Сергей Мусаниф - Вселенная неудачников
Ну и где я? Непохоже это место на больницу захудалой латиноамериканской страны.
И вообще не так часто мне встречались комнаты без окон.
Сумасшедший дом? А почему я тогда в своей одежде? Или здесь принято оставлять пациентам те шмотки, в которых они прибыли?
В любом случае непонятно, как я переместился из джунглей в сумасшедший дом.
Хм… Если это сумасшедший дом, то были ли вообще джунгли?
А одежда… Ну мало ли какие теперь в дурдомах пижамы…
Ага, и халаты у врачей странные. Или парень, который навестил меня примерно через час после моего пробуждения, совсем не врач.
На вид ему было лет сорок, и одет он был в некое подобие военной формы. Только я такой формы раньше никогда не видел.
На поясе висела кобура, из которой торчала странного вида хреновина. То ли электрошокер, то ли фаллоимитатор. Наверное, все-таки это был шокер. Кто бы стал таскать фаллоимитатор в кобуре?
Дверь открылась без единого звука. Открылась она, как я и догадывался, наружу. Только не вбок, как положено открываться любой уважающей себя двери, а вверх, как у спорткара. Очень своеобразное архитектурное решение.
– Меня зовут доктор Полсон. – Он смерил меня взглядом и положил руку на хреновину в кобуре. – Вы американец?
У доктора Полсона был неплохой английский. Но едва уловимый акцент говорил о том, что английский для него не является родным языком.
– Нет, – сказал я.
– Англичанин?
– Русский.
– Но тоже разведчик?
– Нет, просто мимо проходил.
– Смешно, – сказал доктор Полсон, даже не улыбнувшись.
Могу его понять – это была не самая лучшая моя шутка.
– А вы кто? – спросил я.
– Добрый плантатор.
– Тоже смешно, – сказал я. Или все-таки в местных джунглях оказалась перевалочная база Медельинского наркокартеля? А что, интересная версия. Тут до границы с Мексикой недалеко. А там и США рядом… – Но это все еще Белиз?
– Белиз, – сказал доктор Полсон. – Как себя чувствуете?
– Нормально.
– Это хорошо.
Два шага назад вывели его из комнаты, и дверь плавно опустилась на свое место. Славно поговорили.
Сложно сказать, сколько времени я провел в одиночестве. Часов не было, окна, чтобы наблюдать за сменой дня и ночи, тоже, свет мне не выключали.
В конце концов мне стало скучно, и я лег спать.
Проснулся от того, что меня трясли за плечо. Трясущий оказался не доктором Полсоном. Это был мужик примерно того же возраста и в такой же одежде, но выглядел он раза в два мощнее, чем субтильный доктор.
Не знаю почему, но я решил, что он военный.
Представляться он не стал.
– Сядьте, – сказал он.
Я сел. Почему бы не сесть, если человек просит? Вежливость еще никогда никому не вредила.
Мужик устроился на стуле посреди комнаты. Стул он, видимо, с собой принес, потому что до его визита единственным предметом мебели в комнате была моя кровать.
В руках у мужика был включенный КПК[4] неизвестной мне модели. Не иначе технологическая новинка.
– Ваше имя?
– Алексей Каменский. А ваше?
– Возраст? – Мой вопрос он проигнорировал. Уж не захватили ли меня сотрудники еще какой-нибудь спецслужбы? И какая страна постаралась?
– Двадцать три.
– Год рождения?
– А сами вы посчитать не можете?
Он вздохнул.
Я отметил, что у этого парня точно такая же кобура, как у доктора Полсона. И торчит из нее очень похожая хреновина.
– ФСБ?
– Нет.
– ГРУ?
– Нет.
– А что тогда?
– Журналист. Безработный. – Я решил, что честность – лучшая политика. Потому что не мог сообразить, как мне выгоднее врать.
– Что безработный журналист делал вместе с агентом «Интеллидженс сервис»?
– Совершал променад по джунглям? – попытался угадать я.
Значит, Холден раскололся. Странно. Я думал, он покрепче. Профессионал все-таки.
– Холден сказал, что вы – русский агент.
– Я его обманул.
– Может быть, вы пытаетесь обмануть меня?
– А смысл?
Он нахмурился.
– Как по-вашему, где вы сейчас находитесь?
– Понятия не имею, – признался я.
– И вы не русский агент?
– Я русский. Но не агент.
Он вздохнул, выключил КПК и сунул его в нагрудный карман. Его правая рука отточенным профессиональным движением скользнула вниз, и уже через миг похожая на фаллос хреновина покинула кобуру и оказалась направлена на меня. При этом все остальное тело оставалось неподвижным, и у меня сложилось впечатление, что правая рука этого типа живет своей собственной жизнью.
