристам нельзя входить в пещеру?
– Улуру – священное место, – ответил на этот раз Ной. – А минга не умеют себя вести так, как того требуют духи.
– Минга? – удивленно переспросил Брейгель.
Ной усмехнулся и ничего не ответил.
– Что значит минга? – дребезжащим, как щепка, шепотом спросил Брейгель у Лиама.
– Так анангу называют черных муравьев, – так же тихо ответил молодой абориген. – И туристов, которые, как муравьи, ползают по Улуру.
Подручные Зунна уже успели занести в расщелину электрогенераторы, которые сейчас безмолвно пыхтели на металлических козлах, установленных вдоль левой стены. Черные кабели, подсоединенные к генераторам, тянулись вглубь пещеры.
Едва наемники успели занести в расщелину последние ящики, как с неба сплошной стеной обрушился дождь. Тотчас же по полу пещеры зазмеились тоненькие струйки воды, которые на газах становились все шире. Теперь стало понятно, для чего электрогенераторы были подняты на козлы – в противном случае их бы залило водой.
Отведя племянников в сторону, Ной вручил им два небольших и, судя по всему, не очень тяжелых мешка. При этом он давал братьям какие-то наставления, но, поскольку делал он это на языке аборигенов, если кто и понимал его, так, может, только Зунн. Который со всей серьезностью занимался экипировкой. Как будто собирался не пещеру осматривать, а Эверест покорять. Зунн повесил себе на шею большой кожаный кофр со множеством отделений, карманов и кармашков и, переходя от одного открытого ящика к другому, методично набивал его походным инвентарем, лекарствами и всевозможной мелочевкой вроде одноразовых зажигалок, перочинных ножей, крошечных фонариков, зажимов и карабинов. Больше всего удивило Осипова, который в этот момент как раз оказался рядом с Зунном, когда тот открыл коробку, полную небольших металлических статуэток. Все статуэтки были одинаковые, размером с фалангу среднего пальца, и изображающих сидящих с гордым видом лягушек. Зунн, не задумываясь, зачерпнул из коробки горсть металлических лягушек и ссыпал их в один из карманов своего кофра. Осипов постарался сделать вид, что ничего странного в этом не находит. Но Зунн, все же заметил его заинтересованный взгляд.
