Дмитрий Шидловский - Ритер
– Но и о текущих делах забывать не стоит, – продолжил Рыбников. – Послезавтра мы идем сопровождать обоз наших подопечных в Hec.
– Послезавтра? – встрепенулся Антон. – Зачем?
– Обязанности покровителя племени. Два раза в год местные жители собирают товары для продажи на ярмарке и везут в город. Это самая большая ценность для этих людей. Покровитель обязан сопровождать обоз. Ну и учет выручки вести надо. Нам же десятая часть причитается. Ты не забыл, надеюсь?
– Да. Конечно. Я пойду с вами. Поход, явно, небезопасный. Да и город будет интересно посмотреть. Не век же нам здесь, в глуши, сидеть.
– А вот ты, как раз, с нами не пойдешь, – покачал головой Рыбников. – Кто-то должен остаться здесь. И я думаю, лучше будет, если ты будешь тут за старшего.
– А кто пойдет с вами?
В Антоне боролись злость на учителя, за то, что тот не берет его с собой, и гордость, что оставляет своим заместителем.
– Ставр. Он местные обычаи знает. Сережа Пак. Таня.
– А она зачем? – Антон вздрогнул, подумав, что вопрос может выдать его чувства к девушке.
– Она сама попросилась. Будет с лекарем закупать лекарства, которые нельзя получить здесь. – Рыбников словно не заметил волнения в голосе юноши. – Она очень увлеклась местной медициной. Это хорошо. Сам понимаешь, не дай бог что, рассчитывать нам особо не на кого. Ну и Чубенко.
– Это понятно, – усмехнулся Антон. – Должен же он выручку пересчитать.
– И это тоже, – кивнул Рыбников. – Хотя не только. Мне бы не хотелось, чтобы он оставался здесь без присмотра.
– Да что он сделает? – небрежно махнул рукой Антон. – Он, по-моему, тихим стал, после того как стало ясно, что мы не в нашем мире.
– Есть люди, к которым не стоит поворачиваться спиной нигде и никогда. Ты еще этого не знаешь, а я с подобной публикой немало пообщался. Поверь, мне будет спокойнее, если он будет у меня под присмотром.
Антон кивнул.
– Кого еще вы берете с собой?
– Больше никого.
– Значит, из бойцов с вами пойдут только Ставр и Сергей?
– Местные выделяют по пять человек от каждого племени. Так что массовость нам обеспечат. Отсутствовать мы будем девять дней. Три туда, три обратно и три там. Местные сдают свои товары оптовикам и сами не торгуют. Только закупят необходимое и в обратный путь. Если Машу не считать, вас здесь всего шесть человек остается, включая раненного Василия. Этого, кстати, в караулы бери. Таня не возражает. Он уже на поправку пошел. Надо, чтобы он перестал себя считать больным. Волей, если что, поможет тебе в ситуации сориентироваться и с местными общий язык найти. На рожон не лезь. В дозоры пока не ходите. Про ритеров я тебе уже говорил. Но если почувствуешь, что можешь решить ситуацию, действуй. Если ваш авторитет среди местных вырастет, будет даже неплохо.
– Хорошо, – кивнул Антон. – Но может, все же еще людей с собой возьмете? Мы-то здесь, на крайний случай, за стенами отсидимся. Да и кому мы нужны? Если разбойники, то они местных грабить будут, а сюда не сунутся. Ставр так говорит. А вот ваш обоз для бандитов куда как интереснее.
– Разве ты забыл, что один ритер целого отряда стоит? – усмехнулся Рыбников.
Антон непроизвольно опустил глаза.
– Никита Викторович, а вы поняли, что это за тайна, о которой говорил Йохан? – задал он вопрос, который волновал его все последние двадцать дней.
– Не уверен, но думаю, что да. – Рыбников пристально посмотрел на ученика.
– Так что же это? – Глаза Антона загорелись.
Теперь он ловил каждое движение учителя. Тот печально усмехнулся.
– Если это то, о чем я думаю, то ритеры не врут, когда утверждают, что не могут выразить ее словами. Это просто ощущение, вернее, набор ощущений. Иногда это называют мастерством, иногда интуицией. Но все это не то. Неожиданно появляется некое предчувствие. Ты видишь человека и знаешь, что он собой представляет. Нет, все не то. Извини, я действительно не могу объяснить. Скажу только одно: если бы я послушался своего предчувствия четыре недели назад, мы бы ни за что не оказались на этом фестивале боевых искусств.
– А вы чувствовали, что туда не надо идти.
– Да. Но, увы, обстоятельства… будь они прокляты. Знаешь, Антон, если ты хочешь избегать бед, никогда ни к чему не привязывайся. Ни к чему и никогда. Если ты позволишь себе это, то может наступить момент, когда тебя не спасет ни боевое искусство, ни богатство, ни связи, ни интуиция.
– Но вы действительно можете отличить ритера?
– Я могу отличить мастера.
– Поэтому вы и хотели, чтобы никто не подходил к Йохану?
