Вячеслав Шалыгин - Провокатор
Бросок вышел, прямо скажем, неудачным. Ворону показалось, что его случайно зацепил за воротник крюк лебедки. Полегчавшие в воде ноги ушли вперед, тело последовало за ними, а по горлу словно кто-то ударил ребром ладони — на самом деле это был все тот же воротник рубахи.
Зависший в пространстве под углом в сорок пять градусов майор схватился за ворот и попытался встать на ноги, но проклятая «лебедка» тянула его назад со страшной силой. Сцапавший за воротник серпиенс был силен, как буйвол, или кто там у них — динозавр? — и сорваться с крючка майор мог, только сняв рубаху, но Воронцову никак не удавалось изловчиться.
В конце концов старания майора все же принесли свои плоды, рубаха треснула по швам, но серпиенс уже подтянул человека достаточно близко и ухватил его за шею. Ворон попытался вырваться из захвата, но серпиенс держал железной хваткой, да еще и планомерно усиливал ее, явно намереваясь слегка придушить несговорчивую жертву. В глазах у Воронцова потемнело, а руки и ноги стали ватными. Еще секунда — и все, отключка и плен. Майор в последний раз попытался разжать вражеский захват… и неожиданно это ему удалось. А ведь силы были на исходе.
Ворон стряхнул с себя обмякшего врага, обернулся и сразу же понял, в чем дело. Из макушки у змеевика торчал специальный нож ночных охотников: с усиленным клинком, обрезиненной рукояткой и обмотанной изолентой гардой (иначе охотник рисковал получить удар током). Вот только кто его всадил серпиенсу в самое темя, теперь было не узнать. От спасшего Ворона человека осталось лишь стандартное облачко искрящейся пыли. Хотя нет. Узнать было нетрудно. Этот нож принадлежал Лешему.
Майор подхватил тяжеленного серпиенса под мышки, взвалил на себя и, прикрываясь им, как щитом, попятился к воде. Змеевики держали Ворона в прицеле, но не стреляли и, что гораздо важнее, не шли за ним. Все как один остановились у кромки воды и, не мигая, пялились на отступающего человека.
— Это же он, Ночной Потрошитель, что вы стоите?! — донеслось издалека.
— Мы не любим такую воду, — ответил кто-то из серпиенсов.
Ворону показалось, что это была женщина.
— Вот вы странные! — удивленно воскликнул человек. — Уйдет же. Тогда хотя бы убейте его.
— Нет, его должен убить лично эрг, в отместку за брата. Пусть уходит. Теперь мы знаем, как он выглядит, и у нас есть его генетический профиль. Мы найдем его.
«Хрен вы меня найдете!»
Майор набрал воздуха и нырнул. Мутная вода уютно укрыла его непроницаемым для света одеялом и понесла в направлении большой реки. Воронцов несколькими сильными гребками подкорректировал маршрут и, экономя кислород, снова расслабился, полагаясь на течение. Найдут они, размечтались! Полтора года искали, не нашли. Если б не этот ублюдок, провокатор, так и тряслись бы по ночам скользкие хозяева мира, пугали бы друг друга Потрошителем.
Ворон сделал еще пару гребков и попытался нащупать что-нибудь вроде опор причала. По всем расчетам, майор должен был уже доплыть. Хотя, возможно, на восприятие времени повлияла нехватка кислорода и на самом деле причал был еще далеко. Воронцов на миг запаниковал, но быстро взял себя в руки, сделал очередной сильный гребок и… больно треснулся лбом в опору причала.
«Твою мать!»
Майор вынырнул в затхлом полумраке узкого пространства между поверхностью реки и причалом, шумно выдохнул, судорожно вдохнул и едва заметно улыбнулся. Еще никогда такая жуткая вонь не казалась ему такой приятной. Да, это была вонь, но воняло тут не чем-нибудь, а жизнью!
Жизнью, которую майор Воронцов теперь был намерен посвятить только одной цели — мести провокатору. Случится это завтра, через неделю, через год, но в одну прекрасную ночь Потрошитель придет в спальню к этому гаду и сделает с ним то, что умеет делать гораздо лучше, чем другие.
Убьет. А вы что подумали?
3. Москва, август 2014 г
Утро выдалось чудесное. Грин мог судить об этом только по картинке на экране компьютера, но и не ощущая утренней свежести, не видя своими глазами солнца и ясного неба, Фил готов был утверждать, что сегодняшнее утро прекрасно. Приподнятое настроение не покинуло Филиппа даже в толчее метро.
По специальной ветке от Измайловской базы до секретного бункера «Глубинный-2», где трудился Грин, ходил допотопный, наверное, еще сталинских времен, поезд всего из четырех вагонов, а набивалось в него человек двести. Ехать приходилось стоя и почти не дыша. Не потому, что было совсем уж тесно. Просто от любого чиха древние вагоны грозили развалиться. Но и это получасовое мучение никак не отразилось на ощущениях.
