Денис Агеев - Страж границ (СИ)
— Я всегда рад выпить за здоровье моего друга, — чуть улыбнулся пожилой страж и посмотрел на меня. — А ты как на это смотришь?
— Я тоже рад, — рассеяно развел руками я.
— Может, тебя подлечить, а то совсем плохо выглядишь? — обратился Яков Всеволодович к Горбулу, глядя, как тот с кряхтеньем достает какие-то предметы из глубокой ямы.
— Да ныт, на мны ытак Аурбэд Укд Даб налыжын, ылы как у вас там ыны называытся?
— Заклинание Регенерации Тела…
— Да-да, ыны самыы, — закивал циклоп, выкладывая на «стол» извлеченные из ямы предметы. Оными оказались: огромные головешки сыра, мясистые окорока и другая непонятная снедь. Последней, вытащенной из пещерного «холодильника», явилась громадная бутыль с красноватой жидкостью, очень похожей на вино.
— Дружелюбный, однако, ваш друг, — тихо прошептал я, и еще тише добавил: — В мифах говорилось, что циклопы были злобными великанами, а тут я вижу совсем обратное.
— Мифы до неузнаваемости исказили действительность. В легендах этого мира тоже упоминается о людях, как о мелких и подлых созданиях. А киклопосы на самом деле — в меру дружелюбный и гостеприимный народ, излюбленным занятием которого всегда являлись различные ремесла.
— И это хорошо. А то, честно говоря, на меня ваш друг нагоняет дикий ужас.
— Не волнуйся, тебе ничего не угрожает. — Яков Всеволодович похлопал меня по плечу.
Впрочем, я и не волновался. Просто дико находиться в обществе мифического циклопа, в существование которого я, как и любой нормальный человек, никогда не верил.
Тем временем Горбул закончил готовиться к пиру. «Стол» ломился от всевозможных яств, вид которых провоцировал громкое урчание у меня в животе. Из-за обилия впечатлений, лавиной свалившихся на мою голову, я совсем позабыл, что уже давно пора пообедать.
— Прышу вас, угыщайтысь. — Расплывшись в доброжелательной улыбке, великан указал на «стол».
Мы принялись за еду. Что сказать, вкус у пищи оказался вполне приемлемым, лишь единственным недостатком являлась нехватка соли. Когда же дело дошло до вина (красноватая жидкость в бутыли, как я и предполагал, оказалась местным «напитком богов»), то тут мной овладел восторг. После нескольких глотков убойного напитка, которое, обладало восхитительным ароматом и весьма неплохим вкусом, довольные лица Горбула и Якова Всеволодовича поплыли у меня перед глазами. Циклоп уж вовсе не казался страшным, и я даже осмелился влезть в дружескую беседу, так благоприятно льющуюся между ним и моим наставником.
Время шло быстро. Я успел узнать многое о жизни и быте циклопов. Кое-что стало для меня удивительным откровением. Как, например, то, что излюбленными делами народа Горбула является скотоводство и земледелие. А кое-что приоткрыло завесу тайны о греческих мифах. Оказывается, много лет назад нескольким циклопам удалось случайным образом проникнуть в наш мир — на тот его кусок, где, как не трудно догадаться, простирались земли древних греков. В тот роковой день перед несколькими десятками иномирян встала нелегкая задача, путей решения которой было всего два: прижиться в новом мире или вернуться обратно. Циклопы пытались сделать и то и другое. Вернуться в свой мир удалось лишь считанным единицам (они впоследствии стали первыми стражами границ Клораллии), да и то только после нескольких сотен лет (благо, срок жизни циклопа составляет около шестисот-семисот лет, если считать по земному календарю). Остальным, коим не посчастливилось вернуться, пришлось приспосабливаться к новому образу жизни. И ясное дело, что на своем пути они не раз пересекались с местными обитателями — древними греками, встречи с которыми не всегда заканчивались благоприятно. Разумеется, люди тогда еще были примитивными существами и любые встающие перед ними проблемы решали огнем и мечом, а точнее — копьем и палицей. Так что не удивительно, что циклопы в греческих мифах фигурируют как злобные и отвратительные людоеды, не знающие ни жалости, ни чувства меры в своих мерзостных поступках. Увы, но такими им необходимо было быть ради выживания.
В свою очередь вернувшиеся на Клораллию киклопосы породили кучу легенд о мелких и жалких людишках, нападающих ночью и ворующих скот. Наверное, из этого всего можно сделать вывод: тогда в седую древность наши народы стоили друг друга.
Минул третий час увлекательной беседы, как вдруг по всей пещере раздался странный звук, воздух звонко завибрировал.
— Эдг аж грамт хал! — разочарованно воскликнул Горбул, его могучее тело поднялось и неуклюже двинулось к чану.
— Что он сказал? — поинтересовался я у Якова Всеволодовича.
