Иар Эльтеррус - Небесный ключ
— Звиняй меня, молодой, — пробурчал Пев, стараясь не смотреть в глаза Онеру. — Сейчас мы найдем, где тебе жить. И ей тоже. — Он бросил быстрый взгляд на Ийю.
— Что ты тут делаешь, дядя Пев? — с удивлением спросил социоматик.
Столяр смутился окончательно и уставился в пыль под ногами.
— С тех пор, как я бросил пить, меня взяли помощником старосты. Не знаю, как оно получилось...
Опер вгляделся в Пева. Сразу стало очевидно, что ему изменили энергетический контур. И сделать это мог только один человек. Его сын, Виль. Социоматик отметил, что Ийя тоже внимательно смотрит на мужика и слегка улыбается. Онер ощутил живой интерес. Только прибыл, а здесь уже пахнет исследованием.
— Дядя Пев, а можно, мы будем жить у тебя? — спросил ученый.— Твой дом стоит на околице, все, как положено. И платить буду щедро.
На мгновение в глазах мужика вспыхнула жадность, тут же сменившаяся тоскливой озабоченностью.
— Места у нас мало.
— На одного есть?
— Да.
— Тогда веди, а я уж сам обо всем позабочусь.
Мужик пожал плечами и пошел к своему дому. Онер и Ийя, взявшись за руки, последовали за ним. Ученый, на мгновение, скользнув в сознание столяра, увидел маленькую каморку с неудобной лежанкой. Рядом с ней вполне можно поставить еще одну. Как хорошо, что он, Хассер, не нуждался в том, чтобы приучать себя к аскетизму. Он просто умел жить в тяжелых условиях. Ведь некогда шестнадцатилетний Оми, студент Академии в Тайме, сбежал в Маэр, заново поступил в Академию и жил в каморке на чердаке выдавая себя за сына каких-то важных персон, пожелавших остаться в тени. А его настоящие родители были простыми людьми.
Онер, улыбаясь, прикоснулся к душе своей спутницы почувствовав волну тепла. Ийя вообще никаких неудобств не заметит. Ей важно только одно. Она — с ним.
Следуя за столяром, ученый и его спутница подошли к дому. Онер, взглянув на свое будущее жилище, остановился перед калиткой и чуть не всплеснул руками. Его зрачки сжались в точки. Словно свет в глаза бил. Он помнил этот дом совершенно другим. Раньше строение казалось грязным — не столько из-за настоящей грязи, сколько из-за психической. Сейчас перед ученым стоял образцовый деревенский домик. Настолько чистый и правильный, что о таких пишут только в сказках для маленьких. Изнутри дом лучился, как солнце. Да так, что не только глаза резало. Резало мозг.
Онер, прищурив глаза, не отступил перед невидалью. Неизвестное, как с детства учили всех «пси», нужно познать сразу, пока оно не захватило контроль над тобой. Он так и стоял бы, желая понять то, что видит, но мягкая женская рука коснулась его плеча.
— Они, пойдем, — сказала Ийя, отворяя калитку.
Наваждение сгинуло. Социоматик, шагнув вслед за женщиной на двор, увидел за домом фигурку мальчишки. Он что-то мастерил. Это был сын Некоров, Виль. Онер заметил, что мальчик ведет себя как обученный «пси». Он демонстрировал ученому классический прием владения пластикой тела: «улыбка спиной». Улыбался по-доброму, но слегка иронично.
Онер широким шагом прошел к мальчику и тронул его за плечо. Тот поднял голову и озарил социоматика сиянием солнца в зеленых глазах.
— Вот, весы только что сделал, — сказал Виль вместо приветствия.
Ученый опустил голову и увидел абсурд. Деревянные весы, на которых ничего нельзя взвесить. Трение, влага и хрупкость деталей делали это невозможным. Такие весы изготавливались из чугуна.
«Я подумаю об этом потом...» — сказал себе Онер и пошел в дом.
Когда мужчина и женщина ушли в дом вслед за отцом, Виль сел на землю и вспомнил о видении, пришедшем к нему два дня назад. Мысли мальчишки дробились, как тонкие лучики, вызывая смущение и непонимание. Получается, он увидел именно этих двоих в тот самый момент, когда они начали путь к его дому.
Очень трудно принять, когда кто-то насильно вторгается в твою жизнь. Виль помнил, как около двух дней назад, ночью, что-то подняло его с лежанки и чуть ли не силой поволокло во двор. Все происходило, будто но сне. Дом был изнутри озарен каким-то сиянием, и мальчик шел сквозь него, как сквозь туман. Снаружи стало легче. Но когда Виль поднял глаза к небу, чтобы посмотреть на звезды, у него закружилась голова. Потому что в небе, друг подле друга, висели две луны. Одна из них была хорошо знакомой ему Ночной Спутницей, только находилась не на своем месте. А вторая луна была больше первой в несколько раз. Волны ее оранжевого сияния проникали в душу до самого дна. Мир перед глазами поплыл, и мальчику на мгновение показалось, что Ночная Спутница светится белым, а вторая луна — черным. И что белая луна думает, а черная — чувствует. Словно Ночная Спутница превратилась в мужчину, а та, вторая луна — в женщину.