Да, если честно, сегодня Грин никакого мучения и не пережил. Всю дорогу до бункера он был погружен в приятные воспоминания о вчерашнем вечере. Вспоминал, как было хорошо, как от счастья замирало сердце, как взрывались и гасли фейерверки эмоций. А о глупых мыслях и сомнениях не вспоминал. К чему? Да, кое-что изменилось и в Вике, и в нем. Но так ли уж это принципиально? Нет, и еще раз нет! Глупости. Как было сказано в одном из любимых фильмов Филиппа: «Ипохондрия от глупых сомнений». Утро расставило все по местам. Сомнения улетучились вместе с алкогольным туманом, а перспективы прорисовались с предельной четкостью. Жить и любить. Вот и все. А что еще нужно для счастья?
— Вот так гусь! Вы посмотрите, какая осанка, какие горящие глаза на бледном, но благородном лице! Дракула в исполнении Гэри Олдмена!
Это было первое, что услышал Фил, войдя в отсек, где трудился за стеклянной конторкой, одной из двух десятков, разделявших рабочие места. Видимо, некие признаки вновь обретенного счастья явственно проступили на физиономии Грина. Восклицал, естественно, Тупицын, штатный балагур и, вопреки фамилии, редкий умница. По крайней мере, на взгляд Грина. Он вообще был убежден, что отсек можно разогнать полностью, оставив только его самого, Тупицына и Марину Якубовну. Ни качество, ни сроки выполнения работы от этого не пострадали бы ни на йоту.
— Всем привет, — привычно проронил Фил и невольно улыбнулся до ушей.
— Мне страшно! — Тупицын, паясничая, попытался забраться под стол. — Он скалится! Он хочет нас покусать! Мы обречены, мы все станем вампирами!
— А по-моему, Филя сегодня добрый, — бархатным голосом проворковала Марина Якубовна, жгучая брюнетка без возраста. — И милый такой, просто плюшевый. Иди ко мне, сладкий, прижму тебя к груди, как медвежонка.
Она томно улыбнулась, стрельнула черными глазищами и поманила Грина ручкой, обильно украшенной золотом. Филипп, вопреки традиции, не смутился и взглянул на пышную грудь Марины без обычного восхищения. Этот факт не ускользнул от внимания сотрудницы, и она всплеснула руками.
— У Грина было свидание!
— Ага. — Тупицын сел на край гриновского стола и уставился на Фила сверху. — Я же говорил! Свидание с вампиршей! Глядите, у него укус на шее!
— Это не то, что вы подумали… — пробормотал Грин, пряча взгляд.
Ответом на смущенную реплику Филиппа стал гром аплодисментов.
— Бандерлоги, — недовольно морщась, обозвал всех присутствующих Грин.
— Только не делай с нами то, что делал ночью с вампиршей, мудрый Каа! — Тупицын вскинул руки, но, довольно скоро насмеявшись, склонился к Грину и доверительным тоном спросил: — Кто она? Надеюсь, не новая секретарша шефа?
— Тупицын, уйди в туман, — попросил Фил.
— Вика, что ли, вернулась? — Тупицын обрадовался. — Наконец-то!
— А ты-то с чего вдруг просиял? — Грин ревниво покосился на коллегу.
— Так ведь надоело на твою кислую физиономию смотреть! — Тупицын похлопал Фила по плечу. — Поздравляю, дружище, с окончанием холостяцкой жизни. Улыбнитесь, вы снова под каблуком!
— Виктор, отстань от Фили, — потребовала Марина, мечтательно вздыхая. — Дай человеку прийти в себя. Он, наверное, только под утро уснул. Да, медвежонок?
— Марина, ты делаешь неправильные ставки, — продолжая веселиться, заявил Тупицын. — Дай мне шанс, я не усну вообще!
— Не льсти себе, Витя, — фальшивым женским голоском пропищал кто-то из коллег.
Отсек снова взорвался смехом. Грин прикрыл глаза рукой, посидел так пять секунд и, наконец, включился в рабочий режим.
— Кофемат кто-нибудь включил?
— Юля, чашку кофе графу Дракуле! — хлопнув в ладоши, крикнул Тупицын. — Остальным работать!
— Прошу, мой господин. — Юля, самая молодая и симпатичная из коллег, поставила перед Грином чашку. — Что-нибудь еще? Пончик, свежую газету, литр крови?
— Ничего не надо, барышня. — Грин отхлебнул кофе и вооружился мышкой. — Подите все. Мне пора править Трансильванией.
Оживление в отсеке понемногу улеглось, и рабочий день наконец-то начался. Для Грина он всегда начинался с так называемой разминки, просмотра новостей в сети, и Филипп не нашел повода изменять привычке.