Рыбников кивнул.
– А что, разве Алексеев и Жихарев не были мастерами?
– Они были мастерами, но не того уровня. Не требуй от меня объяснить это, Антон. Я просто понял, что только я могу справиться с Йоханом, вот и все. Так и получилось.
Они немного помолчали.
– Я занимаюсь у вас уже больше десяти лет, – произнес Антон. – Но ритером не стал. Значит, в этом мире меня бы уже прогнали.
– То, о чем я говорю, появилось у меня только год назад, – усмехнулся Рыбников. – Так что, если это действительно тайна ритеров, то у тебя еще есть время в запасе.
– А хорошо быть ритером? – неожиданно даже для себя спросил Антон.
– Горько, – Рыбников поморщился, как будто действительно проглотил горькую таблетку. – Ты видишь слишком много людских недостатков и лишаешься иллюзий. Поверь, это временами очень неприятно. Возможно, ты сам это вскоре узнаешь. Да, вот еще что. Старейшина, из племени Оти, вчера сказал мне, что недалеко отсюда появился новый ритер. С ним небольшая дружина, достаточно странно вооруженная, и жрец неизвестной религии. Им удалось прогнать банду, которая грабила местное племя. Местные наняли их для охраны, но ритер потребовал, чтобы все племя перешло в его веру. Тебе это никого не напоминает?
– Щекин! – вскрикнул Антон.
– Похоже, – кивнул Рыбников. – На всякий случай, будь начеку. Боюсь, что этим они не ограничатся. Если уж кто-то решил причесывать всех под свою гребенку, это надолго. Они ребята боевитые и упертые. И, самое главное, готовы добиваться всего силой. Так что, возможно, нам еще придется с ними встретиться.
– Скажите, а Щекин – мастер? – спросил Антон.
– Он большой мастер боя, – подтвердил учитель.
– Больше, чем Алексеев и Жихарев?
– Да.
– Но он не ритер?
– Если я правильно понимаю, что это такое, то нет.
– Вы его боитесь? Его и тех, кто с ним ушел?
– Опасаюсь. Понимаешь, в чем дело. Там гремучая смесь: сильный боец и хороший организатор плюс не очень умный идеолог, задвинутый на религиозной исключительности. По отдельности они не так опасны, но вместе… У них сверхценная идея. Ради этой идеи они не будут щадить ни себя, ни тем более других. А нас они считают своими естественными союзниками… или подданными. Помнишь, как у них: если ты русский, то обязан и православным быть, и историю трактовать, как они, и слушаться их начальников. Если нет, то ты предатель. А к предателям всегда относятся жестче, чем к тем, кто был врагом с самого начала. Так что, если они освоятся и почувствуют силу, то обязательно придут сюда: возвращать в истинную веру и карать отступников. То, что они считают, будто несут благо остальным, лишь дает им индульгенцию на любые гадости. Не зря говорят: благими намерениями устлана дорога в ад. Они даже не заметят, когда переступят опасную черту. В своем стремлении облагодетельствовать мир они могут погубить и себя, и тех, кто рядом. Васильев это, кстати, понял.
– Так может, было лучше позволить ему выстрелить? – вскинулся Антон.
– Может, – пожал плечами Рыбников. – Но тогда на твоем месте я бы сделал то же самое. Пока есть возможность решить дело миром, не надо позволять литься крови.
– Но когда другого выхода нет…
– Тогда нет. Впрочем, это уже из области софистики… вернее, пустого трепа. Каждую ситуацию не предусмотришь. А когда и как себя вести, подскажет интуиция. Закончим на этом. У нас с тобой еще много дел. Мне к переходу готовиться, тебе здесь в должности командира гарнизона осваиваться. Потом пофилософствуем.
Рыбников повернулся и зашагал к дому. Антон машинально поклонился ему вслед, потом, немного выждав, выхватил меч ритера и метнул в стену. Клинок ударился в дерево, но несколько под углом и вошел не слишком глубоко, потом под собственным весом наклонился и упал на землю.
– Этому я тоже научусь, – пробормотал Антон.
Глава четырнадцатая,
о гарнизонной жизни
Стоя на обзорной площадке, Антон осматривал кромку леса. Платформы находились с четырех сторон частокола, защищавшего замок, и представляли собой удобную позицию для лучников. Уже четыре дня прошло с того момента, как обоз, возглавляемый Рыбниковым, ушел в город, а Антон все еще не мог успокоиться и каждый день подолгу внимательно осматривал окрестности. «Что я здесь делаю? – часто спрашивал он себя. – Зачем торчу здесь, будто действительно ожидаю нападения? Вон, и Волей посмеивается». И все же, несмотря на это, парень с завидным постоянством лез на деревянную конструкцию и тщательно разглядывал окружающие леса, ловя любое движение. Чувство опасности не покидало его. Что это? Предчувствие или самовнушение? Последствие предупреждения учителя или игра «в войнушку» мальчишки-переростка?
