Макс Острогин - БОГ КАЛИБРА 58
Рябой клюнул. После второго выстрела он влетел наперевес со своим автоматом, мне ничего не оставалось, я выстрелил ему в плечо. Рябого швырнуло на стену, он стукнулся головой, сполз на пол. Болт несколько секунд стоял с открытым ртом, смотрел на меня. Карабин у меня был разряжен, но Болт про это забыл.
– Беги! – рявкнул я.
Болт ойкнул и побежал.
Я победил.
Вышел на воздух. Болта уже не было, скрылся. Первым делом поднял Папу. Последние два дня его совсем не кормили, Папа не сильно отощал, но набрался злобы и кровожадности, я поднял клетку, и Папа тут же попытался меня цапнуть своей хищной лапой.
Я взял рюкзак, он валялся у крыльца, отряхнул его от их вони, достал карася, разломал вдоль и вставил в прутья. Папа с мурчанием набросился на пищу. Рюкзак надел, сразу стало как-то теплее и веселее. Перезарядил карабин, стало еще веселее. Стал разбирать трофеи.
Если честно, мне не хотелось брать ничего у этих, противно. С другой стороны, я вполне имел право, ведь если бы они меня завалили, то все бы срезали, даже шкуру – для барабана. Поэтому я рассудил, что щепетильность стоит оставить на обочине.
К тому же я их предупреждал. Еще сразу, с начала, что их образ жизни их до добра не доведет.
Осмотрел Молодого.
Рюкзака у него не нашлось, небольшая сумка. В ней патроны, их я выкидывать не стал – распотрошу на порох. Бинты оставил. Длинные куски вяленого мяса выкинул, неизвестно, что за мясо. Запасные ботинки, тоже выкинул, размер не мой. Огниво, часы на проволоке, механические, штук десять – не меньше. Часы взять хотел, были и хорошие – с толстым стеклом-нецарапкой, затертого цвета, как раз. Завел, послушал. Тикали слишком громко. Если я слышу – то погань всякая и подавно услышит. Пришлось выкинуть, хотя в другой обстановке я, наверное, часы бы взял. Там, за Кольцом. Выменял бы. А здесь их вряд ли на что-то поменяешь. Книга еще, без обложек, одно нутро. Словарь. Один наш язык, другой нет. Забавно. Молодой изучал язык… Впрочем, возможно, что книжка ему понадобилась совсем для другого, папиросы, может, крутил или на пыжи расстегивал. Больше в сумке не нашлось ничего, а сама сумка мне понравилась – она чрезвычайно удобно вешалась на шею и болталась под рукой.
Осмотрел Рябого.
Рябой был предводителем, обычно у предводителя водился более богатый скарб. Я не прогадал. Инвентарь у него на самом деле оказался серьезный. Длинная хорошая веревка и к ней набор приспособлений – крюков, петель и штырей, для чего все это предназначалось, я не понял, веревку взял. Патронов много, причем разных калибров, на всякий случай я все эти патроны оставил. Лекарства, желтенькие и синенькие, выкинул.
Сахар. Какой-то подозрительно розовый, выкинул.
Нашлась бутылка, зеленого стекла, с этикеткой, на которой был изображен дядька в дурацкой красной шапке. Открыл. Спирт. Оставил.
Кроме этого в ранце и в карманах Рябого встретились портянки, носовые платки, ножи разные, в том числе и метательные, карты и россыпь мелких предметов, в которых мне совершенно не хотелось разбираться.
Нашлись ключи. Много ключей, нанизанных на шнурок. Ключей маленьких, кривых, медных и вообще разных. Я пожалел, что
успокоил Рябого совсем, было бы интересно спросить – зачем ему?
Липкая лента. Старая, но в хорошем состоянии, липнет, целых два кругляка.
Шарик еще.
На первый взгляд, синяя стекляшка, но какая-то подозрительно тяжелая, из-за тяжести хотел выкинуть, но потом подумал, что шарик не простой. Сунул его в пустой пластиковый пузырек, спрятал в рюкзак.
Надо было осмотреть еще Хирурга, но потом я решил, что не стоит. С ним что-то нехорошее произошло, наверняка… Видеть не хотелось. Да и опасно. И темнело слишком быстро, и я стал готовить ночлег. Закапываться поздно, да и не закопаться здесь, вокруг асфальт, пусть и проросший. Можно устроиться на втором уровне, но сейчас останавливаться там просто глупо – слишком много вокруг крови и на эту кровь кто-то обязательно явится. Уходить тоже поздно.
Подвал.
Я вынул из рюкзака венчик, намотал на него промасленную дерюгу, сделал медленный факел. Дверь в подвал оказалась железной. Я подергал за ручку, дверь не открывалась. Замок навесной, большой и тяжелый, попытался вскрыть его ножом, бесполезно.
И вдруг я услышал свист. Вернее, присвист, возможно сопение. Кто-то сопел. Я не люблю всяких сопел, как-то раз у нас завелось такое сопело. Сопело – сопело, Гомеру это надоело, он снарядил четырехстволку и одним вечером выстрелил. На следующее утро мы нашли то, что от этого сопела осталось, и мне эти останки совсем не понравились. Существо передвигалось на двух ногах, но человеком не было. Короткие лапы, тяжелая голова с квадратной зубастой пастью, Гомер долго смотрел на него и весь день думал.
