Алексей Соколов - Терпение дьявола
– Иди, – непринужденным тоном сказал он. – Только видишь, листики кружатся? Когда подойдешь метров на пять, камешек в них брось. Чисто для развлекухи.
– И че будет? – все же спросил спортсмен с некоторой опаской.
– А пойдем, покажу, – ответил Сапсан, обращаясь не только к нему, но и к Колоде, который, видимо сообразив, что сталкер готовит милую потешку, в разговор не встревал. – Если тебе понравится, дальше пойдем в таком темпе, какой тебе нужен.
Питон, похоже, учуял подвох, поэтому до ложбинки шли прежним порядком. Не доходя нескольких метров, Сапсан поднял руку, давая понять, что дальше нельзя, потом наклонился, поднял камень размером с желудь и, коротко размахнувшись, бросил его в аномалию. Прямо в центр попал.
«Верти-лети» отреагировала мгновенно. Сначала сонм лениво кружащихся листьев набрал обороты, втягивая в образовавшийся вихрь мелкие веточки и прочий лесной мусор, а через секунду вся эта шелуха, подняв вместе с собой брошенный сталкером камень, взвилась вверх. Бешено покрутившись на уровне второго этажа еще немного, «верти-лети» издала хлопок, похожий на звук петарды, и взорвалась, осыпав троицу дождем из грязного песка и мокрых глиняных комочков. Камень, сыгравший роль наглядного пособия, под изумленными взорами зэков приземлился метрах в десяти от разрядившейся аномалии.
Сталкер обернулся к спутникам и голосом заправского лектора сказал:
– Это «верти-лети». Ученые головы, чей рюкзачок, кстати, до сих пор тащу почему-то именно я, относят эту аномалию к категории гравитационных. Если бы на месте камня оказалось тело – не буду тыкать пальцем, чье, – то оно шлепнулось бы не в одном месте, а разлетелось по ближайшим кустам свежими мясными хлопьями. Будь «верти-лети» чуть мощнее, кусты были бы не ближайшими. Желающие развлечься и побегать еще есть?
– Нет, – буркнул Питон. И уже громче добавил: – Охренеть можно! Ты чего сразу не сказал, какие штуки здесь попадаются?
– А ты бы поверил? – в свою очередь спросил Сапсан, снимая с плеч и передавая ранец спортсмену, который его безропотно взял. – Я, пока подобный фокус собственными глазами не увидел пару лет назад, думал, что это обычные страшилки из местного фольклора. Только при мне тогда не камень раскрутило, а пса-интуита. Водится тут такая тварь безглазая. До сих пор в толк не возьму, как она в аномалию попасть умудрилась. Обычно слепыши их за версту чуют.
Колода кашлянул и поежился, опасливо глядя на вновь кружащиеся листья. Сапсан, решив ковать железо, пока оно горячо, кивнул в сторону возрождающейся «верти-лети».
– Это только одна из многих. Аномалии разные есть, но благодаря им сталкеры и кормятся.
– То есть? – спросил Колода, запахивая фуфайку, которую расстегнул по дороге.
– В аномалиях артефакты создаются. Было бы у нас что-нибудь железное и времени на подождать суток трое, можно было бы «губку» добыть. Или «зуду». Но тут не угадаешь, что именно «верти-лети» выдаст. Может из ржавого болта даже «браслет» сварганить, а может его и просто выплюнуть. Обычно так и бывает, кстати. Ученые голову ломают, но, как артефакты создаются – понять не могут. Из аномалии – и все тут. А почему, при каких условиях – черт его знает. Это Зона, она капризна.
Когда «верти-лети» осталась позади, сталкер указал на ближайший пригорок и сказал:
– Сейчас надо подняться и карту глянуть. Если аномалии пошли, значит, теперь и остальные радости появятся.
Пока поднимались по скользкому склону, Сапсан поглядывал на державшегося позади Питона и с удовлетворением отметил, что демонстрация с «верти-лети» дала-таки спортсмену понять, кто здесь старший. Обходя камни и переступая попадавшиеся рытвины, Питон размеренно переставлял крепкие ноги в замызганных серой глиной кроссовках, полностью повторяя маневры сталкера. Вот и отлично. Менжеваться в случае чего этот бойскаут рэкета вряд ли будет, но и нахально путаться под ногами больше не станет. Status quo ante bellum восстановлен, с чем можно себя поздравить.
Добравшись до вершины холма, Сапсан осмотрел окрестности. Первым делом он невольно бросил взгляд на юг. Где-то там за перелеском сидел у костра со своими паскудными корешами здоровяк Гарик. Там же, но чуть дальше возлежал на пригорке, подобном этому, труп «плакуши», а в кустах малинника тушкари доедали тело неизвестного бедолаги, невольно подарившего беглецам загадочный артефакт.
