Виктор Тюрин - Странник
Быстрым шагом, пройдя сквозь маленький парк, состоявший из трех десятков деревьев, я вышел к очередному ряду угрюмых и безликих многоэтажных домов. Ближайший из них и был моей целью. Дойдя до нужного мне подъезда, электронной универсальной отмычкой, изготовленной еще в те времена, когда я работал в подпольной лаборатории, открыл дверь подъезда. Перед тем как войти, резко оглянулся. Никого. Поднявшись по лестнице на третий этаж, остановился перед обычной дверью стандартного квартирного блока. Но обитал за этой дверью необычный человек, торговец фальшивыми документами, по кличке Черный Пупе. Торговал он ими оптом и в розницу, с официального разрешения некоронованного короля здешних мест Папаши Дугласа. Все, кто хотел получить новое имя и биографию, шли к нему. Пупе был глубоким стариком, с презрением относившийся ко всем новомодным веяниям, поэтому дверь открывал сам, на условный стук. В свое время мне пришлось передавать ему пару раз статус – карты и некоторые другие документы, прошедшие переделку в нашей лаборатории. По местным уголовным меркам он был заметной фигурой и имел статус полной неприкосновенности. Сейчас стоя под дверью, я молил бога, чтобы этот чертов старик, не помер за время, пока меня здесь не было, или не сменил звуковой код. Но на мое счастье, дверь, после короткого, но томительного ожидания, открылась. На пороге возник сам Пупе, совершенно ни изменившийся за эти полтора года. Та же густая грива всклокоченных седых волос, длинный горбатый нос, недельная щетина на щеках. Увидев меня, он сначала отпрянул от неожиданности, потом попытался закрыть дверь, но я не предоставил ему такой возможности. Сильный толчок ногой по двери распахнул ее настежь, отбросив старика к стене. Зайдя в небольшой тамбур – коридор, я аккуратно захлопнул за собой дверь.
– Зачем? Какого черта, ты сюда явился?! – в возмущение старика вплетались визгливые нотки страха. – Ты что…
Я не дал ему договорить: – Пупе, мне срочно нужна новая статус-карта. Сделаешь в течение двух часов – восемьсот кредитов твои. За час – еще двести кредитов сверху.
Старик медленно вытер старческую мутную слезу, норовящую выкатиться из левого глаза, потом медленно покачал всклокоченной головой: – Ты дурак, Сакс. Уходи. Никаких дел. Если ты уйдешь прямо сейчас, могу пообещать, что никому не скажу о тебе, если, конечно, это не будут парни Папаши Дугласа.
Мой план, включавший в себя 'левые' документами и бегство из города, был готов провалиться. Не рассчитывая на подобный исход, я растерялся. Если за мной следили, то я своими действиями только укрепил подозрения в отношении себя у следователей СБ, теперь они могли перейти к активным действиям. Все шло к тому, что времени у меня осталось в обрез. Сейчас или никогда! Я надвинулся на Пупе. Тот медленно, не сводя с меня глаз, стал отступать вглубь квартиры, пока не оказался прижатым к старому шкафу, место которому давно на свалке.
– Ты полный кретин, Сакс. И не делай угрожающего вида. Из тебя – убийца, как из меня любовник, – тут он противно хихикнул, но буквально через секунду его лицо снова стало серьезным. – Люди Дугласа знают, что ты здесь.
Эти слова ударили меня не хуже, чем разряд полицейского нейрошокера. Прошлое до сих пор жило во мне. Страх, липкими холодными лапами, охватил мое сердце, хотя я надеялся, что внешне он ничем не проявил себя.
– Ты, что такое городишь, старик. Никто…
– Я тебе уже толковал, что ты дурак… – снова завел свою шарманку Пупе.
Но мне уже было не до его болтовни. Если они знают обо мне, то от кого? Фил? Ему-то зачем? Сам вытащил…. Нет. Глупо. Мысли заметались, я уже не знал, что и думать.
'А если меня узнали, когда я выходил из такси, или по пути сюда. Пусть так! Но откуда знает Пупе? Я нахожусь в Пустоше, от силы, полчаса. Мать моя! Какой же я дурак! Да он меня на понт взял! Старый козел!'.
– Ах, ты старый пень! Если ты думаешь, что я тебе поверил, то ты сильно ошибаешься. Документ – или я тебе переломаю все кости! Шутки кончились, старик!
Одной рукой я схватил его за горло, придавив к стенке шкафа, вторую угрожающе поднял. Сейчас я был готов не только бить, но и убить его из-за только что испытанного мною страха. Старик, звериным инстинктом, ощутив мою решимость, струсил. Глаза суетливо забегали, с лица быстро сползла глумливая улыбка, ведь он, как никто иной, знал почти все о злобе и жестокости людей. Бросил взгляд на кулак, готовый опуститься на его голову, открыл рот, как… раздался стук в дверь. Условный стук. Страх, на время вытесненный злобой, снова возник. Еще сильнее сдавив худое старческое горло, другой рукой я выхватил 'Зверя' из кармана. Тепло рубчатой рукоятки вселило в меня некоторую уверенность.
'Неужели старик оказался прав?! Да нет же! Этого не может быть! Это просто очередной клиент!'.
Но сердце не желало успокаиваться, отчаянно колотясь об грудную клетку. Старик, не шевелясь и почти не дыша, смотрел на меня мутным взором, зная, что сейчас решается его судьба. Я видел страх, плескавшийся в его глазах, знал, что здесь 'на дне', где человеческая жизнь, особенно чужая, разменная монета, которой легко откупятся, лишь бы остаться жить самому. Мы оба это понимали, но я прожил на 'дне' всего восемь месяцев, а не жизнь, как Черный Пупе, поэтому, отпустив его горло, сделал шаг в сторону. После чего кивнул головой в сторону двери: – Иди, открывай.