А потом, уже весной, мы нашли в лесу гнездо с костями. Такие же твари, только маленькие.
Сейчас сопело примерно так же.
Я снова попытался раскусить замок ножом, лезвие слишком широкое, не пролезало. Когда засопело еще в одном месте, я несколько заволновался. Зубы у тех сопел были что надо…
Порох. В рюкзаке у меня хранился порох, вынести эту дверь легко, но дверь мне нужна невредимая. И вдруг я вспомнил про ключи у Рябого. Вернулся за связкой. Темнело уже не быстро, стремительно. Солнце почти спряталось за развалины, наступила почти уже настоящая ночь, хотя небо еще немного шевелилось красным. Я вернулся к двери и стал перебирать ключи, один за другим, исключая самые мелкие.
Нужный ключ был девятый, изнутри дверь закрывалась на засов.
В подвале стояла вода. По колено. Протухшая и еще что-то, в нос ударило тяжелой посторонней жижей. Я опустил факел пониже и обнаружил, что в воде плавают крысы. Дохлые, вверх лапами, довольно крупные. А в углу…
Крысиный король.
Однажды я встречал такое. Гомер вскрыл старую канализацию неподалеку от станицы – крысы стали одолевать, гадили в воду, кроликов воровали, и не вытравить никак. Гомер сделал крысу-убийцу и запустил ее в трубу, но все равно не получилось, тогда Гомер сказал, что в трубах завелся крысиный король, и никак его не выкурить – надо лезть.
Полезли. А потом я не спал долго, потому что снилось.
Сначала через трубы лезли, потом через водоток, и в самом низу нашли. Сорок восемь крыс, сросшихся хвостами, головами и лапами. Размером с корову. Тварь защищало целое крысиное воинство, наши карабины оказались там бесполезны, но у нас был газ и огнемет. Сначала пустили газ, затем выжигали огнеметом. Я никогда не слышал такого визга, король визжал, пока Гомер не кинул в него гранату. Я потом крыс не мог полгода есть, в горле этот запах стоял и стоял. А крысы ушли. Не то что их меньше стало, просто ушли, видимо, этот запах их отпугивал.
Здешние крысы покрупнее. И морды длинные. Король же…
Штук тридцать крыс, сбившихся в кучу, проросших друг в друга хвостами, лапами и кое-где уже спинками. Мерзкое зрелище. Покачивался на воде. Хорошо хоть дохлый. Но даже рядом с дохлым оставаться не хотелось.
В другом углу стопкой валялись матрасы, прогнившие и проеденные чернотой, кроме матрасов стул, и все, я обследовал подвал и нашел, что ничего, кроме крыс, матрасов и стула, в подвале и нет. Вода еще, это да. Спать над крысами мне вовсе не хотелось, один раз я спал сидя, и на следующий день у меня болела шея. Человек должен спать лежа, он не лошадь – так всегда говорил Гомер.
Я поглядел вверх. Под потолком тянулись толстые трубы, и я решил устроить висячую колыбель. Закрепил ремни, развернул в них спальник, рядом рюкзак повесил. Уже забрался, но вспомнил про крыс.
Спать над крысами я не мог, не знаю почему, что-то в этом присутствовало ненормальное, поэтому я закрепил факел под потолком и долго сгонял крыс к противоположной стене, где они собрались в гадский серый остров.
Папе, кстати, в подвале тоже не понравилось, он ворочался и сверкал глазами, я забрался в мешок и устроил Папу рядом с собой.
Факел догорал. Мне было не очень уютно, даже как-то грустно. Я вдруг понял, что очень хочу к себе, в леса. Пусть там никого и не осталось, но я туда хочу.
Потом факел, само собой, догорел.
Я застегнул спальник и спрятался в нем с макушкой, отгородился от подвального мира, попытался уснуть.
Обычно я хорошо засыпаю почти в любых условиях. Под землей, на дереве, если особо подготовиться, то можно даже под водой – шнорхель выпусти – и спи себе, только прохладно, и чтобы паразитов не залезло. Вообще, под водой и под землей хорошо – конечно, скунс отпугивает комаров, однако некоторые особенно упертые пробираются. Блохи изнутри, комары снаружи – не очень весело. Но вообще я могу спать и с комарами.
А здесь спать не получалось. Сначала мне представлялись крысы. Что они подбираются ко мне. Есть же мрецы, получаемые из человеков, почему же не быть крысиным мрецам? Конечно, раньше я таких вообще не встречал, но мало ли что тут заведется?
И сразу же я стал думать – а с чего это вдруг все эти крысы передохли? С какой такой причины? Собрались, значит, в отдельном месте и сдохли. Хотя, может, они тут объединились в этом самом подвале – и дружно совместно утопились. Да, утешил я себя, скорее всего, это крысы-самоубийцы, такое случается. Король им приказал – и они самоубились. Или вот года три как тому назад – эпидемия среди дятлов была. Собирались в стаи и с высоты о землю расшибались. Вокруг станицы все в перьях было – никогда не думал, что в нашем лесу изобилие дятла.
