Алексей Ефимов - Шаг за грань
Как назло, погода сегодня и правда выдалась скверная – по небу сплошь плыли низкие серо-синие тучи, дул сильный ветер, того и гляди мог пойти дождь. К тому же было уже довольно поздно – около четырех часов дня. Когда они будут возвращаться, уже начнет темнеть – не лучшее время для охотников, но лучшее время для охоты – как раз такую погоду и такое время предпочитали маха.
Борька вообще не считал этот поход хорошей идеей – они отправились в него в одиночестве, и сейчас до самого поселка вокруг не было ни одной живой души, но у Витьки были свои соображения. Правда, маха словно бы как-то почуяли их – они явно попрятались, и в их поисках ребята забрались уже слишком далеко – туда, куда обычно забираться не решались. Все это было не к добру, и Борька нахмурился.
Пока он ехал быстрее тридцати километров в час – сейчас катер уверенно держал сорок, – бояться нападения сзади не стоило. Спереди, собственно, тоже – вдоль длинной затопленной улицы можно было вести огонь, как в тире, а стрелком Витька был отличным. Но вот если твари выломятся сбоку, с небольшим упреждением, чтобы катер не успел проскочить мимо них… тогда останется рассчитывать лишь на то, что их будет мало и они нападут лишь с одной стороны. Надеяться на внезапность было бы глупо – ровный шум мотора разносился на километры вокруг, и маха вполне хватало времени, чтобы подготовить засаду. Заборы и хижины вокруг давали им возможность нападать буквально с нескольких метров – и, если они бросятся сразу со всех сторон…
Борька невольно положил руку на пистолет, свое запасное оружие. Простой «бердыш» или даже стандартная армейская «гюрза» тут мало годились, и у него поэтому был такой же, как у Витьки, «кольт». Его тяжелая пуля обладала впечатляющей убойной силой, но со скоростью у нее было плоховато и прицельная дальность оружия не превышала полусотни метров – впрочем, Борьку это мало волновало, он понимал, что стрелять придется (если придется) на гораздо меньшей дистанции. Куда больше он боялся за надежность оружия – «кольт» славился своей чувствительностью к влаге, а ее вокруг было более чем достаточно.
Когда-то очень давно этот пистолет считался «крутым», но в бою он мало чем отличался от того же «бердыша». В охоте на маха было иначе – тут убойная сила играла основную роль. Борька не считал себя особо метким стрелком и потому прикрутил к пистолету лазерный прицел – прибамбас обычно довольно бесполезный, но вполне эффективный в такой вот хмурый день. Вот только запасных патронов у него совсем не было – одна обойма в пистолете, и все. Не то чтобы их не было совсем – Борька не брал их из какого-то, довольно-таки глупого, суеверия. Он считал, что пистолет может пригодиться при внезапной атаке, но рассчитывать на него не стоило – если основное оружие выйдет из строя, толку от «кольта» в любом случае будет весьма мало…
Мальчишка заметил впереди переулок – до него оставалось всего метров пятьдесят. Ему инстинктивно захотелось притормозить, но он тут же прибавил газу: мимо таких вот мест лучше проскакивать на полной скорости.
Он ничего не успел подумать, когда из-за этого поворота вдруг вылетели маха – двое или трое, он сразу не успел понять, не успел даже испугаться, хотя маха выглядели, мягко говоря, жутко. Само это слово было сокращением от «росомахи», но ничего похожего на росомаху в этих тварях не было, и о чем только думал тот, кто их первым так окрестил… хотя, возможно, это произошло из-за их хитрости и коварства. Больше всего они походили на каких-то здоровенных обезьян, скорее, на вымерших горилл Земли – двухметровые, невероятно широкоплечие, с чудовищными, с человека толщиной, руками, свисающими почти до земли – маха и передвигались в основном с их помощью. Башки у них были здоровенные, морды вполне обезьяньи, только с громадными зубастыми пастями. Больше ничего обезьяньего в них не было – никакого хвоста, а голая, красновато-черная кожа делала их похожими на каких-то жутких мутировавших жаб.
Над головой Борьки бабахнул выстрел, больно ударив по ушам, – Витька принялся за дело. За черепом первой твари распустилось тут же пропавшее красноватое облачко, и она грузно опрокинулась навзничь. На таком малом расстоянии пуля мощного винтовочного патрона пробила навылет даже почти несокрушимый череп…
…Лишь потом Борька понял, что их спас плетень, за которым твари устроили засаду. Они рассчитали все – и дистанцию, и то, что внимание стрелков будет отвлечено. Не учли лишь, что плетение палок, заросшее и стянутое вьюнком, окажется слишком прочным даже для их исполинской силы – забор не рухнул в первый же миг, и тварям пришлось ломать его, а это дало мальчишкам несколько спасительных мгновений.