— Что кто-то опять проник в его мир, — перевел наставник, не сводя глаз с великана. И от себя добавил: — Ему это не нравится… и мне тоже.
— И что вы собираетесь делать?
— Надо узнать, почему так происходит. Это ненормально, когда существа проникают в чужие миры так часто. Это совсем ненормально. — Страж границ встал и быстрым шагом направился к циклопу.
Я отложил огромную чарку с вином и тоже подошел к чану — вблизи он казался огромной ванной, почти доверху заполненной светящейся жидкостью. Поверхность будто исчиркана кривыми линиями разной длины и толщины. Приглядевшись, я понял, что эти линии — своего рода разделители. В какой-то степени поверхность этой светящейся субстанции можно назвать картой.
— Мны нужны туда, — уныло заявил Горбул, виновато поглядывая то на меня, то на моего наставника. — Эты, навырныы, сныва ыхрыптырыксы.
— Друг мой, я отправлюсь с тобой. Тебе пригодится помощь, да и я кое в чем хочу разобраться.
— Я бы ны хытыл тыбя впутывать, Якыв. Эты мый мыр, — попытался отказаться циклоп.
— Мы должны помогать друг другу.
Я же в это время внимательно разглядывал «карту», пытаясь сообразить, откуда пришел сигнал о проникновении иномирянина.
— Хырышы, будь пы твыыму, — после недолгих раздумий согласился великан, покосился на меня и добавил: — А чты с твыым учыныкым дылать будым?
— Он останется здесь. Слишком слаб и неопытен, — быстро решил пожилой страж, даже не оглядываясь на меня.
— Но, Яков Всеволодович… — попытался вмешаться я.
— Нет, Андрей, — прервал меня учитель, резко обернувшись. — Ты останешься здесь.
Мне оставалось лишь уныло развести руками. Впрочем, вспомнив о том огромном насекомом, что теперь грудой бесформенных обломков возвышалось у входа в пещеру, я и не стремился лезть в пекло битвы.
— Тыгда ытправляымся туда сыйчас жы, — пробасил гигант.
Его мощная рука легла на грудь. Лепешкообразные губы прошептали что-то невнятное, и могучее тело великана стало меняться, превращаясь во что-то малопонятное, а потом и вовсе растворилось, словно дым. Яков Всеволодович лихо подскочил к своему другу, и его постигла та же участь.
Через мгновение в пещере циклопа воцарилась гробовая тишина.
Не знаю, сколько часов прошло прежде, чем Горбул вернулся. Да это и не важно, потому что меня больше волновало другое.
Он вернулся один.
На вопрос, почему Яков Всеволодович не явился вместе с ним, гигант добродушно заявил, что мой учитель, оказывается, решил что-то выяснить, и его прибытия в скором времени ожидать бессмысленно. И поэтому циклоп пришел к восхитительному умозаключению, безапелляционно гласящему, что нам лучше не терять времени попусту, а приступить к изучению основ клораллийских заклинаний. Я лишь попросил у великана небольшой передышки и, не дожидаясь, даст ли тот на нее согласие или нет, рухнул спать.
ГЛАВА 4
Очнувшись, мой несчастный организм в полной мере ощутил давящую силу похмелья. Во рту царила пустыня, голова трещала так, словно готова была развалиться на две половинки. Руки судорожно дрожали, как у паралитика. Мне хотелось застрелиться или вскрыть себе вены, да сделать все, что угодно, лишь бы избавиться от этого ужасного ощущения. Но совершить суицид мне не дал Горбул. Заметив, как я страдаю, он решил смилостивиться над своим неосмотрительно накачавшимся вином гостем. Пара непонятных слов, активирующих, по-видимому, какое-то местное обезболивающее заклинание, и я снова стал чувствовать себя, как огурчик.
Проспал я, судя по всему, оставшуюся часть дня и всю ночь, потому что, как только я вышел из пещеры для медитации, меня приятно обласкали утренние лучи клораллийского солнца.
Небесное светило выглядело вполне обычно и совершенно ничем не отличалось от земного, поэтому мне даже на мгновение показалось, что я снова очутился в родном мире. Впрочем, ощущения, что я нахожусь не в своей вселенной, во мне не проявлялись и ранее. Только психологическое осознание и ничего более.
К полудню я занялся изучением клораллийской магии. Яков Всеволодович как в воду глядел, когда советовал мне начать познание этой непростой науки с основ циклопского чародейства. У меня действительно получалось. Плохенько и жиденько, конечно, но все равно — получалось. На вопрос, как же мне это удается, гигант пожал плечами и ответил, что колдовское искусство циклопов всегда считалось одним из самых легких разновидностей использования магии. Для успешной активации чар нужно всего лишь произнести текст с особой интонацией. Для правильного действия заклинаний моего родного мира (и многих других измерений) необходимо понимать заложенный в произносимых словах смысл, при этом нужно визуализировать тот образ, что заложен в тексте. А это не всегда под силу новичку.