Запад и восток сталкера не интересовали. По этим сторонам света не было ничего, что могло привлечь внимание трех охотников за желтым дьяволом. На север, на север – как говаривал незабвенный Сеченый. Именно там распростерлись безжизненные кварталы Припяти, прорезаемые растрескавшимся асфальтом улиц. И молись, бродяга, Вечному сталкеру, чтобы не встретиться с теми, кто ходит по этим улицам.
Сейчас перед Сапсаном открылся вид, который любому наблюдателю ясно давал понять, что гостеприимством эти земли вовсе не страдают. Сапсану всегда было сложно осознать, что сюда когда-то приходило лето. Кажется, осень царит в Зоне вечно, лишь плавно меняя фазы – от едва начавшейся, еще позволяющей природе поиграть блеклой зеленью на редко появляющемся солнце, до глубокой, когда постоянные дожди, перемежаемые порывами ветра, прибивают к земле гниющие желто-черные остатки растительной роскоши.
То, что лежало перед сталкером и его спутниками, учебники по природоведению и географии называют пересеченной местностью. Высота холма не позволяла взору разгуляться, однако ее хватило, чтобы разглядеть поросший молодым ельником неглубокий овраг. За ним раскинулось испещренное ямами каменистое поле, служащее подступом к узкому перелеску из редко растущих деревьев, еще пару недель назад колыхавших листвой. А уже из-за перелеска проглядывала территория, разбившая остатки и без того едва теплившегося оптимизма.
– Равнину видите? – спросил Сапсан, указывая на грязно-зеленое поле, затянутое бледно-голубой дымкой. – Это, скорее всего, болото. Можно попробовать его обойти, но тогда придется протопать до самого утра. А ночью бродить по лесу без детектора аномалий рисково. Поэтому надо идти напрямик, на болоте хоть видимость более-менее нормальная. Но сначала определимся с маршрутом – на картах, какие бы убогие они ни были, брод должен обозначаться.
Взяв у Питона ранец, он вытащил стопку карт и стал их перелистывать, разбирая нумерацию от южной части Периметра. Наконец найдя нужную, стал внимательно ее изучать.
– Мы здесь. – Ткнув в неправильный овал, обозначающий пригорок, сталкер повел палец выше и остановил его на широком заштрихованном участке. – Да, это болото. Пунктир – это, конечно, тропа. Не думаю, что там очень топко, но слеги выломать придется. В любом случае, деваться некуда. Ну спускаемся, что ли?
– Не спеши, – сказал Колода, расстегивая ворот фуфайки. – Дай попить, а то жарко мне что-то. Упрел совсем.
– Сейчас. – Сапсан снова полез в ранец и достал полупустую бутылку. – Воды мало. Если по дороге ничего не попадется, замаемся потом.
– Там фляга жмуровская есть, давай ее. – Колода протянул руку. – Сразу не проверили, а просто так таскать неинтересно.
Открыв флягу, зэк понюхал плескавшуюся в ней жидкость. Потом пожевал губами и понюхал еще.
– Конина, – наконец вынес он свой вердикт. – Век воли не видать, коньяк это. А ну…
Наклонив горлышко, Колода аккуратно наполнил жестяную крышку янтарной влагой. Обмакнул палец, лизнул его и широко улыбнулся, обнажив два ряда стальных зубов:
– Я же говорил.
С этими словами он опрокинул в себя налитое. Дернувшийся кадык, покрытый седой щетиной, засвидетельствовал успешное прохождение спиртосодержащего продукта в пожилой организм. Шумно выдохнув, Колода поболтал флягу в руках и довольным голосом сказал:
– Земля пухом тому фраерку. – Завинтив крышку и отдавая флягу Сапсану, добавил: – Теперь пошли.
Спуск не занял много времени. Пока они шли, вернее – скользили по мокрому склону, наметанный глаз сталкера обнаружил за оврагом два аномальных пятна: чуть левее притаилась средних размеров «верти-лети», а вот прямо за оврагом разлеглась крупная «комариная плешь». Темное пятно в ее центре говорило о том, что аномалия уже успела поймать в свою могучую утробу что-то или кого-то.
Неизвестно, чем руководствовался человек, давший аномалии такое заковыристое название, но Сапсан, как и многие другие сталкеры, всегда считал, что правильнее называть ее просто «прессом». Ведь, по сути, «комариная плешь» просто втягивает в себя любой предмет и сжимает его до максимальной плотности. Но первоначальные имена, которые давали чудесам Зоны еще первые сталкеры, редко замещались на новые, хоть и более точные определения. Однако бывали прецеденты, как, например, с «лжеплакушей», прозванной так за вечно мокрые, словно плачущие глаза. Через некоторое время «лжеплакуша» стала просто «плакушей» – точности от такого сокращения не убавилось, а звучало проще. Другое дело – оставшаяся сама собой лжесобака, которая если кому и друг, то явно не человеку.
![Алексей Соколов - Терпение дьявола [litres]](/uploads/posts/books/104789/104789.jpg)