– Э-э-э… может, еще поговорим? – предложил я.
И тут меня снова «выключило».
Очнулся я в кресле. Тревожным был тот факт, что я к этому креслу оказался привязан. Причем намертво. Руки и ноги были зафиксированы так плотно, что я мог шевелить только кончиками пальцев.
Головой тоже не покрутишь.
Хотелось надеяться, что это не электрический стул, но именно такая ассоциация пришла мне на ум первой.
Помещение было немногим больше, чем первое, но его выгодно отличало наличие мебели. Одна стена была полностью занята аппаратурой непонятного назначения. Еще в поле зрения имелись доктор Полсон и второй мужик. Тот, который меня вырубил.
– Как себя чувствуете? – поинтересовался Полсон.
– Все еще нормально, – сказал я. – Но чувствую, что это ненадолго.
– Не волнуйтесь, – сказал доктор Полсон. – Ничего непоправимого с вами не произойдет.
– Что вы со мной делаете?
– Пока еще ничего, – сказал Полсон. – И то, что мы с вами сделаем, это для вашего же блага.
Кажется, я уже упоминал о моем отношении к людям, которые делают что-то для моего блага. Особенно интересно, что обычно такие люди предпочитают не спрашивать моего согласия на предпринимаемые ими действия.
Как правило, в таких ситуациях блага получает кто-то другой. А на мою голову сыплются неприятности.
В данном случае на мою голову надели устрашающего вида железный шлем, что еще больше усилило ассоциации с казнью на электрическом стуле.
Но леденящего ужаса я почему-то не испытывал. Наверное, потому, что ситуация была слишком абсурдной, и разум (ну или то, что у меня вместо него, ибо, как показывает практика, человеком разумным может называться далеко не каждый индивид) не воспринимал происходящее всерьез.
– Больно будет? – поинтересовался я.
– Скорее, будет немного неприятно, – сказал Полсон.
– И насколько неприятно?
– Заткнись, – сказал мне второй чувак.
– А то что? – спросил я. – Электричество подключите?
Чувак занес было руку, явно собираясь отвесить мне пару оплеух. Бить привязанного к стулу человека – это же так просто. И так благородно…
Я рефлекторно зажмурился.
– Не стоит, майор, – сказал Полсон. – Настройки собьете.
Майор опустил руку. Ага, значит, он таки военный. Осталось только определить, какой армии.
Полсон впился взглядом в большой плоский монитор, по которому бежали замысловатые графики. Отстучав пару команд на клавиатуре, Полсон перевел глаза на меня.
– Приготовьтесь, – сказал он. – Сейчас будет неприятно.
– Вот уж спа… – но закончить благодарственную речь мне не удалось, так как Полсон нажал еще какую-то кнопку и мне стало неприятно.
Не больно, а именно неприятно. Но очень-очень неприятно.
Такое ощущение, что мне в черепную коробку запустили миллион муравьев, лапки которых подкованы железом. И весь этот миллион муравьев своими шестью миллионами лапок бегал по поверхности моего мозга, вызывая неутолимый зуд, от которого не избавиться простым почесыванием.
В реальном времени это длилось недолго. Секунд двадцать, а может быть, тридцать.
Но субъективно эти секунды разделились на вечность.
Потом Полсон нажал на кнопку, и все кончилось.
– … – сказал я. – Чтоб вас обоих приподняло, хлопнуло, сплющило, размазало, а потом еще раз приподняло и так и оставило.
Полсон нахмурился.
Я сообразил, что выругался по-русски, так что полного смысла пожелания он мог и не уловить. Однако, судя по сосредоточенности его лица, его заботило вовсе не непонятное ругательство.
– Ты путешествовал по лесу, заблудился и долго не мог найти дорогу к людям, – сказал майор. – У тебя кончились еда и питье, ты умирал от жажды и потерял сознание, когда тебя нашли индейские охотники. Они и принесли тебя сюда. Ты должен быть им благодарен за то, что они не оставили тебя умирать в лесу. Они не очень любят белых. Сейчас ты находишься на плантации, принадлежащей нам, и скоро мы отправим тебя в город на вертолете.
Полсон покачал головой.
– Точно, – сказал я. – Именно так все и было, майор.
Теперь пришла его очередь хмурить лоб.
– Ты что, все помнишь? – спросил он.
– Ага, – сказал я. – На меня эти ваши джедайские штучки не действуют. И еще ты ладонью по воздуху провести забыл.
Мне всегда говорили, что язык мой – враг мой, и большая часть неприятностей происходит со мной именно потому, что я не способен держать своего врага за зубами.