Витька, не отрываясь, продолжал стрелять вперед – оттуда к ним бежали уже пять или шесть тварей, и Борька развернулся, выдернув из креплений «раптор». Забор буквально взорвался перед ним. Один их обломков больно ударил его в бедро, и перед парнем возникли сразу четверо маха. До ближайшего было всего метра три. Борька отчетливо подумал: «Это конец» – и тут же открыл огонь.
Он стрелял не целясь, опустошая магазин одной длинной непрерывной очередью, – к его счастью, вбитые в подкорку стрелковые рефлексы сработали быстрее сознания, и, вместо того, чтобы расстреливать ближайшую к нему тварь, он повел стволом справа налево, вогнав по нескольку пуль в каждую – это не убило ни одного маха, но остановило атаку, а потом катер уже проскочил мимо них. Бояться погони не стоило – эти амфибии, смертельно опасные в глубокой воде, были неуклюжи и малоподвижны на мелководье, что и породило саму охоту с аэрокатеров.
Борька до предела дал газу, направив катер прямо на отряд бегущих навстречу маха, – другого выбора не оставалось. Над его головой загрохотала винтовка – Витька перешел на автоматический огонь, что делал только в крайних случаях.
Маха задергались – двое или трое, окутываясь тут же исчезавшими облачками кровавого пара, – а потом катер на полном ходу врезался в них. Борьку рвануло вперед с такой силой, что потемнело в глазах, автомат едва не вылетел из его руки. На какой-то миг он ослеп, ремни впились в тело так, что хрустнули ребра. Раздался мощный глухой удар, катер просел, и холодная вода захлестнула ноги.
Мальчишка скорее понял, чем почувствовал, что туша маха пролетела над катером, и почти тут же он врезался во вторую, сбил ее и начал опрокидываться – корму ощутимо повело вверх.
К счастью, на сей раз гравитация победила – замерев на секунду, корма катера рухнула вниз, но не выровнялась, упав на что-то мягкое – на тушу маха, как бездумно отметил мальчишка. Он не сразу осознал, что они не движутся – мотор по-прежнему ревел, но тупой нос катера упирался в тушу маха… в тушу, которая начала медленно, неуклюже подниматься.
Борька оцепенел от ужаса – от удара дыхание его сбилось, все тело стало как ватное – словно в каком-то кошмаре, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В каком-то метре от него колыхалась огромная, как арбуз, башка маха – налитые кровью глазищи тупо буравили его, из пасти воняло. Краем глаза он заметил, что справа и слева поднимаются еще две твари, чуть ли не больше первой. Громадная лапа потянулась к нему…
Над его головой снова раздался грохот – и по башке твари наискось пробежала линия узких зияющих дырок, словно кто-то вбил в нее ряд толстых невидимых гвоздей, вколотив кожу в череп. Маха шумно опрокинулся назад, в воду, грохот повторился еще дважды – двумя короткими очередями Витька сбил двух других поднимавшихся тварей. Еще двое были, похоже, убиты до этого – никто больше не пытался нападать на охотников.
Борька наконец вдохнул и повернулся к другу. Лицо у Витьки было белое от боли – страшный рывок едва не перерезал его пополам, но он все же смог как-то перезарядить винтовку и открыть огонь. Борька шевельнул онемевшей, словно чужой рукой с повисшим в ней автоматом – в оружии не осталось ни одного патрона, и он подумал, что его нужно перезарядить.
В этот миг катер потряс страшный удар – его корму подбросило и наполовину развернуло. У Борьки непроизвольно клацнули зубы – он чуть было не откусил себе язык. Витька охнул и выдал нечто непечатное.
Второй удар развернул катер боком, и Борька увидел маха, похоже, того самого, который только что пролетел над его головой. Не было видно, что он сильно пострадал от этого, – хрипло заревев, он протянул к мальчишке громадную осклизлую лапу… и Борька, выхватив «кольт», уложил его одним выстрелом между глаз.
За первой тварью, шатаясь, приближались еще две или три – из числа тех, что Борька подранил, но так и не добил до конца, и Витька расстрелял их из винтовки. Потом вдруг стало очень тихо – Борька заглушил двигатель и, расстегнув ремни, обежал катер кругом, выискивая возможные повреждения. Ограждение винта оказалось погнуто – к счастью, не настолько, чтобы винт задевал его, – а вот дальше…