Пупе некоторое время смотрел на меня, потом потрогал рукой шею, словно хотел убедиться, что она на месте, затем привычным движением смахнув слезу и медленной, шаркающей походкой двинулся к двери. Щелкнул замок. Я замер и напрягся. 'Что ж, я сделал все что мог!'.
Сжав покрепче рукоять, приготовился сражаться. Боевики не ожидают, что у меня есть такое страшное оружие, а значит, есть шанс прорваться на улицу. А там… Шаги все ближе. Быстро шепнул: – Зверь. Нож.
Активировав его, застыл в состоянии сжатой пружины. Я был уже готов прыгнуть, как в комнату… вошла девушка. И замерла, увидев меня. Некоторое время мы разглядывали друг друга. Совсем молоденькая. Девочка – девушка. Миловидное личико. В глазах любопытство и настороженность, как у зверька. Перевел взгляд на Пупе, стоящем за ее спиной. Его губы кривились в ехидной ухмылке, как бы говоря: 'ну, что теперь ты будешь делать, герой?'. Я снова перевел взгляд на девушку. В памяти что-то шевельнулось. Пока я пытался уловить это нечто, девушка прошла мимо меня и выставила на стол контейнер с набором саморазогревающейся посуды. Память тут же проснулась. Около двух лет назад я видел ее с такими же судками, когда приходил к старику. Просто теперь детская фигура оформилась в девичью, обозначив бедра и грудь. Но лицо изменилось больше всего. Теперь оно действительно девичье, миловидное, а тогда с трудом можно было понять, кто перед тобой, мальчишка или девчонка. Пока я наблюдал за ней, она разложила посуду на столе, а затем стала раскладывать еду на тарелки.
– Крыска, – неожиданно вырвалось у меня ее детское прозвище. Так ее тогда назвал старик и пояснил, что свою кличку она получила за острые зубы, когда в одной из драк сильно покусала своего обидчика. Услышав ее, она резко развернулась ко мне. Губы поджаты. Глаза злые.
– Извини. Случайно вырвалось.
Мои извинения удивили ее не меньше, чем присутствие в квартире чужака, который ее знал.
– Мы виделись раньше?
Вдаваться в подробности мне не хотелось, и я только кивнул. Старик стоял, все это время в стороне, с таким отрешенным видом, словно являлся посторонним человеком, а не хозяином квартиры. Я понимал, что теряю драгоценное время, но все равно медлил. План провалился, и что делать дальше, я не знал.
– Я привык есть один, – указав мне на дверь подобным образом, старик, шаркая ногами, направился к столу, где над тарелками поднимался пар. Понимая, что проиграл вчистую, я направился к двери. Что меня ожидало в будущем, даже думать не хотелось. У лифта меня догнала Крыска.
– Меня зовут Тата. А ты кто?
Такие вопросы не приветствуются на 'дне', но отлично сшитая одежда и обороты речи незнакомца подсказали ей, что я не местный. А с чужака, да еще не знающего местных законов и правил, вполне можно выбить толику денег, если правильно подойти к этому делу. Скорее всего, она намеревалась прокрутить со мной подобный фокус, но ее сдерживало то, что я ее знаю. Эта тайна колола ее изнутри, разжигая в ней любопытство.
– Меня зовут Николс. Жил здесь когда-то. Потом немного повезло, уехал. И вот снова приехал. Решил… старый долг вернуть.
– Хорош врать. Пупе и деньги в долг – это уже давно не смешно. У старого таракана зимой снега не выпросишь, а тут…. Ха! Ха! Ха! … деньги! Ну, ты даешь! Шутки у тебя…. Ха! Ха! Ха!
– Ну, пока.
Попытка распроститься с ней при выходе из подъезда, ни к чему не привела. Настырная девчонка, прилипнув ко мне как репей, никак не хотела отставать. Отвечая на ее очередной вопрос, я не сразу заметил, как из-за угла соседнего дома бесшумно вынырнула машина на воздушной подушке, а потом не сразу сообразил, что на этих задворках могут раскатывать только парни Дугласа. Когда понял, было уже поздно, машина замерла в шаге от нас. Из салона, один за другим, выпрыгнули трое боевиков. Все они производили впечатление людей, решающих свои проблемы без особых затей – ударом дубинки или кулака. Несколько секунд – и меня взяли в полукольцо. У двоих амбалов в руках были дубинки – нейрошокеры, третий, быкообразный тип, только рогов не хватало для полного сходства, показательно разминал кулак правой руки, хрустя суставами. Девчонка при виде 'солдат' Дугласа придушенно пискнув, почти в мгновение ока, исчезла за ближайшим углом. Сложившаяся ситуация недвусмысленно говорила, что меня сейчас будут бить. С подобным я сталкивался не раз и представлял, что человек ощущает в подобном случае. Но сейчас было все не так. Мне бы дрожать от страха и злости, а я наоборот, испытывал нечто похожее на облегчение. Скорее всего, это была своеобразная реакция на все эти часы, полные напряжения и томительного ожидания невидимого врага, тенью маячившего за моей спиной. А тут, вот он, живой противник, из плоти и крови, стоит передо мной. Пусть, не тот, но тоже враг. Я почувствовал, как адреналин забурлил у меня в крови. 'Устал я вас всех бояться! Хотите драки – получите!'.