Обе луны чуть покачивались, как чаши весов. И от них с неба на землю начала спускаться дорога — одна на двоих.
«Белый путь по грани...»— мелькнуло в голове Виля.
Потом луны исчезли. Виль повернул голову и увидел в небе Ночную Спутницу. Она находилась на обычном месте. Это была уже просто луна, а не видение. Но мальчик знал, что те двое никуда не делись. Они движутся к нему так же неизбежно, как приближается смена времен года. И еще голос. В последнее время Виль перестал видеть сгустки света, которые про себя называл «мыслями», и стал слышать внутренний голос, который объяснял ему, что и как надо делать. Делая так, мальчик убеждался в том, что способен менять мир. Но часто ему сообщали то, что он не мог до конца, ни понять, ни проверить. Так же произошло сразу после видения. Голос сказал: «Свет континента Май и тьма континента Зохр нашли общий путь на земле».
Виль тряхнул головой и задумался. Надо срочно куда-то все это деть. Он, в конце концов, просто мальчишка, а не Дух Жизни, и не его дело лечить континенты. Он не понимает этого, и понимать не желает.
Мальчик почувствовал злость. Он резко вскочил, пнул камень, взбив кучу пыли, и тут же запрыгал на одной ноге. Ночной демон им всем друг! Прыгая попеременно то на одной ноге, то на другой, он забормотал песенку:
Как-то в полночь, поздним летом
Сочетались тьма со светом.
Подарили им весы —
Не для дела, для красы.
Лунные лучи серебрили фигурку мальчишки. Вилю казалось, что какой-то взрослый одобрительно слушает его песенку, улыбается и кивает.
В эту ночь Виль так и не смог заснуть. Его разум крутился, как блоки и шестеренки у хитрой машины. В голове мальчика сами собой вспыхивали чертежи и схемы. Он понял, что ему все равно придется сделать весы. Бесполезную деревянную штуку. И поставить на самое видное место. Иначе эти две странные пуны так и будут болтаться вокруг него и никогда не отвяжутся.
Первые дни жизни в Тайнге выдались для Онера напряженными. Он не прогнозировал будущее других, а создавал свое. Это было не в пример тяжелее. Пришлось несколько раз сходить на железнодорожную станцию, объяснить ситуацию погрязшим в рутине геопсихологам. А ситуация была такова: он, Хассер, ведущий социоматик планеты, и его секретарша, Ийя Олен, в девичестве Иер, становятся организаторами и единственными сотрудниками Тайнгского филиала Академии Контроля и Управления. Филиал, как указал Хассер в разосланных телеграммах, будет основан в связи с непредсказуемым поведением Тайнгской силовой аномалии. В качестве основного аргумента социоматик приводил случай с подопытным Демером Оленом, который, согласно полученным данным, попал на планету Бедгог.
Неизвестно, сколько времени продолжалась бы волокита с открытием филиала, если б ученый окончательно не достал своими визитами неразговорчивых пси со станции. Один из них, поминая Дух Опустошения, достал секретное переговорное устройство, называемое телефоном, и сказал Хассеру, что он имеет право на разговор с Академией в Тайме. После этого ученый, вне зависимости от результата, уберется к Духу Опустошения, уже не раз упомянутому.
Ученый кивнул, полистал справочник и набрал личный номер Лаэна Маро, главы Спецслужбы внутренних связей в отставке. Разговор получился коротким.
— Делайте что хотите, Хассер! — отрезал в конце концов Маро. — Только так от вас может быть толк.
В конце декады, когда небо уже затянули осенние тучи, посыльный доставил в Тайнг все необходимые документы. Филиал объявили открытым. Еще через пару дней к воротам дома Некоров подъехала груженная продовольствием телега, и хмурый возничий выдал Хассеру заработную плату, урезанную в несколько раз. Ученый улыбнулся и положил мелкие деньги в сумку на поясе. Можно уже сегодня порадовать Ийю — подарить ей кольцо или ожерелье. Только ей это не нужно.
Первую декаду по приезде, когда социоматик занимался делами, Ийя сильно скучала. Видя это, Певен Некор чувствовал беспокойство — как—никак она его жилица, и он за нее отвечает. К тому же здоровье женщины оставляло желать лучшего. Поэтому помощник старосты отправил жену отвести Ийю к знахарке. Ею оказалась бойкая моложавая женщина с густыми светлыми волосами. Никто не знал, сколько ей на самом деле лет. Когда Ийя взошла на порог маленького чистого домика и увидела целительницу, то сразу расслабилась. Глаза у той были теплого карего цвета — совсем не то, что светлые ледышки у прочих людей.
